Стивен Джонс - Монстры

— Ну, я передаю только то, что слышал сам, а я слышал, что здесь была одна из древних копей.

Попыхивая сигаретой, Кенло благоразумно воздержался от замечаний.

— Давайте вернемся ко мне в хижину, — быстро вмешался Брендон. — Доктор Кенло, вам нужно умыться, а я пока отыщу что-нибудь выпить.

— Спасибо, но я тороплюсь, — проворчал Делл, отрываясь от скалы. Собака быстро вскочила на ноги. — Да, Джинджер надеется, что вы придете сегодня к ужину.

— Я с удовольствием, — заверил его Брендон, живо представив себе очаровательный образ медноволосой сестры фермера.

— Тогда до вечера, Эрик. Пока, доктор Кенло. Надеюсь, вы найдете то, что ищете.

Археолог пробурчал что-то на прощание, и Уорнер с собакой направились вниз по склону через пастбище.

Брендон поднял свой тяжелый винчестер двадцать второго калибра. В тот день, когда он наткнулся на Делла Уорнера и его спутника, Брендон как раз высматривал сурков. Он вытащил из накладного кармана джинсовой куртки крышку от телескопического прицела.

— Так вы не против выпить?

Кенло кивнул:

— Господи, да я всей душой «за». Я тут провел целую неделю, заглядывая в каждую сурковую нору, и каких только россказней не наслушался от местных жителей.

— В этих краях сурками даже не пахнет, — сказал Брендон, поднимая винтовку. — Я искал-искал, так хоть бы один попался.

— Вы просто проглядели — а может, это старая нора, — решил Кенло.

— Наверняка старая, — согласился Брендон. — Иначе вокруг лежала бы свежевырытая земля. Но здесь нет ничего такого, только эта дыра на склоне. И похоже, она вырыта снизу.

Хижина, которую снял Эрик Брендон, стояла на крутом уступе, в полумиле от фермы Уорнера, если двигаться по проселочной дороге. Делл привел в порядок столетний бревенчатый домишко и сдавал его случайным искателям приключений. Сруб из тополиных бревен тридцати сантиметров в обхвате был так же крепок, как и сто лет назад, когда его поставил кто-то из Уорнеров еще до Гражданской войны. На серых стенах кое-где виднелись ржавые потеки в тех местах, где Делл заменил старую глиняную обмазку свежим строительным раствором, приготовленным на основе песка из речки Пиджин, протекавшей тут же, под обрывом. Камин из массивных камней тоже носил следы свежего раствора, а крыша блестела на солнце, покрытая новым шифером. В доме имелась всего одна большая комната с дощатым полом и низкий чердак, образующий нечто вроде второго этажа. Окон в доме не было, а задняя дверь открывалась на небольшую крытую веранду с видом на речку внизу.

Делл протянул сюда электрический кабель, чтобы подключить плиту и холодильник. Холодная вода доставлялась по трубе из источника наверху, а ниже по склону располагалась уборная. Хижина выглядела вполне солидной и удобной, хотя и казалась грубоватой большинству туристов. Все же время от времени кто-нибудь, кого не отпугивало отсутствие отапливаемого бассейна и цветного телевизора, проявлял интерес к дому, и арендная плата ненадолго пополняла скудные доходы фермы. В общем, всякий раз, когда в последние пару лет у Брендона возникала нужда в жилище, хижина оказывалась свободной.

Пока археолог отмывался ледяной водой в кухонном отсеке, Брендон вытащил пару стреляных гильз из кармана куртки. Он внимательно осмотрел их, проверив, нет ли прожога, и бросил в ящик, где лежали такие же гильзы, предназначенные для перезарядки.

Вытираясь полотенцем, Кенло наблюдал за ним с кислым выражением лица.

— А вы не боитесь рикошета, стреляя среди скал?

— Это не опасно. — Брендон сноровисто колол лед. — Пуля летит очень быстро и распадается при контакте с камнем. Преимущество патрона двадцать два Свифт. Ром с кока-колой подойдет? — Ему не хотелось тратить на доктора свой запас пунша.

Выйдя на крыльцо, Кенло отпил большой глоток из высокого стакана и плюхнулся в каркасное кресло. Ямайский ром вполне его удовлетворил, и хмурое выражение на лице сменилось задумчивым.

— По-моему, я слишком круто обошелся с Уорнером, — признал он.

Брендон ничего не сказал на это, и Кенло продолжил:

— Занудное дело — отыскивать крупицу истины в куче суеверий и домыслов. Да вы не хуже меня знаете, каково это.

Дубовые планки в сиденье плетеного кресла заскрипели под тяжестью массивного тела Кенло. Здесь, в верховьях, река Пиджин выглядела всего лишь небольшим журчащим ручьем, от которого веяло прохладой. Ниже по течению бумажная фабрика Кэнтона превращала эти чистые воды в ядовитую черную пену.

