Мастодонт - Нина Пеункова

кондиционер? — продолжила начатую тему мать.

— На днях, — коротко ответил он.

И опять наступила пауза.

Подали салат из свежих помидоров. Салат ели неохотно.

Салат унесли.

Подали маслины и черную икру в розочках из сливочного масла.

— Налейте шампанского, — пытаясь оживить беседу, сказала мать.

Шампанское выпили молча.

— Папа, а почему в Бункере запрещена музыка?

— В Бункере постоянно звучит музыка: флейта — для знати и барабан — для плебеев, — ответил отец менторским тоном.

— Но почему?.. — недоговорила Фая.

— Потому что! — строго оборвал её отец. — Все остальные инструменты вызывают нежелательный резонанс Бункера как конструкционного сооружения, — уже мягче пояснил он.

Подали мороженое со свежей клубникой и ананасами.

— Наш папа очень талантливый инженер, но совсем не понимает шуток, — нежно улыбаясь ему, сказала мать.

Не затрудняя себя ответом, отец поддел ложечкой мороженое.

«Сейчас бы таракана на стол — сразу бы стало веселее», — подумала Фая.

Все молчали.

Подали кофе с коньяком, лимоном и сахаром.

— Хочу купить себе белую кобылу, — с наигранным спокойствием сказал отец.

— Где? — охотно поддержала разговор мать.

— У Рийдо.

— У них бешеные цены.

— Но их лошади того стоят.

— Не советую тебе связываться с Рийдо. Паршивый народец. Не понимаю, почему Государь не разворошил их гнездо?

— Он пользуется услугами шамана.

— А я думала, что суеверие давно изжито.

— Это не суеверие.

— А что же это?

— Каприз.

— Твоя кобыла тоже каприз?

— Нет. Страсть, — с вызовом посмотрел на неё отец и сделал слуге знак рукой.

Ему подали сигару. Он закурил и вышел из-за стола. Следом за ним вышла из-за стола мать.

Фая осталась одна. За её спиной выжидательно стоял лакей в белых перчатках. Ещё на неё молча смотрела напольная скульптура кошки из зелёного нефрита, стоящая под разлапистой пальмой. Фая дала знак флейтисту, он прекратил играть и ушёл.

Стало тихо. Фая вспомнила, как в детстве Никита привёл её к этой кошке и сказал: «Это магическая кошка. Если ей на ухо прошептать заклинание и загадать желание, то желание сбудется». «Прошепчи», — попросила Фая. Никита приставил ладошки к зелёному уху и прошептал: «Зелёная пальма, зелёная кошка, зелёный я, маси-биси-муси», — и обратился к Фае: «Загадывай». Фая наклонилась к уху кошки и шепнула: «Хочу стать танцовщицей».

Мелодично забили куранты.

Фая поднялась из-за стола, подошла к нефритовой скульптуре, присела, обняла ее за гладкую холодную шею и прошептала в ухо:

— Зелёная пальма, зелёная кошка, зелёная я, маси-биси-муси, хочу увидеть Мастодонта.

Лакей тихо убирал со стола приборы. Фая приоткрыла штору и посмотрела в окно. Опять сбрасывали конденсат, так тихо, что он даже не стучал по стёклам, но лужи рябило, и по дорожке сада горничная прошла под зонтиком.

Водитель объявил:

— Конечная.

Лариса вышла из трамвая, тупо посмотрела вперёд и подумала: «Ну и глухомань». Всё вокруг казалось ржавым: и закат, и деревня, и поле. Только за полем серебрилась глухая железобетонная стена Бункера, к которой жалось селение Рийдо.

По зыбкому мостку она перешла ржавый ручей и по ржавой тропинке пошла к деревне.

Двор тоже показался ей ржавым. Навстречу спешила с огорода бабка и, вытирая о фартук землю с рук, смахнула слезу с загорелого морщинистого лица.

— Лариса… внученька моя… вернулась… теперь уж поди навсегда… ну, здравствуй, здравствуй… — обнимала и целовала её бабка. — Пойдём в избу, я тебя покормлю, Ларочка… внученька…

В доме пахло топлёной печкой. Бабка засуетилась: гремела ухватом, заслонкой, выставила на стол чугунок с картошкой.

— Чем тебя потчевать? Может, малосольного огурчика дать? У меня есть. Для тебя солила.

Бабка поставила перед ней тарелку с огурцами.

Лариса сидела на лавке и молчала.

— Сейчас я тебе молочка из подпола достану. Свежее. Козье, — хлопотала бабка.

— Бабушка, не надо. Я ничего не хочу. Я лучше лягу спать, — сказала Лариса.

— Ну, ложись, ложись. Завтра с рассветом на покос пойдём.

— Завтра я бы хотела отдохнуть.

— Вот и отдохнёшь. Косьба, она самый лучший отдых, — ласково приговаривала бабка, стаскивая с полатей лоскутное одеяло. — Я тебе ещё мешок сена внесу, от сенного духа спать будешь сладко, крепко.

Лариса закрыла лицо руками и зарыдала. У её ног тёрся старый чёрный кот, он выгибал спину и хоркал, прижмуривая один желтый светящийся глаз и один мутный, затянутый бельмом.

Скрипя половицами, бабка подошла к внучке и, гладя её тёмной шершавой рукой по голове, легонько толкнула ногой кота:

— Узнал, шельмец. Поди, поди, не до тебя сейчас.

Вечером Фая босиком слонялась по комнатам дома и, вспоминая Масту, думала: «Мне без него неповадно».

За дверью гардеробной она услышала флейту и голос матери. Приоткрыв дверь, заглянула: в углу играл флейтист, мать перед зеркалом примеряла новые платья, вокруг неё увивался неказистый модельер.

— Можно? — спросила Фая.

— А-а-а, Фая! Ну-ка, посмотри на мои обновы.

Фая вошла и села в кресло.

Не отрываясь от примерки, мать одновременно начала наставительно говорить:

— Ты стала совсем большой. Девочки взрослеют быстрее, чем мальчики. Никита

ещё ребенок, а ты… ты должна знать себе цену. Помни: ты дорогая женщина. И тебе

нужен богатый мужчина, который сможет тебя содержать, развлекать, дарить ценные вещи…

Мать кружилась перед зеркалом в одном наряде, потом заходила за ширму, молниеносно с помощью модельера переодевалась и выплывала — уже в другом. Опять кружилась, прихорашивалась, любуясь собой, а перед ней ходил, кружился и угодничал тощий модельер.

Фая, прищурясь, смотрела на движения матери как на грациозный танец сытой хищницы.

— А любовь — вещь лишняя. Любовник — это другое. И если у женщины есть голова на плечах, у неё будет и любовник. Запомни: все мужчины одинаковы, и все они устроены примитивно: кроме постели их ничего не волнует. Мужчина — это животное, но любит, чтобы с ним обращались, как с Богом. Мой тебе совет: прикинься овцой, это Государю понравится. Будь с ним ласковой, во всём ему потакай, угождай, а уж потом своё возьмёшь. Главное сейчас — не упустить случай. Лови момент. Ты на пороге счастья. Когда я с твоим папой гуляла, знаешь, какой я была паинькой! Он до сих пор, когда вспоминает, плачет. Говорит: «Вспомни, какой ты была и во что ты превратилась». Главное — выйти замуж, а там своё наверстаешь: будешь закатывать сцены ревности и коварства. В душе ты должна чувствовать себя роковой женщиной, быть уверенной в себе. В уверенности — залог успеха. Сбывается только то, в чём ты уверена. Это простая истина.

— А где папа?

— Папа? — Мать остановила