Игорь Бунич - Д’Артаньян из НКВД: Исторические анекдоты

“Во! — воскликнул президент. — Учись, Коржаков! Что значит школа настоящая! Смотри, как мыслит!”

Президент настолько не скрывал своего восхищения, что я не удивился бы, увидев в его руках ещё один орден для моей особы.

“Нет, — сказал Ельцин, настроение которого явно повысилось, — никого, дорогой Василий Лукич, арестовывать, конечно, не надо. Пока. Но вот вы как специалист не считаете, что в нашей стране в настоящее время имеет место заговор.”

“Вы имеете в виду тех, — поинтересовался я, — кто, объединившись вокруг Зюганова, называют себя коммунистами?”

“Ну, допустим, понимаешь, — уклончиво ответил президент, — допустим, я имею в виду именно их. Как бы вы поступили на моём месте?”

“Без всякого колебания, — ответил я, — запретил бы их и разогнал. А главарей ещё раз отправил бы отдышаться в Матросскую тишину”.

Президент вздохнул и покачал головой.

“Вы не демократ, Василий Лукич, — с укоризной сказал он. — Сразу видно, что вся ваша сознательная жизнь пришлась на эпоху самого жестокого тоталитаризма. Ваши методы были хороши тогда, но сейчас они не годятся.”

“Нет, — возразил я, — извините меня, Борис Николаевич, но мы с вами прошли одну школу демократии — школу демократического централизма. А она учит: “если враг не сдаётся”, с ним что делают? Правильно: “уничтожают”, как прошлый Верховный Совет. Можно с помощью танков, а можно и без.”

“Ну, вы прямо поэт какой-то, — пробормотал Ельцин, — поэт тоталитаризма. А демократия, между прочим, предусматривает в стране наличие самого широкого политического спектра, понимаешь, от крайне левых до крайне правых. Это и есть демократия. Мне ещё президент Буш объяснял.”

“Особенно, когда нет центра, — подсказал я, — и вся демократия состоит из крайне левых и крайне правых, которые, кстати говоря, давно объединились и ждут только своего часа, чтобы с большим удовольствием вздёрнуть вас на виселице. Это их общая программа, которая, казалось бы, оставляет вам только один выход — нанести по ним упреждающий удар, пока не поздно. Но вы этого не делаете. Почему?”

“Как я могу это сделать? — развёл руками президент, — в условиях нашего демократического общества и рыночной экономики?”

“Как гарант конституции, — подсказал я, — конечно, в виду не имеется наведение по всей стране такого же конституционного порядка, какой, скажем, наводят в Чечне. Вовсе нет. Я вообще предлагаю взглянуть на всю эту проблему иначе. Под другим, так сказать, углом зрения.”

Президент хотел что-то ответить, но я остановил его властным движением руки.

Этот жест выработался у меня в течение долгих лет службы, когда мне приходилось прерывать “презентацию невинности” у допрашиваемых. Он подействовал и на президента, поскольку он промолчал.

— В стране существует совершенно легально, — продолжал я, — политическая группировка, именующая себя Коммунистической партией Российской Федерации. В своё время только за робкую попытку создать подобную партию товарищ Сталин безжалостно расстрелял весь ленинградский обком и горком ВКП(б). Все считают, что он сделал это только потому, что был кровавым убийцей и маньяком. Вовсе нет. Он прекрасно понимал, что создание подобной партии будет означать конец ВКП(б) как всесоюзной партии и это приведёт к распаду страны. Как только ослабли репрессивные меры, эти сепаратисты снова зашевелились. Тон задавала разная партийная мелкота от уровня обкомовских инструкторов, секретарей разных мелких райкомов до засидевшихся на своих местах инструкторов и заведующих секторами в ЦК.

Создание РКП предоставило им возможность катапультироваться с казённого табурета в каком-нибудь райкоме, а то и в цеховом партбюро, в кресло члена нового Политбюро и ЦК.

Разумеется, эта тенденция была замечена противником и всячески поощрялась. Внутренняя напряжённость росла и потому, конечно, что в так называемые “годы застоя” фактически не было никаких перемещений в верхних эшелонах партноменклатуры. Это вам известно, наверное, лучше, чем мне.

