Габриэль Зевин - Это у меня в крови (ЛП)

– Вин, – произнесла я.

– Добро пожаловать домой, Аня. – Голос был смутно знаком, но принадлежал не Вину.

Я вся похолодела.

– Кто это?

– Это твой двоюродный брат, – произнес он после паузы. – Яков. Яков Пирожков.

Как будто бы я знала других Яковов.

– Почему ты притворился Вином? – потребовала я.

– Потому что ты не стала бы со мной говорить. А нам ведь так нужно поговорить, – признался Яков.

Я сказала ему, что нам не о чем говорить.

– Я вешаю трубку.

– Если бы ты хотела повесить трубку, ты бы это давно сделала.

Он был прав, но я ничего не сказала. Мое молчание, похоже заставило его нервничать, потому что когда он в следующий раз заговорил, его манеры стали куда приличней.

– Послушай, Аня, послушай. У меня не так уж много времени. У меня только один телефонный звонок в неделю, и не куда вздумается, знаешь ли.

– Как тюремная жизнь, кузен?

– Непередаваемо, – после паузы ответил Яков.

– Я надеюсь, для тебя это ад.

– Пожалуйста, Анни. Приходи повидаться со мной в Рикерс. У меня есть что сказать тебе, но это не телефонный разговор. Нас наверняка прослушивают.

– С чего мне делать это? Ты отравил одного из моих друзей, и выстрелил в другого, когда пытался застрелить моего брата. Меня исключили из школы, и я попала в «Свободу» по твоей милости.

– Не будь наивной, – ответил он. – Все это началось задолго до меня. У меня не было мотива. Пожалуйста. В глубине души ты ведь не веришь, что я... Все не так, как порой кажется.. Я уже сказал слишком много. Тебе необходимо прийти и повидаться со мной. – Он понизил голос. – Я считаю, что ты и твоя сестра в страшной опасности.

На мгновение я ощутила, как страх сковывает сердце, но ощущение быстро прошло. Кого волнует, что болтает Яков? Он сделал и сказал бы что угодно, лишь бы получить желаемое. Он уже проделывал нечто похожее с Лео. Он говорил ему, что я и Нетти в большой опасности, только чтобы манипулировать им.

– Мне кажется, Яков, что большой опасности нашу семью подверг именно ты. И ты, дорогой кузен, уже в тюрьме на следующие двадцать пять лет. Лично я, как никогда, чувствую себя в безопасности. Пожалуйста, не звони сюда больше, – сказала я.

Когда я повесила трубку, я подумала что, возможно, он говорил о моем отце, но этого не могло быть. Он действительно мог сказать все, что угодно.

В гостиной Имоджен и Нетти уже ждали меня.

– Что сказал Вин? – спросила Нетти, в ее взгляде было столько радости.

Я посмотрела на Нетти. Этого я скрыть не могла.

– Это был не Вин. Это был Яков.

Имоджен подскочила с дивана.

– Аня, я прошу прощения. Он сказал, что это Вин, и я полагаю, что не знаю голоса Вина так хорошо, чтобы почувствовать разницу.

Я заверила ее, что она не виновата.

Нетти покачала головой.

– Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. В любом случае, чего он хотел?

Я не могла повторить то, что сказал Яков о нас двоих и опасности. Я села рядом с Нетти и обняла ее. Я бы хотела сделать что-нибудь, чтобы обезопасить ее, и задумалась, как я могла позволить себе слабость плакать из-за Вина. Нетти была любовью моей жизни, не он. В этот момент любовь всей моей жизни высвободилась из моих объятий, неужели для этого она тоже стала слишком взрослой? А затем она спросила меня во второй раз, что хотел от нас непутевый двоюродный брат. Здесь мне пришлось немножко соврать:

– Он был рад моему возвращению домой.

ГЛАВА 2

Я ПОДСЧИТЫВАЮ СВОИ БЛАГОСЛОВЕНИЯ

В воскресенье утром Нетти и я пошли в церковь. Новый священник был невероятно скучным оратором, но проповедь была мне интересна: о том, что мы слишком много внимания уделяем тем вещам, которых у нас нет, и это единственное, чем мы занимаемся. Конечно, я была виновата в подобном поведении. Чтобы скоротать время, я решила подсчитать свою удачу:

1. Меня выпустили из «Свободы».

2.Нетти и Лео, насколько мне известно, были в безопасности.

3.Вин упростил для меня сделку со своим отцом.

4.У нас есть деньги и здоровье.

5.У нас есть Имоджен Гудфеллоу, Саймон Грин и мистер Киплинг....

В шесть часов мы встали в очередь для получения гостия.

Когда мы выходили из церкви, кто-то позвал меня по имени и я обернулась: это был Микки Баланчин и его жена София.

‒ Привет, кузины! ‒ он тепло поприветствовал нас с Нетти и расцеловал в щеки.

