Земли полуночи - Андрей Стоев

заказаны. Что ты хотел-то, Росомаха? Если сгущёнку с завода хотите купить, то только после отправки, а сейчас вся продукция в вагоны пойдёт. Да и потом много не сможем дать, рифы практически всё забирают. Молоко приходится у соседей докупать, наши дурни только зубами скрипят, глядя, как деньги другим уходят. А ведь говорили им не раз, дуракам, чтобы поголовье увеличивали.

— Сгущёнки немного купим, конечно, детей побаловать, — кивнул Росомаха. — Но мы на самом деле не за этим. Ты, может, помнишь, что мы кое-какие станки заказывали…

— Прядильные и ткацкие, — кивнул управляющий. — Помню.

— Ну вот, начинаем мы делать ткань, стало быть.

— Паутинный шёлк? — уточнил Фальк, и Росомаха кивнул. — Очень дорогой материал, его у нас в баронстве не продать. Да и в Дерпте его вряд ли купят. Если только в Ригу везти, но я бы не советовал — вас там не любят и особенно торговать не дадут. Ещё и ограбить могут. Вам бы лучше с кем-нибудь в Новгороде договориться. Обратитесь к барону — он может подсказать, кто станет покупать, да и вообще, его рекомендация вам бы многие двери открыла. А если уговорите его защиту дать, то у вас вообще проблем не будет. А вы, кстати, понимаете, что вам придётся с ваших продаж налог платить?

— Почему это мы должны что-то платить? — немедленно вскинулся Ворон.

— Потому что должны, — ласково объяснил ему Фальк. — Налоги все платят. И даже если барон вдруг с чего-то ради простит вам баронский налог, он не сможет простить церковную десятину и ту часть, которую пойдёт епископу. Если вы не будете платить, значит, барону придётся платить за вас церковную и епископскую долю.

— Вот пусть и платит, — упрямо заявил Ворон.

— Знаешь, Ворон, — устало сказал управляющий, — я вот даже не понимаю, как у тебя это получается. Ты как ни раскроешь рот, так такую глупость сморозишь, что уже и не знаешь, что на это ответить. Барон не станет платить за вас налоги — он просто объявит вас преступниками, а ваших людей, которые будут пытаться что-то продать, будет вешать, как контрабандистов. Ты, кажется, такое своими глазами наблюдал — что, уже выветрилось из памяти? Да скорее всего, он просто вышвырнет вас из баронства — он давно уже говорил, что ему ваши выходки надоели.

— Не обращай внимания, Леннарт, — торопливо вмешался Росомаха, — мы будем платить налоги, конечно.

— Я тебе давно советовал, Росомаха — спрячьте своего Ворона подальше, и ни за что не подпускайте его к барону. У его милости терпение не беспредельное, и вы уже вплотную подошли к границе. Я тебе это в последний раз говорю — если не хочешь внять доброму совету, то нет смысла тебе это раз за разом повторять.

Ворон побагровел и уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Росомаха остановил его резким жестом.

— Тут вот какое дело, Леннарт, — извиняющимся тоном сказал он, — мы на самом деле не хотим ткань продавать. Мы хотим заказать швейные машинки, чтобы наши женщины из этой ткани шили вещи на продажу.

— Зачем вам такая морока? — поразился Фальк. — Думаете, вы так больше заработаете?

— Да здесь даже не в заработке дело, — с досадой ответил Росомаха. — Понимаешь, у нас всегда было очень мало женщин, а сейчас так получилось, что у нас, считай, одни женщины и остались. У нас для них просто подходящей работы не хватает. А когда женщине становится скучно, окружающим становится совсем не скучно, но при этом вовсе не весело, если ты понимаешь, о чём я.

— Очень даже понимаю, — со вздохом ответил Леннарт, украдкой бросив осторожный взгляд на дочь, которая что-то обсуждала со служанкой в другом углу двора. — Но здесь всё не так просто. Что вы шить-то собираетесь? Ваши женщины в модных тенденциях вообще разбираются?

— Не понимаю, про какие такие тенденции ты говоришь, — озадаченно ответил тот. — Обычные вещи будем шить. Юбки, платья — ну что там женщины носят.

— Я так и подумал, — усмехнулся Фальк. — Про моду вы в своих лесах и не слышали. Ну как бы тебе это объяснить попроще… вот возьмём для примера воротнички — допустим, в этом году все женщины носят воротнички только с закруглёнными краями, и ни за что не наденут платье, у которого края воротничка острые.

— То есть закруглённые края нужно? — непонимающе переспросил Росомаха.

— Это для примера, — пояснил тот. — Сейчас вот только закруглённые, а в следующем году все вдруг начинают носить только с острыми краями, и если кто-то вдруг наденет платье с закруглённым воротником, то на неё смотрят, как на дуру полную, из деревни приехавшую.

— Не понимаю, — беспомощно сказал Росомаха. — Ваши женщины все поголовно сумасшедшие, что ли?

— Иногда я и сам так думаю, — согласился Фальк, с опаской бросив ещё один взгляд в сторону дочери. — Но других женщин у нас нет, к сожалению, так что приходится как-то приспосабливаться к этим. С крестьянками, конечно, попроще, но ваши платья ведь не для крестьянок. Если вы хотите продавать дорогие вещи, то нужно очень ясно понимать, какие сейчас будут носить, а какие ни за что не наденут.

— Ты, случаем, надо мной не подшучиваешь, Леннарт? — подозрительно осведомился Росомаха.

— Вон стоит моя дочь, могу попросить её рассказать тебе про моду, — усмехнулся тот. — Но предупреждаю: мозг она тебе при этом вынесет полностью. Мне регулярно выносит.

— Хорошо, я тебе верю, — вздохнул Росомаха. — И как узнать, что сейчас надо шить?

— Это надо, чтобы женщины сами разбирались, нам такого не понять. Тебе надо будет выписывать им модные журналы, а кого-то придётся отправить учиться. Это у вас несколько лет займёт — вам же, по сути, нужно будет с нуля во всё это вникать. Не надейся, что это просто будет, да и денег тоже понадобится изрядно. Мне так кажется, что ты в конце концов решишь, что лучше бы они скучали, только уже поздно будет. Но это на самом деле ещё и не самое сложное. Главный вопрос будет такой: вот, допустим, пошил ты платье. Пусть это будет замечательное платье — модное, красивое, в общем, то, что надо. Как ты его продавать будешь, Росомаха?

—