Альфред Кубин - Другая сторона

Один раз я проснулся. Снаружи сиял свет луны. Мы сделали остановку у резервуара с водой — я слышал, как поили животных. Моя жена лежала с скрытыми глазами, выражение ее лица было очень серьезным.

«Хорошо, что ты спишь, — подумал я, — завтра утром встанешь свежей».

Мне показалось, что мы находимся в горах. Когда повозка тронулась с места, я снова заснул, предвкушая скорое прибытие в царство грез. И после этого я не просыпался очень долго.

Внезапно я ощутил какую-то перемену. Колеса больше не катились.

— Мы на месте. Вы долго спали! — кто-то похлопал меня по ноге.

Я ничего не хотел знать, я еще не совсем проснулся и лежал не шевелясь. Моя женушка, которая уже была на ногах, запела голосом сирены-соблазнительницы у меня над ухом:

— Вставай, мы приехали, мы — в царстве грез!

Я беспомощно пролепетал: «Да, да, уже иду!» — но сам продолжал лежать. Так уж я устроен. Рядом с повозкой раздался чей-то полуофициальный голос. Мне стало неловко, и, окончательно стряхнув с себя сон, я выбрался из экипажа.

В первый момент я ничего не разглядел: все вокруг было затянуто серой мглой. Лишь в нескольких местах ее разрезал мутный свет фонарей. Сделав шаг вперед, я едва не налетел на повозку, показавшуюся мне огромной. А перед ней топталось чудовище с неясными очертаниями — это оказался верблюд. Мои глаза стали постепенно привыкать.

— Прошу подойти ближе! — прозвучал мощный голос. — Ваш багаж в порядке; предъявите удостоверение! Голос принадлежал рослому бородатому мужчине в темном мундире и форменной фуражке. Мы стояли у низенького блокгауза, тускло освещенного несколькими фонарями. Служащий вернул мне портрет и велел нам поскорее проходить в ворота, чтобы не опоздать на поезд.

— Какие ворота, какой еще поезд? — удивился я и практически на ощупь двинулся дальше.

— Эй, тут не пройти! — услышал я голос проводника.

И только теперь я различил во мгле огромную, бесконечную стену. Она словно выросла из темноты. Какой-то человек с фонарем обогнал нас и высветил большую, темную дыру. Это были ворота в царство грез! Приблизившись, я не мог не поразиться их колоссальным размерам. Мы вступили в какой-то туннель, стараясь держаться как можно ближе к проводнику. И тут случилось нечто удивительное: когда я прошагал уже изрядное расстояние под этим сводом, меня внезапно охватило незнакомое отвратительное чувство. Оно исходило из затылка и пронизывало весь позвоночник; у меня сперло дыхание, сердце почти перестало биться. Я беспомощно оглянулся на жену — она тоже была бледна как мел, смертельный ужас отражался на ее лице; дрожащим голосом она прошептала:

— Мне никогда не выбраться отсюда.

Меня же вдруг охватил прилив свежей силы, и, не произнеся ни слова, я протянул жене руку.

Часть вторая. ПЕРЛЕ

Первая глава. Прибытие

По ту сторону ворот царила кромешная тьма. Туман больше не давил на грудь, веял теплый ветерок. Впереди раздавались свистки и какой-то размеренный лязг. Затем из темноты возникло несколько красных и зеленых сигнальных огней. Мы подбежали к невысокому зданию. Человек с фонарем объявил: «Это станция, мы успели в самый раз!» В кассе нам выдали билеты второго класса до Перле. Как нам объяснили, первая поездка была бесплатной. Мы вышли на безлюдный перрон. Машинист дал свисток к отправлению, и нас буквально втолкнули в поезд. «Мы поедем в третьем!» — воскликнул я, надеясь увидеть там больше, чем во втором, который был пуст. Когда мы поднимались в вагон, я почувствовал, как мне сунули в руку что-то тяжелое.

— Это деньги, они выдаются каждому новоприбывшему! — прозвучало уже издали. Я положил деньги в карман.

После нескольких бесплодных попыток локомотив, наконец, сдвинул поезд с места. Скорость была весьма умеренной, еще более умеренным — масляное освещение вагона, которое к тому же отчаянно чадило. Оглянувшись, я различил гигантскую стену, возвышавшуюся черной громадой на фоне ночного неба. «Словно крепостной вал», — подумал я, с интересом глядя в окно. Стена постепенно растворялась в темноте.

Местность, через которую мы ехали, я почти не разглядел. Огни нашего поезда выхватывали из темноты лишь общие очертания деревьев, кустов, будок сторожей. В общем, все было, как в обычной ночной поездке.

С наружной стороны поезда к нам вошел проводник.

— Ваши лампы противно пахнут и чадят, человеку может стать плохо! — сказал я ему.

— До сих пор подобных жалоб не поступало!

— А долго ехать до Перле?

— Два часа. В полночь мы будем там.

— Вы не могли бы порекомендовать нам отель?

— Разве что «Голубого гуся». Мелкие гостинички, которые еще здесь остались, вряд ли вам подойдут.

