Сергей Лукьяненко - КВАZИ

– Почему дурацкая? – спросил я.

– Потому что это… – Маркин протянул руку и, не открывая глаз, сгрёб со стола распечатку статьи Томилина, – туфта. Мечты психопата.

Он принялся меланхолично разрывать листы; обрывки, кружась, полетели на пол.

– Не существует эволюционных механизмов, в какой-то момент приводящих к появлению бессмертных неразмножающихся существ… – вялым сонным голосом сказал Маркин. – Это матушке-природе не нужно… даже если принять как гипотезу отсутствие Бога…

– Но Томилин…

– Гениальный вирусолог. Ему бы Нобелевку вовремя дать – может, опомнился бы. Или бабу нормальную, живую… А так… привык возиться со своими вирусами… Знаешь, что такое вирус? Организм на грани жизни. Не живой и не мёртвый. Паразит. Яд, заставляющий живое воспроизводить себя… Так и кваzи. Не живые и не мёртвые. Не способные размножаться. Не способные развиваться. Даже если эволюции это нужно, то кваzи – явно не вершина. Не цель творения…

Он крякнул, сел. Посмотрел на пол.

– Намусорил я у тебя. Пришёл, выпил, намусорил… Так ты меня пустишь в кресло поспать?

– Слушай, Маркин, – сказал я. – Хватит налаживать со мной контакт. Я не Шарапов, а из тебя Жеглов никакой. Зато ты начинаешь напоминать Бедренца, а это меня злит.

Маркин скосил на меня глаза. Крякнул и начал собирать с пола мусор.

– Ты можешь сказать, кто же такие на самом деле кваzи, чего нам от них ждать и что со всем этим делать?

– Пока не могу, – ответил Маркин.

– Понял. Тогда отвали. Я тоже хочу выспаться, но вначале ещё выпью. Мне с утра надо отвезти сына в школу, а потом поехать к Насте.

– Тебя не пустят.

– Меня – пустят, – сказал я, глядя Маркину в глаза.

– Я пригреваю у себя за пазухой наглого, что неплохо, и амбициозного, что куда опаснее, сотрудника… – пробормотал Маркин.

И пошёл в гостиную.

А я остался сидеть на кухне, глядя на фотографию жены и сына.

Где-то в Замкадье шёл дождливыми просёлками, таясь от своих и чужих, мёртвый старый полицейский, пряча в кармане ампулу со смертью, которая должна была предотвратить войну.

Где-то на Рублёво-Успенском шоссе ребята Маркина упаковывали в мешок останки Виктории, которая всю последнюю неделю своего посмертного существования разрывалась между любовью к жизни во всех её формах и смертью, на которую она работала.

Где-то в заброшенной старой больнице, куда сейчас собрали десятки врачей, лежала в изолированной палате Настя и ждала – проснётся или нет в ней смертоносный вирус.

В гостиной мирным крепким сном спал подполковник госбезопасности Владислав Маркин, который знал про кваzи куда больше, чем говорил, а для всего, чего не мог сделать сам, ловко использовал простых полицейских капитанов.

В спальне беспокойно разметался на кровати мальчик Найд, который мог быть моим сыном Александром. Который отныне был им.

Я ещё раз посмотрел на фотографию и закрыл глаза.

Мы – не вершина эволюции.

Мы – люди.

Мы все друг другу братья и сестры, отцы и дети.

Хорошие, плохие, добрые и злые, но – все свои.

И это самое главное в жизни.