Макс Мах - Хищник

Ознакомительный фрагмент

6. Грета Ворм

Искусство имперсонализации всегда давалось Грете с легкостью, совершенствуясь с годами и достигнув, в конце концов, таких вершин, что и самые зловредные критики — имея в виду, Карла Мора и Марка де Вриза — вынужденно признали свое поражение. Посрамленные они лишь подтвердили очевидное — каждый на свой особенный лад, — что «чугунной задницей талант не заменишь», и что «качество в обычном случае бьет количество». Однако Грете важны были даже не сами слова, а сопутствующие им эмоции. И она свое получила. Напилась их «дружеским» раздражением, что упырь кровью.

И вот, не прошло и четверти часа с тех пор, как она пообщалась с той, кого даже мысленно предпочитала пока называть темным дитя, а Грета избавилась уже и от роскошного платья и туфель, и от нерядовых бриллиантов. Переоделась горничной, — уложив случайную жертву своих быстро меняющихся планов спать в кладовке до утра, — и без остатка растворилась в том безликом и незаметном мире, что окружал, поддерживая и обеспечивая всем необходимым, другой мир — тот, в котором жили и развлеклись гости клуба «Домино». Теперь она была никем, став инкогнито и потеряв для окружающих и облик, и значение. Такое положение вещей было и само по себе чем-то сродни волшебству, но главное в другом — сыграв в несложную игру «притворись другим», Грета обрела полную, если не сказать, абсолютную свободу.

Прежде всего, она прошлась по клубу, а он оказался куда больше, чем могло показаться при беглом осмотре. Исследовала неторопливо и со вкусом некоторые «потаенные секреты зазеркалья», и совсем взялась было за любезное ее сердцу изучение «обычаев и нравов русского народа», как вдруг почувствовала, что дела пошли совсем не так, как ожидалось. Разумеется, это был эвфемизм. Дела пошли хуже некуда. Но, находясь в поиске, Грета «глушила» эмоции, заменяя истинные смыслы ложными. Отражение реальности в ее сознании становилось тогда блеклым и несколько выцветшим, но зато и не мешало охотиться. А что случается, когда тобой управляют чувства, она знала не понаслышке. Представляла себе, что может случиться, если позволить «девичьим глупостям» взять верх над прохладным безразличием охотника.

Связь, которую Грета ощутила намедни в трактире «Нордия», оказалась не ложной. И более того, эти эфемерные узы менялись и крепли в течение всего прошедшего дня, становясь тем, чем и должны были быть все эти годы. Творец и создание ведь не суть лишь два «лица», образующие пару. Их связь, их партнерство неразрывны и носят вполне определенный характер. Короткий разговор возле рояля, состоявшийся несколько часов назад, завершил процесс, инициированный нежданной и негаданной встречей, и теперь, когда ужас вошел в сердце Дарьи, Грета почувствовала его, как свой собственный. Чуждое ее сути ощущение бессилия и страха Грета, тем не менее, опознала без труда. Для нее это был сигнал опасности, и действовать она начала немедленно.

План здания она успела изучить, «прогуливаясь по ту сторону тени», а направление, что называется, считывала с листа. Дарья «голосила» вовсю мочь — видно ей, и в самом деле, приходилось туго. Она ведь не просто испытывала страх, она билась — словно муха в паутине, — в когтях всепоглощающего ужаса. Зато и «слышно» ее было хорошо, так что Грета оказалась на заваленном снегом балконе «Королевы Роз» как раз тогда, когда господин Коноплев произнес весьма многозначительную фразу — «А что будет, если я вам ваш янтарный мундштук в задницу воткну?»

«Это что у них теперь такой стиль общения?» — удивилась Грета, полагавшая, что за двадцать лет «куртуазный» стиль так драматически измениться не может. Впрочем, долетевшие до нее эмоции Дарьи указывали на то, что фраза произнесена мужчиной всерьез, и понимать ее следует дословно.

«Извращенец! — усмехнулась Грета, готовясь к вторжению. — Нашел чем пугать! Такой мундштучишко в сечении не больше, чем полперста будет. Нормальный зад его и не почувствует!»

В сущности, войти в гостиную «Королевы Роз» через занавешенную портьерой стеклянную дверь было делом техники. Причем не какой-нибудь там запредельно высокой и изощренной, а самой что ни на есть простой. Удар левым плечом, и через мгновение… ты уже барахтаешься на полу, запутавшийся в гобеленовых драпировках, усыпанный, как елка конфетти, осколками битого стекла. Впрочем, вопрос — как ударить, куда и зачем? Если знаешь ответы, проблем не возникнет. И Грета знала их все как «Отче наш», однако применять свои знания на практике не стала. Обстановка в гостиной неожиданным образом переменилась, и она решила «обождать за дверью».

