Джек Вэнс - Инспектор-призрак (сборник)

— Как?!

— Она рабыня. Успокойтесь, это в переносном смысле. Они здесь все рабы по своей натуре. Если она вам нравится, я вам ее подарю. Она будет счастлива, вот увидите.

Тем временем девушка вернулась, и Диктор обратился к ней на неизвестном Бобу языке.

— Ее зовут Арма, — заметил он вскользь, затем что-то еще сказал девушке. Та засмеялась, но тут же, посерьезнев, не колеблясь, направилась к Вилсону, опустилась на оба колена и, трогательно склонив голову, протянула перед собой сложенные чашей ладони.

— Дотроньтесь до лба, — приказал Диктор.

Боб дотронулся. Девушка встала и замерла рядом с ним в ожидании. Диктор снова обратился к ней на ее языке. Выслушав его, она, казалось, слегка растерялась и не совсем понимала, как же ей следует теперь поступить, затем снова овладела собой и, поклонившись, незаметно выскользнула из комнаты.

— Я сказал, что, несмотря на ее новое положение, вы желаете, чтобы она продолжала подавать завтрак.

Трапеза возобновилась. Диктор продолжил свой рассказ. Новое блюдо внесли Арма и еще одна девушка. Увидев ее, Боб тихо присвистнул. Он понял, что несколько погорячился, позволив Диктору подарить ему Арму. “Одно из двух: или стандарты женской красоты поднялись на невообразимую высоту, — подумал он, — или Диктору пришлось-таки попотеть, набирая себе домашнюю прислугу”.

— …вот почему, — продолжал Диктор, — вам необходимо вернуться. Во-первых, нужно вернуть назад этого парня, потом еще одно небольшое дельце — и мы на коне. Дальше мы будем только получать и делить — я и вы. А делить здесь есть что. Я… Да вы не слушаете!

— Конечно, слушаю, шеф! Каждое ваше слово. — Боб пощупал подбородок. — Слушайте, у вас не найдется лишней бритвы? Я хочу привести себя в порядок.

Диктор негромко выругался сразу на двух языках.

— Перестаньте глазеть на девушек: никуда они от вас не денутся. Слушайте меня, дело нешуточное, и предстоит серьезная работа!

— Ясно, ясно, я все понял и я ваш человек. Когда начнем?

Решение созрело мгновенно, как только он увидел Арму с подносом. У Вилсона было такое чувство, будто он попал в какой-то удивительный сон. Если сотрудничество с Диктором позволит продлить этот сон, то он не такой дурак, чтобы отказываться! Прощай академическая карьера.

К тому же все, что от него требовалось, — это пройти сквозь Ворота в обратном направлении и заставить парня на той стороне войти в них. В худшем случае он просто снова окажется в двадцатом веке, только и всего.

Диктор поднялся на ноги.

— Приступим сразу к делу, пока вы снова не отвлеклись, сказал он слегка насмешливо. — Пойдемте.

И он быстро зашагал, сопровождаемый Бобом. Они подошли к залу Ворот.

— Шагайте и вы окажетесь в двадцатом столетии, в своей собственной комнате. Заставьте человека, которого увидите там, пройти через Ворота. И возвращайтесь вместе с ним.

Боб поднял руку, соединив большой и указательный палец вместе.

— Дело в шляпе, босс. Считайте, что он уже здесь, — и двинулся к Воротам.

— Подождите! — скомандовал Диктор. — Вы незнакомы с путешествиями во времени, поэтому должны приготовиться к некоторому потрясению. Этот второй человек на той стороне — вы его сразу узнаете.

— Кто он?

— Я не буду вам говорить, потому что вы все равно не поверите. Но его вы узнаете сразу, как только увидите. Помните вот что — путешествие во времени связано с некоторыми странными парадоксами. Не давайте сбить себя с толку. Действуйте так, как я вам говорил, и все будет в порядке.

— Парадоксы меня не пугают, — уверенно заявил Боб. — Это все? Я готов.

— Минуту! — Диктор поднялся на возвышение у стены. Через мгновение оттуда раздался его голос: — Я установил приборы. Теперь порядок. Вперед!

И Боб Вилсон шагнул сквозь Время.

Сначала он ничего не почувствовал, но потом ему пришлось зажмуриться, привыкая к яркому свету. Это действительно была его комната.

За столом, — за его столом! — сидел какой-то человек. Диктор не ошибся. Значит, именно его он должен переслать на ту сторону Ворот. Да, этот человек ему знаком. Отлично, посмотрим, кто это.

Боб чувствовал некоторое раздражение, видя в своей комнате постороннего. С другой стороны, комната сдается всем желающим, и, естественно, как только Боб исчез, ее снял кто-то другой, а Боб не знал, сколько времени прошло с момента его исчезновения, может быть целая неделя!

