ХРОНИКА ЧУМНЫХ ЛЕТ - Норман Ричард Спинрад

Поправка узаконивала национальную политику в отношении Чумы . От каждого штата требовалось организовать на своей территории карантинную зону, соответствующую по площади и экономическому потенциалу процентной доле инфицированных от общего населения, и корректировать это соотношение раз в два года. Каждый гражданин страны за пределами карантинной зоны обязан иметь голубую карточку здоровья, статус которой подтверждается регулярными проверками. Жертвам же Чумы гарантировалось сохранение всей полноты гражданских и избирательных прав внутри карантинной зоны, а также обеспечивалась беспрепятственная торговля любыми товарами небиологического происхождения.

Разумно. Справедливо. И вдохновлено Господом. Под моим руководством поправка прошла Конгресс и в течение двух лет была ратифицирована тремя четвертями штатов — не без помощи, правда, тяжелой национальной кампании за ратификацию, которую я же и возглавил.

Вот так я стал национальным героем. Наступил год президентских выборов. Меня заверили, что выдвижение от моей партии — вопрос решенный и что победа на выборах ни у кого не вызывает сомнений.

ЛИНДА ЛЕВИН

Последняя стадия наступила у Святого Макса сразу, причем в наихудшей форме. И когда я, отслеживая, откуда пришла печальная весть, отыскала его в маленькой лачуге на скалистом берегу недалеко от Биг-Сура, он был уже при смерти — высохший, только кожа да кости, весь в саркомах и едва в сознании.

Но когда я вошла, он открыл глаза.

— Я ждал тебя, моя дорогая,— сказал Макс.— Как я мог умереть, не попрощавшись с Девой Марией?

— С Девой Марией? Но ведь это тебя так зовут.

— Звали.

— Макс...— Я не выдержала и расплакалась.— Что я могу для тебя сделать?

— Ничего, моя дорогая... Или все.— Глаза его смотрели жестко, безжалостно, и в то же время я чувствовала в его взгляде беззащитную мольбу.

— Макс...

Он кивнул.

— Ты можешь трахнуть меня на прощание вживую.— Макс улыбнулся.— Я бы, конечно, предпочел парня, но, по крайней мере, старушка-мать обрадуется, если узнает, что на смертном одре я исправился.

Я окинула взглядом его изможденное, истерзанное болезнью тело.

— Ты даже не понимаешь, о чем просишь!

— Еще как понимаю, моя дорогая. Я прошу тебя совершить самый смелый поступок в твоей жизни. Прошу тебя поверить умирающему безумцу. Хотя, с другой стороны, я не прошу тебя ни о чем особенном: ведь ты и так уже «подцепила».

Ну как я могла ему отказать? В общем-то, он был прав. Чума все равно рано или поздно меня прикончит — независимо от того, что я сделаю или не сделаю. Я даже не узнаю, насколько это доброе дело сократит мою жизнь. И сократит ли вообще. Макс ведь умирал. Он прожил отпущенный ему срок, смело глядя в лицо судьбе, и всегда служил людям — по крайней мере, так, как он это понимал. В эти минуты я любила его больше, чем кого бы то ни было в своей жизни. И потом, вдруг он прав?.. Есть ли у человечества другой выход, другая надежда? Как я могла отказать?

Не могла.

И не стала.

После, когда я лежала рядом, обняв его, он снова заговорил: — А теперь мое последнее желание.

— Разве я не исполнила его только что?

— Еще нет.

— И что же это?

— Ты сама знаешь, моя дорогая.

Да, я знала. В душе я уже согласилась на это, пустив Макса со всеми его вариантами Чумы в свое беззащитное тело. Знала. Знала даже, что давно на это согласна.

— Значит, ты примешь факел из моих рук? — спросил он, протягивая мне руку.

— Да, Макс,— пообещала я, потянувшись за воображаемым факелом.

— Тогда старый гомик может умереть спокойно,— сказал он. И умер в моих объятьях, со счастливой улыбкой на губах. Вот так я стала Девой Марией. Девой Марией Живых Мертвецов, как меня теперь называют.

ДЖОН ДЭВИД

В Сан-Диего сексполов было, как вшей на бродячей собаке, и, наверно, они направили бы за нами даже спецвойска, но побоялись огласки: что, мол, будет, если гражданское население узнает, что по старым добрым Штатам расползлись сотни озверевших вооруженных зомби?

А уж мы расползлись так расползлись, можете не сомневаться! Рано или поздно нас все равно отловили бы и прикончили, а тех, кому повезет, прикончила бы Чума — причем в моем случае больше подходило «рано»,— так что терять нам было нечего, и мы рванули кто куда, стараясь по пути взять от жизни побольше. Не знаю, как остальные, но я вообще не просыхал, кололся, ходил всю дорогу под кайфом и трахался вживую со всеми сволочными «голубыми карточками», какие подворачивались. А по ходу дела покупал все паллиативы, что только мог найти у торгашей. Я даже не знаю названий половины этой дряни, которую себе вводил, но что-то — то ли какие-то лекарства, то ли сама дикая смесь — подействовало и, похоже, притормозило Чуму. Мне не стало лучше, но состояние вроде как стабилизировалось.

Чего не скажешь о ситуации в Даго, братишки и сестренки. Я едва успевал уносить ноги, перебираясь с места на место, и в конце концов меня прихватили два кретина из секс-полиции. Но куда этим святошам до зомби с моими боевыми навыками. Они решили сверить одну из моих голубых карточек с национальным банком данных, и когда машина показала, что меня там вообще нет, я просто прикончил обоих этих сукиных детей голыми руками.

Все свои карточки я у них забрал, но теперь в национальном банке данных зафиксировано, что я беглый зомби. А когда сексполы найдут два трупа, мое фото раскидают факсом в каждый участок СП во всех пятидесяти штатах. Сексполы очень не любят, когда убивают кого-то из их людей, и теперь за мной начнется настоящая охота.

У меня оставался только один шанс, хотя тоже скользкий — спрятаться в карантинной зоне. Самая большая и, следовательно, самая безопасная была в Сан-Франциско. Кстати, говорят, еще и самая развеселая.

Короче, я угнал машину и двинул на север. О том, как пробраться внутрь, тогда даже не задумывался. Решил, что там видно будет. Если, конечно, повезет и сексполы не сцапают раньше.

УОЛТЕР БИГЕЛОУ

Для управления делами в соответствии с национальной карантинной поправкой Конгресс учредил Федеральное карантинное агентство, наделив его огромной властью и возложив на него огромную ответственность. В мудрости своей — и я это горячо одобрил — Конгресс решил, что агентство должно