Анатолий Бритиков - Охота на дракона (сборник)

— Стоп! — заорал Калинов басом. — Стоп!!!

И все исчезло. Перед глазами снова луг, догорающий костер, солнце, на горизонте далекий лес.

Калинов опустился на траву — так дрожали колени.

Все остальные стояли. Неподвижными глазами смотрели в пространство. Молчали. Не знали, куда деть руки. Кто-то громко всхлипнул.

Калинов уставился в землю. Ему было нестерпимо стыдно.

— Да-а, — сказал Игорь Крылов дрожащим голосом. — Хотел бы я знать, чей это был интерес…

— И я, — сказал Клод. — Я бы ему выписал напоследок. От всей души…

— Я знаю, — выкрикнул знакомый голос.

Калинов поднял голову. Между ними и остальными стояла Джина. Лицо ее кривилось от боли.

— Ты!.. — говорила она. — Ты!.. Я ненавижу тебя!.. Пр-рово-катор!

Она заплакала. Громко, по-детски, взахлеб.

— Ненавижу! — выкрикнула она сквозь рыдания. — Ненавижу!

Калинов встал. Он явственно чувствовал, что между ним и остальными пролегла невидимая стена. Непреодолимая. Пока…

— Простите меня, ребята, — сказал он, ни к кому не обращаясь. — Я должен был это сделать…

Они молчали. Никто на него не смотрел. Как будто его здесь не было. Никогда.

— Жизнь — это не детские игры, — говорил он. — Жизнь часто бьет по физиономии… И отнюдь не букетом цветов.

— Зачем? — растерянно спросил Клод — Зачем все это?.. Вы думаете, мы не понимаем?

— Уходи! — сказала Джина. — Уходи!.. У тебя душа старика! Калинов пожал плечами.

Все-таки они молодцы, думал он. И ни в коем случае нельзя их бросать на произвол судьбы. Но разговаривать с ними надо на их языке. А для этого нужно опуститься до одного уровня с ними… Или подняться — не знаю, что уж будет правильнее. И я это сделаю.

Они молчали и смотрели на него. Только Джина не смотрела. Они закрыли ее от него стеной своих тел, и он слышал только ее плач. Они смотрели на него и молчали, и он понял, что его изгоняют. Как вчера Вампира. Потому что обманулись. Потому что он не оправдал доверия. И он не удивился, когда вокруг помимо его желания стал сгущаться серый туман.

Вика ласково гладила по голове плачущую Джину.

— Не плачь, — приговаривала она, — не плачь… Мы выгнали его.

— Я люблю его. — Слова прорывались сквозь рыдания. Падали, как крупные капли грозового дождя. — Люблю его!

— И правильно, — приговаривала Вика. — И люби! Он еще не закостенел. Из него вполне можно слепить человека. Так что люби на здоровье!

Но Калинов этого уже не слышал. Перед ним опять был пульт дмамп-кабины с мигающим сигналом “Ваш индекс занят”. А снаружи стояла Нонна Крылова. Она смотрела на него с надеждой и страхом.

— Все будет в порядке! — весело сказал он ей и подмигнул.

Он дождался, пока она поверила и улыбнулась ему. Тогда он улыбнулся ей в ответ и пошел прочь, насвистывая веселый мотив.

— Нет, Алекс, вы были просто великолепны! Я давно уже не слыхал такой страстной речи…

Калинов сидел на скамейке, а Паркер возвышался над ним, вскидывая в восторге руки и тряся лохматой головой.

— Чем же закончилось голосование? — спросил, волнуясь, Калинов, но Паркер словно его не слышал.

— Как вы схлестнулись с Нильсоном! — громыхал он. — Скажу прямо: я даже не ожидал от вас, обычно такого спокойного и выдержанного, столь бешеного темперамента!.. И когда вас удалили с заседания, добрая половина зала — не меньше — кричала: “Долой председателя!”

— Да ну их, в самом деле! — сказал Калинов. — Не могут понять, что запретить проще всего… Разобраться труднее!.. Тем более, что сами во всем виноваты. Ведь дети есть дети.

— Да уж, создали мы им жизнь! — сказал Паркер, усаживаясь на скамейку рядом с Калиновым.

— Вот лучшие из них и пытаются сбежать от этой жизни. — сказал Калинов. — Из тех же, кто не пытается, ничего и путного обычно не выходит… Так, щенки, которые привыкли ходить на поводке…

Паркер с интересом наблюдал за ним Действительно, какой темперамент, какая порывистость!.. Что стало с Калиновым?.. Всего несколько дней в обществе молодежи, и словно подменили человека.

— И что интересно, — продолжал Калинов. — Ведь все это уже было.

— Как это было? — поразился Паркер.

— Да-да, было. Не совсем так, конечно… Но нечто в этом же роде… Такая же утрата веры, и в результате дети начинали заниматься поисками заменителей. Возникло детское пьянство, распространялась наркомания… Ничему нас история не учит!