Брендон разглядывал своего гостя. Археолог выглядел холеным и дородным, он напоминал Брендону молодого Чарльза Лоутона в «Острове потерянных душ»[61]. Судя по энергичности движений, у него были крепкие мышцы. Его черные волосы неестественно блестели, словно дешевый парик, а жесткие усы казались приклеенными. У него было округлое, невыразительное лицо; круглые глаза за круглыми линзами очков влажно поблескивали. Брендон подумал, что без очков эти глаза выглядят жесткими и проницательными, возможно из-за косоглазия.

Доктор Моррис Кенло появился возле хижины Брендона вчера и возвестил о себе внушительным стуком в дверь. Он вздрогнул, услышав голос Брендона у себя за спиной, — тот с вершины противоположного холма заметил, как запыленный «плимут» Кенло поднимался по проселочной дороге. Круглые глаза Кенло еще больше округлились при виде крупнокалиберной винтовки в руках Брендона.

Как оказалось, доктор Кенло заведовал кафедрой антропологии в одном из южных университетов. Он поинтересовался, не знаком ли Брендон с его трудами. Нет? Кто-то в Уэйнсвилле рассказывал ему, что молодой человек, снимающий хижину Уорнера, изучает фольклор и предания индейцев — что-то в этом роде. Поэтому, как показалось Кенло, он мог читать что-нибудь из его статей… Нет? Если так, то он мог бы послать ему пару оттисков, возможно любопытных для него.

Археолог занял любимое кресло Брендона и опорожнил не менее пинты хозяйского рома, прежде чем приступил к расспросам о затерянных копях древних. Брендон, оглушенный потоком его красноречия, внезапно осознал, что гость пристально разглядывает его.

Брендон послушно перечислял имена и названия, выдвигал предположения; Кенло жадно записывал сведения. Выпытав все, что можно, археолог крепко пожал ему руку и устремился на поиски, как гончая по следу. Брендон не ожидал, что встретит его еще раз. Но в записях Кенло значилось имя Делла Уорнера, и когда сегодня Брендон случайно наткнулся на них обоих, Кенло живо использовал их короткое знакомство, представившись другом Брендона, чтобы убедить Делла Уорнера поделиться с ним семейными преданиями о затерянных копях. Но след, по всей очевидности, вновь оказался дорогой в никуда.

Пушистая рыжевато-серая белка — здесь их зовут трещотками — рылась в сосновых иголках, устилавших землю ниже но склону. Внезапно она юркнула в укрытие среди кроны виргинской сосны. Не обратив на зверька внимания, Дэн с шумом выскочил из-за угла хижины и вспрыгнул на веранду. Брендон почесал пса за ухом и прислушался. Вскоре послышалось дребезжание и треск мотора пикапа, взбиравшегося по крутой дороге.

— Это, должно быть, Делл, — сообщил он Кенло. — Дэн сообразил, что он направляется сюда, и побежал коротким путем через перевал. Один из самых умных псов, каких я только знаю.

Кенло с любопытством разглядывал фыркающего пса.

— Медвежья гончая, а?

— Из самых лучших, — заметил Брендон.

— Медведь задрал отца молодого Уорнера, насколько я понял, — сказал Кенло. — Неподалеку от того места, где мы сегодня были. Что, здесь такие опасные медведи?

— Бурый медведь, конечно, не так опасен, как гризли, — ответил Брендон, — но и он вполне способен разорвать человека в клочья, в чем каждое лето неоднократно убеждаются на своем опыте беспечные туристы. Обычно медведи не причиняют вреда, по время от времени среди них попадаются весьма неприветливые зверюги. Дело в том, что в горах Грейт-Смоуки медведи не боятся людей, а работники заповедника периодически отлавливают особых возмутителей спокойствия и переселяют их в более отдаленные горные местности. Некоторые из них выбираются за пределы заповедника. Они не боятся человека и не приучены самостоятельно питаться в природных условиях, а потому превращаются в настоящую грозу для скота. Видимо, один из них и загубил Барда Уорнера. Тому надоели потери в стаде, и он опрометчиво решил подстеречь разбойника ночью с бутылкой виски и «манлихером» восьмимиллиметрового калибра. Для серьезной охоты у «манлихера» слишком медленный спусковой механизм. Как мне рассказали, Бард не попал с первого выстрела, а на второй медведь не оставил ему шанса. То, что от него осталось, нашли утром под скалой.

Делл высунул длинные ноги из помятой дверцы старого «шевроле». Он вылез из кабины, удерживая в руках несколько огромных помидоров, а под мышкой — свернутую трубкой газету.