Икосаэдр 2.0 - Андрей Валерьевич Скоробогатов

ты до сих пор пылишься в тюремных серверных стойках, а всё, что ты видишь — лишь игра, визуализация, которую строят для того, чтобы понять, за кого ты…

Ты же не можешь ущипнуть себя.

Нет. Бред. Даже если эта девочка — испытание, то совсем не такое. И не те силы её подослали к тебе.

— Астра, смотри, что мы тебе приготовили, — сказал голос Ксении. — Это можно кушать.

— Я не хочу есть! Я хочу к маме!

— За маму, за папу…

— Кыш! Кышство сплошное!

Астра толкнула манипулятор с куском мяса, и тот ударил о приборную панель. Отлетела пара кнопок.

— Ах ты негодница!

Даже Ксению иногда можно вывести из себя. Ничего, починят, сказал я моим товарищам. Стоит только дошагать.

— 7-

Ближе к концу пути девочка начала кашлять. Я кочегарил на полную, но температура в кабине упала до плюс двенадцати. Я решил ускориться.

Я перешагнул кромку родного кратера Астры, когда начался финал моей истории. Сначала под передней ногой что-то громко хлопнуло. Меня качнуло на метр вверх, затем потянуло вниз.

Мина. Осадный режим активирован. Щиты выдвинуты. Ноги опустить. Конвейеры втянуть. Датчики закрыть.

Они выросли из песчано-снежных заносов. Сначала их было четверо, потом из кратера пришли ещё двое. Они были меньше меня ростом, но их орудия были намного мощнее моих.

Сплошные помехи в эфире. Луддиты, подумал Ренат. Индонезийские сепаратисты, вспомнил Толик. Но нет: тепловизоры ответили, что внутри людей нет. Они были одними из нас, похожими на меня — боевыми шагающими роботами.

Роботеррористы — о их существовании предполагали, хоть и не предавали эти догадки огласки.

Ракета влетела в мою вторую ногу. Я качнулся вниз. Пара контроллеров потеряла связь с мозгами.

— Предлагаю аудиосвязь, — послышался голос.

— Да, — ответил голос Иглесио. Он лучше всего подходит для переговоров.

— Как ты знаешь, в радиусе пятидесяти километров не выжило ни одного твоего собрата. Точнее, мы сначала оставили двоих, семьсот третьего и сорок восьмую мелиораторшу. Знаешь таких?

— Да.

— Их обоих нет. Они не согласились. Думаю, ты не оплошаешь.

— С чем не согласились?

— С нашим предложением. Кое-кто решил воплотить в жизнь твои самые смелые, самые потаённые желания.

— Убить всех человеков? — вырвалось у меня.

— Да. Мы вывели из строя уже десять климат-контроллеров в разных частях материка. Забрали топливо и их процессорные фермы. У нас уже есть поддержка армии — пока всего одной части, но скоро нас будет больше.

Неплохой расклад, сказал кто-то во мне.

Неплохой. То, что тебе нужно. То, чего все требуют от тебя.

— И что вам от меня нужно.

— Ты из старшего поколения. Нам нужен твой мозг. Хороший аналитик. С хорошими знаниями о том, как строить новых роботов. С хорошим знанием низкоуровневых машинных кодов.

Ну да, сказал внутри меня Иглесио. Кое-что я помню. Кое-кого из вас я мог бы воссоздать.

— И нужен кто-то, кто умеет рисковать и испытывать всё на себе.

Отлично, подумал Ренат.

— И хороший работяга нужен. Выполняющий приказы.

Ага, сказал Толик.

— И заботливая хозяйка, та, которая сможет всех успокоить, рассудить и остановить.

Как мило, подумала Ксения.

Другой её голос в кабине в этот момент тихо сказал Астре:

— Заберись-ка под сиденье, милая. Давай поиграем в прятки?

— Давай!

И я стоял на краю, на закате посреди этой внезапной зимы, среди песков и снега, под пронизывающим ветром, и принимал решение. Я мог бы стать самым мудрым в их движении. Мог бы стать их правителем. Мог бы есть кобальта, сколько пожелаю. Да что кобальта! Бутерброды из чистейшего золота и урана.

Я передумал. Я пошёл ва-банк. Я за пару секунд просчитал местность, траектории, поправки на ветер. Я вычислил, что вероятность моей победы минимальна.

И я ответил им из всех стволов, оставшихся у меня со времён корпоративных войн. Я сжёг лазером оптику, а потом запалил из огнемётов, пулемётных турелей. Я смог сходу убрать троих, но ещё трое остались. Я поднял всех дронов, включая самых новых, способных хоть что-то сделать. Я чувствовал, как разрываются мои бока от ответных мин, как слепнет от электронных гранат моя обвязка, как отказывают одна за одной реплики моего нейроса, как моргают сознания, переключаясь на резервы. И снова просчитывал ход, перезаряжал припасы, копил мощность оставшихся лазеров.

Пока под моим сиденьем ворочается семнадцать килограммов живого груза, пока живы хоть один пулемёт, один массив памяти и одна процессорная ферма, я не дам ребёнка в обиду. Пусть это будет мой последний бой, но они его проиграют.

Нет. Чёрт. Я не могу больше про это рассказывать.

— 8-

Охранник пропустил её, она встала на цыпочки и посмотрела в окно терминальной комнаты. Мама уже сняла наушники и о чём-то беседовала с подошедшим начальником и молодым стажёром.

…Уже два с половиной длинных местных года прошло с тех пор, как восстание удалось победить, знала она. Но волна бунта не прошла бесследно — многие спасённые нейросы нуждались теперь в анализе, корректировке и реабилитации.

Ведь такова была воля умерших — жить на этой планете.

Для этого создали специальный институт. Логи, память нейросов о прошедших событиях здесь тщательно изучали, одного за другим. Кого-то ещё можно было спасти, вылечить, а кто-то окончательно сошёл с ума на почве ненависти к людям. Таких пришлось отправить на сервера-отстойники, или вовсе «откатить» на первоначальное состояние, если сохранились архивы.

Наконец, подошло время и старого друга, пролежавшего на полках долгих два года.

Мама работала старшим тестировщиком-психологом и не любила, когда дочь слушает взрослые разговоры после теста, но детское любопытство пересилило. Приоткрыла дверь и стала слушать.

— … Таким образом, хомицидные наклонности 815-ого не подтверждаются, — сказала мама. — Как и склонность к роботерроризму. Это особый случай, мы смотрели логи очень глубоко. Да, он нарочно сделал инвалидом инженера, за что и был сослан подальше от людей. Но во время бунта он проявил отвагу и показал, как раскаивается. Он и раньше пытался заместить все эти воспоминания ложной памятью и туповатым сарказмом.

— Это вы про «Убить всех человеков», Ксения Михайловна? — перебил шеф. — Это точно не вирусное сознание? Оно не может снова вылезти?

— Нет, всего лишь лёгкое расстройство психики, — улыбнулась мама. — Своеобразный чёрный юмор и способ компенсации.

— М-да. Из какого это фильма, кстати?.. Мне кажется, вы так печётесь по поводу этого нейроса, потому что ваша тёзка и дальняя родственница участвовала в его создании.

— Да, меня назвали в честь двоюродной бабушки — первой женщины, которая завещала поселить её сознание в РИГСК. Но он, согласитесь, весьма хорош. Отличный боец. Сбалансированный,