Он замолчал, сжав пальцы так, что они хрустнули. Молчал и Паркер.

— Так чем же все-таки закончилось голосование? — спросил Калинов.

— А чем же оно должно было кончиться? — Паркер снова вскочил на ноги и маятником заметался перед Калиновым. — Конечно же, ваше предложение победило! Слава богу, Совет состоит не из одних Нильсонов!

Калинов вдруг ощутил внутри пустоту. Ну вот и все, подумал он. Битва окончена. Не надо больше говорить речей, подбирать аргументы и контраргументы Фиктивный индекс не закроют!.. Победа!.. Только почему же мне так грустно?

Над городом повисло ласковое августовское солнце. По улицам сновали туда-сюда озабоченные сотрудники разных институтов, члены всяческих комиссий и советов, не замечающие ничего вокруг, кроме своей работы.

— Пойдемте им. Алекс, — сказал Паркер — Нам тоже нужны психологи. С на всегда чертовски приятно работать.

— К сожалению, ничего не выйдет, Дин, — сказал Калинов, — Полчаса назад я отправил в Комиссию просьбу вывести меня из состава Совета. Так что с психологией покончено…

Он вдруг замолчал. Паркеру показалось, что он напряженно прислушивается к чему-то внутри себя.

— Коллега! — возмущенно сказал Паркер. — Но ведь это похоже на бегство!.. Заварить такую кашу и… Кому же, как не вам разгребать это болото?

— Увы, Дин, — сказал Калинов, и было в его голосе что-то такое, что Паркер сразу понял: решение принято, и разубеждать Калинова бесполезно.

— Чем же вы собираетесь заниматься?

— Есть многое на свете, друг Горацио, — сказал Калинов, — что и не снилось нашим мудрецам… Разгребать болото можно и с другой стороны.

Теперь Паркер удивился твердости, которая прозвучала в голосе друга. Сказал — как отрезал! Ни капли сомнения…

— Не пора ли снимать дисивер, Алекс? — спросил Паркер. — Или вам понравилось ходить в семнадцатилетних юнцах?

— Саша! — раздался вдруг сзади девичий голос.

Паркер обернулся. На мое гике через Фонтанку стояла та самая девушка, которую он видел в записи Калинова. Принцесса в зеленом платье…

Калинов встал и протянул Паркеру руку. Тот крепко пожал ее.

— Прощайте, коллега! — сказал Калинов. — Желаю вам удачи! — Будем чистить болото с противоположных сторон… Я снял дисивер еще вчера вечером.

Паркер застыл на месте, открыв рот и забыв опустить руку. Калинов повернулся и побежал туда, где ждала его принцесса.

— Александр Петрович! — крикнул Паркер, но Калинов его уже не слышал. Легкими прыжками он несся по улице к мосту, а худенькая девушка в зеленом платье бежала ему навстречу, и ветер развевал ее. рыжие длинные волосы.

И тогда Паркер встал и пошел в другую сторону. Через несколько шагов он оглянулся. Калинов и девушка шли вдоль Фонтанки, и над ними с криком носились чайки. Девушка доверчиво прижималась к Калинову, а тот мужественно расправлял худые юношеские плечи.

Александр Силецкий

ЕСЛИ КТО-ТО ЗВАЛ КОГО-ТО…

Было, наверное, около трех ночи, ясной апрельской ночи, когда позади вдруг раздались чьи-то торопливые шаги.

Я обернулся и — замер.

Меня догоняла девушка — она казалась сказочно воздушной в синеватой предутренней мгле… Возможно, виной всему было ее длинное белое платье…

Двадцатый век, восьмидесятые годы, бесстрастные громады нового Арбата и — девушка в кринолине…

Я ровным счетом ничего не понимал.

— Извините, — задыхаясь, проговорила она. — Пожалуйста… Я так бежала за вами…

Она была на редкость хороша собой, эта девушка в воздушном кринолине, и смотрела до того доверчиво, что я потерялся окончательно.

Давно уже на меня никто так не смотрел…

— Я вас звала, — пояснила она, смущенно теребя оборки платья. — Но вы, наверное, не слышали…

— Я несколько задумался, пожалуй… Да. Что поделаешь… Иногда на удивление приятно выйти в ночь и погулять. Просто так… А вы?

— Не понимаю.

— Ну, я хотел спросить, что вы одна здесь делаете? И… в таком вот виде…

Я запнулся и умолк, почувствовав, что нужно говорить совсем не то, что ситуация сейчас совсем не та…

— Не знаю, — пожала плечами девушка. — Я заблудилась, понимаете?

— Что? Заблудились, здесь?!

— Ну да! Кругом дома, которых не было, и улицы направлены не так, как я привыкла… Нет ни одного знакомого ориентира… Объясните, что случилось?