‒ С каких это пор вы ходите в церковь? ‒ спросила я Микки, потому как никогда не видела его здесь прежде. Нетти и я посещали католическую церковь, потому что её посещала наша мама, но все родственники со стороны отца посещали православную, если уж на то пошло.

‒ С тех пор, как он женился на католичке, ‒ ответила София Баланчина со странным акцентом. Хотя она говорила на английском языке очень хорошо, было заметно, что английский ‒ не её родной язык. ‒ Доброе утро, Аня, Наталья. Мы встречались совсем ненадолго, в связи с моей свадьбой. Это хорошо ‒ увидеть вас обеих в добром здравии. ‒ Она тоже расцеловала нас в обе щеки. ‒ Трудно сказать, кто из вас старшая сестра.

Микки показал пальцем на меня.

‒ Ты должна была прийти ко мне как только освободилась.

Я сказала ему, что вернулась домой только в пятницу вечером и планировала посетить его на этой неделе.

‒ Микки, тебе нужно дать девочке комнату, ‒ сказала София, неожиданно взяв руку Нетти и мою, и настояла на том, чтобы мы присоединились к ним для позднего завтрака. ‒ Вы ничего не ели, ‒ обвинила она нас, ‒ и мы живем только через пару кварталов отсюда. Так, нам нужно прекратить устраивать свои спектакли на крыльце собора. ‒ Она не была родом из России, но кое-что в ней напоминало мне бабушку. Я быстро оглядела Софию Баланчину. Я вспомнила, что видела ее на свадьбе, но похоже, была с ней резка. У нее были каштановые волосы, карие глаза, большой, скорее лошадиный, нос. Всё в ней было большим ‒ руки, губы, глаза, скулы ‒ и она была на несколько дюймов выше своего мужа. (Микки был настолько низок, что я всегда подозревала его в ношении обуви с платформой) София Баланчина казалась сильной. Мой кузен понравился мне еще больше, ведь я знала, что он женат на такой женщине.

Хотя Нетти и я пытались возразить, София настояла на том, чтобы мы пришли к позднему завтраку и каким-то образом мы оказались в их городском доме на Восточной пятьдесят седьмой улице, не так далеко от того места, где живет семья Вина.

София и Микки занимали два нижних этажа трехэтажного дома из железного песчаника. Верхний этаж занимал отец Микки, Юрий Баланчин и его медицинские сестры. Со дня на день они ожидали смерть Юрия, как сообщила мне София Баланчина.

 ‒ Это будет милостью, ‒ сказала она.

‒ Это так, ‒ согласилась Нетти. Я уверена, что она подумала о бабушке.

За обедом мы придерживались безобидных тем. Я узнала источник необычного акцента Софии ‒ её отец родом из Германии, а мама из Мексики, ‒ а Микки и София в свою очередь спросили меня о планах на следующий год. Я сказала им, что не уверена, а смогу ли пойти в школу. Третья неделя семестра только начиналась, и я боялась, что у меня не будет возможности найти подходящую школу. То есть учитывая мою судимость.

Нетти вздохнула:

‒ Как бы мне хотелось, чтобы ты вернулась в Троицу.

На подсознательном уровне я была счастлива не возвращаться в Троицу. Мне выпал шанс сделать перерыв от старой рутины, старых людей. По-крайней мере, так себе говорила я.

‒ После всего, что вы пережили, думается, было бы неплохо что-то изменить, ‒ сказала София, повторяя мои собственные мысли. ‒ Хотя и трудно идти в новую школу в старших классах.

‒ Это оскорбление, ‒ сказал Микки. ‒ У этих бастардов не было причин выгонять тебя.

Он ошибся. У администрации была прекрасная причина: я принесла в школу пистолет.

После разговор продолжился по поводу того, как Нетти провела время в лагере. Об этом времени я знала мало. Она провела время, работая над проектом по поводу очищения воды от загрязнений на выходе из канализации дома. Пока Нетти описывала свою работу, её голос звучал находчиво, впечатляюще, по-настоящему счастливо, и я поняла, что поступила правильно, отправив её в лагерь. Я была горда тем, что она моя сестра и даже немножко гордилась и тем, что ради неё поступила правильно. Мое горло сжалось. Я встала и предложила помочь убрать со стола.

София последовала за мной на кухню. Она сказала мне, где оставить посуду и коснулась моего плеча.

‒ У тебя и меня есть общий друг, ‒ сказала она.

Я взглянула на нее.

‒ Правда?

‒ Юджи Оно, конечно, ‒ сказала София. ‒ Возможно, ты не знаешь, что мы вместе учились в международной школе в Бельгии. Юджи мой старый и самый дорогой друг в мире.

В этом был смысл. Они были оба одного возраста ‒ двадцать четыре, и на самом деле, у них была аналогичная манера разговора. И именно поэтому он был на ее свадьбе, а не просто чтобы следить за моей семьей. Я удивляюсь, как много она знает о роли ее старого и самого дорогого друга в бегстве Лео. Мысль об этом заставила меня чувствовать неудобно.