Когда последний генсек Горбачёв начал свою перестройку, он открыл дорогу не только гласности и демократии. Под шумок размножения, как тогда называли, “демократических неформалов”, немедленно возникла и коммунистическая партия России, которой уже никто помешать не мог. Появление этой партии, которую тогдашний премьер Николай Рыжков метко назвал “партией аппаратных люмпенов”, настолько ослабило КПСС и усилило компартии союзных республик, набитые сепаратистами, что КПСС рухнула и развалилась вместе с Советским Союзом, а обрадовавшаяся РКП быстро объявила себя её правопреемницей.

Вы, конечно, помните, уважаемый Борис Николаевич, как повела себя эта, извините за выражение, “партия”, когда вы уже стали президентом? Зюганов открыто поддержал ГКЧП в августе девяносто первого года и отделался лёгким испугом, ибо вашим указом была запрещена КПСС, а не РКП. Зюганов со своей компанией стал основным застрельщиком событий девяносто третьего года, ловко используя беспросветную глупость Хазбулатова и Руцкого. После подавления этого путча вы, насколько мне помнится, запретили РКП, но та возникла под названием КПРФ.

Немного отсидевшись по щелям и убедившись, что им ровным счётом ничего не угрожает, “партия” Зюганова приступила к открытой подрывной и антигосударственной деятельности, превращаясь на глазах в национал-социалистическую — даже не партию, а группировку. От старого у неё осталась только атрибутика. В эту партию вошли и остатки амнистированного ГКЧП: генерал Варенников, который, если вы не забыли, отправлял в девяносто первом году по всем каналам директивы, требуя вашего немедленного ареста и расстрела на месте, там же ваш “старый друг” Лукьянов, для которого единственным смыслом жизни осталось только сведение с вами личных счётов. Я уже не говорю, что там пригрелся и Крючков — человек, возможно, и не очень умный, но, согласитесь, великолепно информированный. В тени зюгановской “партии” трутся друг о друга боками и такие генералы, как Макашов, Ачалов, Стерлигов и многие другие, которых вам не надо особо представлять.

Я понимаю, что всё это было бы не имеющей большого значения ерундой для такого человека как вы, Борис Николаевич, в руках которого как бы сосредоточена вся государственная власть: армия, ФСБ, казна и поддержка мощных региональных элит, возглавляемых бывшими секретарями обкомов, смотрящих на Зюганова — никому не известного вчерашнего инструктора ЦК, потолок мышления которого находится на уровне жэковской партячейки, — со смесью плохо скрываемого презрения и недоумения.

Но суть дела заключается в другом. Система, задействованная в стране после 1917-го года, была, по сути дела, рабовладельческой. И не вдаваясь в подробности, она, как и положено при платоновском социализме, разделила всё общество на рабовладельцев, надсмотрщиков и рабов.

Вы, Борис Николаевич, решив создать в России первый раз за тысячу лет свободное общество, уговорили высшую знать в лице секретарей обкомов и горкомов встать под ваши знамёна. Но вы не учли огромное количество мелких работорговцев, которые упивались своей властью и лёгкими хлебами по заводским, армейским, институтским и цеховым парткомам, которые заполняли кабинеты огромных зданий КГБ, партии и комсомола, которые мелкими плантаторами сидели в сельских райкомах и сельсоветах. Эти люди не умеют работать в свободном обществе, они не способны выполнять никакой полезной работы, и для них перемены в нашем обществе означают смерть не только от тоски по прошлому, но и от голода. Поэтому они сделают всё возможное, чтобы отбросить Россию назад.

Беда в том, что их много. А потому группировка Зюганова имеет сообщников повсюду: в армии, в службе безопасности, в промышленности, в сельском хозяйстве, в литературе и искусстве, в прессе. Словом — повсюду, ибо КПСС и КГБ являлись всепроникающими структурами.

Главная задача для них теперь — свалить вас и ваших союзников, захватить власть в стране и — а это произойдёт неизбежно, если они победят на выборах, — любыми способами вернуть под себя территории бывшего СССР. А это уничтожит Россию так же, как они уничтожили СССР.

Оглянитесь вокруг себя, уважаемый президент, разве вы не видите заговора, который осуществляется абсолютно открыто.

Сообщник Зюганова генерал Дудаев поднимает мятеж в Чечне. Вы бросаете туда армию, но сообщники Зюганова в Министерстве обороны ведут эту операцию таким образом, чтобы не победить повстанцев, а истребить как можно больше собственных солдат и распихать по карманам как можно больше казённых денег. Сообщники Зюганова в ФСБ сделали армию и страну слепой и глухой. В Чечне они подставляют армию под внезапные удары повстанцев, они сделали открытыми для нападения все города и сёла России, включая Москву.