Парень, сидевший за столом, был виден только со спины, но и спина его вызывала какие-то странные воспоминания. Кто же это? Заговорить с ним, чтобы он повернулся? Отчего-то Бобу не хотелось. “Сначала, — сказал он себе, — нужно выяснить, с кем имеешь дело, а уж потом пытаться его в чем-либо убедить. Тем более убедить попутешествовать во времени…” Человек за столом продолжал печатать на машинке и только отвлекся на секунду, чтобы потушить сигарету. Он положил ее в пепельницу и придавил сверху пресс-папье.

Этот жест был хорошо знаком Вилсону. По спине у него пробежал холодок.

“Если этот тип закурит новую сигарету — сказал он себе, — так, как я думаю…”

Как бы отвечая на его мысли, парень потянулся к пачке и, достав сигарету, постучал сначала по одному концу, потом по другому, слегка выравнивая, и сунул в рот.

Вилсон почувствовал, как застучала кровь в голове. ЗА СТОЛОМ, СПИНОЙ К НЕМУ, СИДЕЛ ОН САМ, БОБ ВИЛСОН!

Еще немного, и ему станет дурно. Он закрыл глаза и оперся о спинку стула. “Я так и знал, — подумал Боб, — я сошел с ума. Особый случай раздвоения личности на почве переутомления”.

Пишущая машинка продолжала стучать. Боб взял себя в руки и попытался рассуждать логически. Диктор предупреждал его о возможных потрясениях. Допустим, он не сошел с ума. Если путешествие во времени возможно, то почему нельзя вернуться в прошлое и увидеть самого себя в этом прошлом. Похоже, именно так и обстоит дело. А если он все-таки свихнулся, тогда и вовсе не о чем беспокоиться — что тут поделаешь? Кроме того, даже если он сумасшедший, ему никто не запретит вернуться обратно в будущее. Одним словом, его дела не так уж плохи!

Он осторожно подкрался к столу и заглянул через плечо сидящего.

“Протяженность есть атрибут сознания. Следовательно…” — прочел он.

“Надо же, — подумалось Бобу, — вернуться, чтобы увидеть себя самого, пишущего собственный диплом”.

Машинка стучала. “Следовательно…” Два литерных рычага сцепились. Двойник Боба чертыхнулся и протянул руку, чтобы их поправить.

— Брось, не трать время, — неожиданно для себя самого сказал Боб. — Все это чушь собачья.

Боб Вилсон-второй резко выпрямился и осторожно повернул голову. Удивление на его лице сменилось раздражением.

— Какого дьявола вы забрались в мою комнату? — тон его был решителен и агрессивен. Потом, не дожидаясь ответа, встал и проверил задвижку на двери. — Как вы сюда попали?

“Однако, — подумал Боб, — попробуй, объясни”.

— Вот, сквозь это, — ответил он, указывая на Ворота Времени. Двойник взглянул в указанном направлении, зажмурился, помотал головой и, посмотрев еще раз, стал осторожно подбираться к диску. Его намерения были вполне понятны.

— Не трогайте! — вскрикнул Вилсон…

Двойник остановился.

— Это почему же? — поинтересовался он.

Почему именно, не было ясно и самому Вилсону, но чувство надвигающейся опасности охватило его, и, чтобы выиграть время, он сказал:

— Я объясню. Но сначала давай немного выпьем.

Стаканчик джина — хорошая идея. Сейчас капля алкоголя требовалась Вилсону, как никогда. Не отдавая себе отчета, он привычно направился к платяному шкафу. Бутылка была на месте.

— Эй! — Запротестовал двойник. — Что вы там роетесь? Это мой джин!

— Твой джин…

“Тысяча чертей, это действительно ЕГО джин. То есть нет, это не его, это их джин. Ах, проклятье! Как все это запутанно, не объяснишь!”

— Прошу прощения, надеюсь, вы не будете против, если и я угощусь? — поинтересовался Боб.

— Думаю, что не буду, — мрачно ответствовал двойник. — И мне тоже налейте.

— Прекрасно, — согласился Вилсон. — А потом я все объясню. Но он чувствовал, что объяснить “все” будет, по меньшей мере, затруднительно. Он и сам мало что понимал.

— Да уж, постарайтесь, — выразительно предупредил его второй Вилсон и, потягивая джин, стал осматривать первого.

При виде своего двойника Вилсона охватили самые разноречивые чувства. Ему было и грустно, и странно, но преобладало, пожалуй, чувство раздражения. Неужели этот тупица не в состоянии узнать собственное лицо? И если он не может увидеть, то как ему объяснишь?

У Боба совсем выскочило из головы, что узнать его было теперь нелегко. После всего пережитого он осунулся, побледнел и покрылся трехдневной щетиной. И главное, он упустил из виду, что каждый человек видит в зеркале не совсем то лицо, какое видят окружающие, потому что смотрит на него другими глазами.