7. Дарья Дмитриевна Телегина

— … А что будет, если я вам ваш янтарный мундштук в задницу воткну?

Как ни странно, эта последняя угроза вызвала у Дарьи самую странную реакцию, какую она могла от себя ожидать. Ей стало смешно, и она рассмеялась.

— Я сказал что-то смешное? — нахмурился обернувшийся на ее смех Кирилл.

— А сам не заметил? — вопросом на вопрос ответила Дарья, дивясь одновренно на себя, и недоумевая, откуда бы взяться вдруг такому брутальному пофигизму. Вроде бы, только что она пребывала в истерике, а сейчас, глядишь ты, умело заговаривает противнику зубы.

«Я что делаю?!» — поймала она себя на какой-то странной, как бы и не своей мысли, но времени на опыты в интроспекции у нее не оставалось.

— Нашел чем пугать! — усмехнулась она, чувствуя, как успокаивается сердце и выравнивается дыхание. — Ты же видел мой мундштук! Он не более полуперста в сечении. Нормальный зад его и не почувствует, как полагаешь?

— Глупости! — Кирилл замер, прислушиваясь к чему-то, слышному, должно быть, ему одному. — Так ты, сука, выходит, не одна? — почти удивленно произнес он через мгновение.

— Кому сука, а кому госпожа капитан 1-го ранга! — Возразила Дарья. Она еще не поняла, что происходит, как не разобралась и с тем, откуда в ней вдруг взялась эта нелепая бравада. Однако почувствовала — ситуация меняется.

— Так точно, Ваше Высокоблагородие! — Мужчина появился в гостиной совершенно неожиданно. Казалось, вышел из сгустившейся в углу тени. Когда и как он проник в «Королеву Роз», можно было только гадать. Но Дарье сейчас было не до этого.

— Браво! — Судя по всему, Кирилл не испугался. Во всяком случае, своих эмоций не показал. — Мне поднять руки?

— Не совсем, — мужчина сделал еще один шаг к свету, и Дарья увидела в его левой руке револьвер. — Руки за голову, господин майор! Дарья Дмитриевна, вы в порядке?

— Почти… а вы кто?

— Я офицер контрразведки, — мужчина подошел к ней и, не выпуская из поля зрения медленно — без резких движений — закладывающего руки за голову Кирилла, стал резать на Дарье веревки. Делал он это споро, но ни разу при этом на Дарью не взглянул. Двигался быстро, нож держал в правой руке, а в левой по-прежнему сжимал короткоствольный — какой-то курносый, но оттого не менее опасный — револьвер. — Я вас прикрывал, Ваше Высокоблагородие, с самого Туруханска за вами шел. Очень нам, видите ли, не понравился господин Коноплев. И не зря, как выяснилось. У а шу ретре джуа?

— Что вы сказали? — не поняла Дарья.

— Это по-ханьски, — коротко бросил контрразведчик, обрезая последнюю стяжку. — Я…

Но договорить не смог. Раздался тихий свист — или это было просто шуршание воздуха? — и так и оставшийся безымянным офицер выронил оружие, хватаясь за горло. Послышались булькающие звуки, и сквозь сжавшиеся на горле пальцы полилась кровь. Контрразведчик захрипел и осел на пол.

— Он спросил меня, прав ли он? — Кирилл опустил руки и взглянул на контрразведчика. — Он мертв, Дарата Довмонтовна, и вам более помочь не сможет. Хорошая попытка, но всего лишь попытка.

Дарья перевела метнувшийся к Кириллу взгляд на безымянного офицера. Тот упал на спину и несильно сучил ногами. Кровь заливала пол, подтекая под тело.

— Так ты китаец? — Дарья поискала взглядом виновника случившейся перемены и почти не удивилась, найдя его в дверях спальни. По-видимому, там, в спальне, он до сих пор и прятался. Или проник туда недавно через черный ход.

«Не повезло…» — но мысль эта отчего-то Дарью не расстроила.

— Так ты китаец?

— Есть разница?

— Цинский шпион! — кивнула Дарья, сообразившая уже, откуда ветер дует. — Ну, надо же! И целый майор!

— Вообще-то, правильнее — полутысяцкий, как ты, верно, знаешь, — дернул губой Кирилл. — И вернись, ради Бога, в кресло. Не будешь же ты со мною драться? Или будешь?

— Не будет! — этот новый голос заставил Кирилла вздрогнуть. А вот Дарья не удивилась. Чего-то в этом роде она как будто с пару минут уже и ожидала.