Роберт Хайнлайн - Дорога Славы

— Если вам здесь не нравится, — спросил Джим, — почему вы не вернетесь туда, откуда пришли?

— Не поддевай меня, юнец. Сколько вы хотите за зверя? У меня появилась идея, как его можно использовать.

— Продать Виллиса? Вы сошли с ума!

— Иногда я сам так думаю. О, конечно, это просто предположение. — Водитель вернулся на свое место, оглянулся и пристально посмотрел на Виллиса.

В своих дорожных сумках мальчики раскопали сэндвичи и сжевали их. После этого предложение Френка вздремнуть показалось заслуживающим внимания. Они спали до тех пор, пока скутер не снизил скорость. Джим сел и, моргая, посмотрел по сторонам.

— Что случилось?

— Подходим к Станции Циния, — ответил водитель. — Пробудем здесь до заката.

— Боитесь, что лед подтает?

— Может, да, может, нет. Температура поднимается, а я не хочу, чтобы это произошло. — Скутер мягко остановился, затем медленно вполз на низкий уклон и снова остановился. — Выходите все! — крикнул водитель. — Возвращайтесь после захода солнца, или останетесь здесь. — Он вышел; мальчики последовали за ним.

Станция Циния располагалась в трех милях от древнего города Циния, в месте, где соединялись западная протока канала Страймон и канал Эре. Она включала в себя небольшую столовую, комнату отдыха с несколькими кроватями и склады. На востоке, слишком прекрасные, чтобы казаться реальными, над поверхностью поднимались башни Цинии.

Водитель прошел в помещение станции. Джим отошел к стене и рассматривал город; Френк остановил свое благосклонное внимание на входе в столовую. Затем они вошли внутрь и вложили часть своего скудного капитала в кофе и посредственный суп.

Водитель оторвался от своего обеда и сказал:

— Эй, Георг! Ты видел что-нибудь подобное? — он указал на Виллиса.

Георг был официантом. Кроме этого, он был кассиром, станционным служащим, смотрителем гостиницы и представителем Компании в одном лице. Он посмотрел на Виллиса:

— Да.

— Видел? Где? Как ты думаешь, я смогу поймать себе одного?

— Сомневаюсь. Их можно увидеть болтающимися около марсиан. К тому же их немного. — Он вернулся к своему чтиву — “Нью-Йорк Таймс” двухгодичной давности.

Мальчики поели, оплатили счет и приготовились выйти.

— Подождите, ребята. Куда вы направляетесь? — спросил повар-официант-станционный смотритель.

— В Малые Зыбучие Пески.

— Не то. Куда вы направляетесь сейчас? Почему бы вам не пройти в комнату отдыха? Если захотите, можете вздремнуть.

— Мы лучше побродим вокруг станции, — объяснил Джим.

— Ладно. Только держитесь подальше от города.

— Почему?

— Потому что Компания запретила это, вот почему. Без разрешения нельзя. Так что держитесь подальше.

— А как мы можем получить разрешение? — настаивал Джим.

— Вы не сможете. Циния еще не открыта для экскурсий. — Он снова уткнулся в газету.

Джим хотел еще что-то спросить, но Френк дернул его за рукав. Они вышли наружу.

— Я не думаю, — сказал Джим, — что это входит в его обязанности — предупредить нас о невозможности посещения Цинии.

— Какая разница? Он считает, что входит.

— Что же мы теперь будем делать?

— Пойдем в Цинию, конечно. Как будто этот пройдоха не предупреждал нас.

— А он нас не поймает?

— Да как он сможет? Он не сдвинется со своего тепленького местечка. Идем.

— Ладно.

Они пошли на восток. Идти было неудобно; здесь не было дороги, а под ногами растения, что росли вдоль каналов, разостлали свои гигантские листья, чтобы уловить лучи полуденного солнца. Но низкая гравитация Марса облегчала движение. Вскоре они подошли к каналу Эре и двинулись вдоль него по направлению к городу.

Берег канала был выложен ровными камнями, и идти по ним было легко. Воздух был теплым и даже ароматным, хотя поверхность канала оставалась покрытой льдом. Солнце стояло высоко; сейчас они были, по крайней мере, на тысячу миль ближе к экватору, чем на рассвете.

— Тепло, — сказал Виллис. — Пусти Виллиса.

— Ладно, — согласился Джим. — Только не провались.

— Виллис не провалится.

Джим опустил его, и маленькое существо, подпрыгивая и перекатываясь, пошло вдоль берега. Словно щенок, исследующий новое место выгула, он то и дело скрывался в густой растительности.