Он сказал это очень услужливо и снова скрылся в темноте.

На нескольких станциях я обратил внимание на длинные навесы с высившимися под ними горами ящиков и других грузов. Во время одной из остановок моя жена купила корзиночку с холодным ужином и бутылку вина. Я не задумываясь рассчитался теми деньгами, которые мне сунули. И только теперь мы с удивлением заметили, что в кармане у меня были гульдены и крейцеры — а также цилиндрик золотых монет.

Моя жена была поглощена своими мыслями. Вероятно, у нее не выходило из головы то, что мы пережили в воротах. Ах эти сверхчувствительные натуры! Давно уже пора успокоиться.

Двое рабочих сели в вагон и равнодушным тоном переговаривались друг с другом. Когда они на следующей остановке собрались выходить, один из них кивнул мне как старому знакомому. Мне он тоже показался знакомым. В какой бы части света ты ни находился, тебе везде встречаются одни и те же лица. А вообще я ему позавидовал. Он уже мог выйти на воздух, а я еще должен был задыхаться в масляном чаду. Какое счастье, что осталось уже недолго! Очень невеселая поездка.

Незадолго до Перле поезд пересек заболоченную пустошь. Потом он стал замедлять ход и наконец остановился. Я выглянул в окно: мы приехали!

Но и здесь обстановка была не слишком оживленной. По другую сторону вокзала дремали одинокие дрожки. Мы разбудили кучера и велели ему везти нас в гостиницу «Голубой гусь». Я с любопытством рассматривал улицы, по которым катился наш тряский экипаж.

— И это — Перле, столица царства грез? — я не мог скрыть своего разочарования. — То же самое можно увидеть в любом нашем захолустье! — произнес я, полный брезгливости и разочарования, и указал на какое-то неказистое, обшарпанное строение.

Движения почти не было. Лишь изредка попадались прохожие. На освещении здесь явно экономили — всего-то по газовому фонарю на каждом перекрестке. Несколько раз я готов был воскликнуть: «Этот дом я уже где-то видел!» Моей жене тоже многое казалось знакомым. «У нас, по крайней мере, — мрачно заключил я, — никогда так не экономят на освещении». Экипаж остановился.

Отель был отнюдь не первого разряда, но более или менее чистый и уютный. Я заказал чай. Номер оказался просторным и хорошо обставленным. Правда, меблировка выглядела несколько эклектично. Над кожаным диваном висел большой портрет Максимилиана, императора Мексики; над кроватью красовался Бенедек, несчастный генерал Кениггреца. «Как этот-то попал сюда?» — не смог удержаться я от вопроса, когда в номере появилась горничная.

Кто десять дней не видел нормальной постели, тот поймет, что в эту минуту она была для нас дороже всех грез на свете.

— Мне нравится, что здесь дует такой теплый ветерок, — заметила моя жена, после чего осмотрела и похвалила постели.

Я уже лежал на дорогой перине и, зевая, откликнулся:

— Но, похоже, это единственное, что может здесь радовать.

День был уже в разгаре, когда я внезапно обнаружил, что добрую минуту лежу с открытыми глазами. Комната с красными обоями? Да, теперь я… верно… Я, художник такой-то, лежу в кровати отеля в столице страны грез, а рядом со мной спит моя жена.

Свежие, полностью выспавшиеся, мы поднялись и совершили утренний туалет. Я сходил с ума от нетерпения в ожидании того, что нам предстояло увидеть.

Позавтракав, мы вышли из отеля. День был пасмурный.

Вторая глава. Творение Патеры

Здесь я прерву нить моих личных впечатлений, чтобы сообщить своим читателям некоторые сведения о стране, в которой мне было суждено провести почти три года. Передо мной день ото дня раскрывалась весьма примечательная ситуация. Но последние, глубинные причины и мотивы происходящего навсегда остались для меня тайной; поэтому я буду лишь бесстрастно фиксировать то, что почерпнул из своих собственных впечатлений и сообщений других жителей страны грез. Мои соображения о разных сторонах тамошней жизни разбросаны по всей книге; возможно, иные из читателей найдут более приемлемые объяснения.

В общем и целом здесь все походило на Среднюю Европу и в то же время разительно отличалось от нее. Да, здесь были город, деревни, сельские угодья, пашни, река и озеро, но небо, простирающееся над страной, было неизменно хмурым; здесь никогда не сияло солнце, никогда на ночном небе не появлялись луна или звезды. Облака нависали над самой землей однообразной массой. В ветреные дни она, бывало, колыхалась, как студень, но всегда оставалась на месте. Один ученый, профессор, которого я еще не раз буду упоминать, связывал эти густые облачные образования с обширными болотами и лесами. Так или иначе, но за эти годы я ни разу не видел солнца. Поначалу я сильно страдал от этого — и подобное происходило со всеми новоприбывшими. Иногда посреди облачного образования появлялась светлая область, несколько раз — особенно в последний период моего пребывания в стране — на город падало несколько бледных косых лучей, но такого, чтобы солнце победоносно прорвалось сквозь тучи, не было ни разу. Ни разу.