Башни города приблизились и стали выше. Оставалось пройти не больше мили, когда они увидели марсианина. Это был небольшой — его рост не превышал двенадцати футов — представитель своего рода. Опираясь на все три ноги, он стоял совершенно неподвижно и ничего не замечая вокруг, хотя его глаза не мигая смотрели на них.

Джим и Френк, конечно, знали немного о марсианах и решили, что этот ушел в свой “другой мир”, они стояли и разглядывали его; существо не шевелилось. Виллис стрелой промчался между ног марсианина, потерся о них, затем отошел и дважды печально квакнул.

Марсианин пошевелился, осмотрелся вокруг и, внезапно наклонившись, подхватил Виллиса.

— Эй! — завопил Джим. — Отпусти его!

Ответа не последовало.

Джим поспешно повернулся к Френку.

— Скажи ему, Френк. Я никогда не мог добиться того, чтобы они меня поняли. Пожалуйста! — Доминирующий марсианский язык Джим немного понимал, но никогда не мог говорить. У Френка с этим было немного лучше, правда, только по сравнению с Джимом. Те, кто говорил на марсианском, жаловались, что от него болит горло.

— Что сказать?

— Скажи, чтобы он отпустил Виллиса!

— Отстань. Марсиане никому и никогда не причиняли вреда.

— Ну скажи, чтобы он отпустил Виллиса.

— Ладно, я попробую. — Френк задрал голову вверх. Благодаря нервозности и респиратору, его и так плохое произношение сделалось еще хуже. Тем не менее он прокудахтал и проквакал фразу от начала и до конца; она, как казалось ему, включала в себя все, что хотел Джим. Ничего не случилось.

Он попытался снова, используя другие выражения. Опять ничего не произошло.

— Тут что-то не так, Джим, — предположил он. — Либо он не понимает меня, либо не хочет слушать.

— Виллис! Эй, Виллис! — крикнул Джим. — У тебя все нормально?

— Виллису хорошо!

— Прыгай вниз! Я поймаю тебя.

— Виллису хорошо!

Марсианин повернул голову и, казалось, впервые заметил Джима. Он держал Виллиса в одной руке; другие две руки медленно опустились вниз и окружили Джима; одна рука поместилась под то место, на котором он сидел, другая легла на живот.

Джим почувствовал, что его поднимают, и вдруг оказался перед большими водянистыми глазами марсианина, заглядывающими в его глаза. Марсианский абориген повернул голову взад и вперед, позволив каждому глазу разглядеть его.

Джим никогда раньше не был так близко к марсианам; ему это не понравилось. Джим попытался отпрянуть назад, но хрупкий марсианин был сильнее, чем казалось.

Внезапно из верхней части головы марсианина донесся голос. Джим, хотя и разобрал в начале фразы знакомые сочетания звуков, но не смог понять, о чем тот говорит. Но голос марсианина возымел на него странное действие. Непонятно квакающий, он был наполнен таким теплом, симпатией и дружелюбием, что абориген больше не пугал его. Вместо этого он стал казаться старым доверенным другом.

Марсианин повторил фразу.

— Что он говорит, Френк?

— Я не понял. Я понял только то, что настроен он дружески.

Марсианин заговорил снова; Френк прислушался.

— Я думаю, он приглашает, тебя к себе.

— Скажи ему, что я согласен, — поколебавшись секунду, сказал Джим.

— Джим, ты сошел с ума?

— Все нормально. Он не сделает ничего плохого. Я уверен в этом.

— Ну ладно. — Френк проквакал формулу согласия.

Абориген поднял одну ногу и быстро зашагал по направлению к городу. Френк побежал следом. Он старался не отставать, но через некоторое время понял тщетность своих усилий. Задыхаясь, он остановился.

— Подождите меня, — донесся его голос, приглушенный маской.

Джим попытался попросить марсианина остановиться, но отказался от своей затеи. Вдруг его осенило.

— Говори, Виллис. Виллис, мальчик, скажи ему, чтобы он подождал Френка.

— Подождать Френка? — с сомнением спросил Виллис.

— Да. Подождать Френка.

— Ладно. — Виллис что-то просвистел своему новому другу; марсианин остановился и опустил свою третью ногу. Подошел запыхавшийся Френк. Марсианин убрал одну руку от Джима и подхватил Френка.

— Эй! — запротестовал Френк. — Отпусти.

— Не дергайся, — посоветовал Джим.

— Но я не хочу, чтобы он меня нес.

Слова Френка не достигли цели. Марсианин снова двинулся с места. Его трехногая походка, в которой две ноги постоянно опирались на землю, хотя не была плавной, но оказалась неожиданно быстрой.