Олег Верещагин - Путь к звёздам

   ...а ведь на самом деле - на эту музыку хорошо ложится задумка, хотя размер у стиха другой...

   ...нет, я не буду. Мне страшно.

   И за долю секунды до того, как мигнул зелёный свет, я вдруг понял - нет.

   Всё-таки нет.

   Не страшно мне.

   Я никого не предупредил, что собираюсь делать. Потому что не был уверен - поддержат ли они меня... и ещё потому, что хотел всё сделать сам. И сам ответить. Один. А как я отвечу - сомнений не было.

   Но не было и страха. Откуда он у мертвеца?

   Грянула музыка. А следом я услышал свой собственный голос. Он пел, и я удивился тому, что он поёт.

   Значит - всё-таки я решился?..

   ... - Нас не сломит беда,   Не согнёт нас нужда,   Рок всевластный не властен над нами:   Никогда, никогда,   Никогда, никогда,   Мы, земляне, не будем рабами!

   В зале - лёгкий шум. Недоумённый. Кажется, лишь один кен ло Ваарт уже всё понял - ну ещё бы! Ну что, мастер-чучельщик, как тебе? Ой, что я вижу - не нравится?! Неужели?!

   - Убейте их! - кричит он. - Убейте! - и в голосе его растерянность, и рука, которой он тычет в нашу сторону - дрожит, а в его глазах я вижу... да нет, не може... нет, я вижу точно! - там страх, и от этого мне - мне совсем не страшно. Я набираю в грудь воздуха, и - раскалывается в воздухе сталь следующего куплета...

   - Пусть чужая орда   Снаряжает суда,   Угрожая всем нам кандалами:   Никогда, никогда,   Никогда, никогда   Мы, земляне, не будем рабами!

   - Убейте их, убейте! - истошно кричит кен ло Ваарт, и мне становится смешно - вот дурак! Нас, уже мёртвых, убить нельзя. А всех живых, у которых есть эта песня - у него убить никогда не получится! Ну и дурак же...

   ...Что... что это?! Кто... Наши!!! Наши пришли?! Я на миг оглядываюсь - и ликующе понимаю: да, наши пришли. Нет, не штурмовики ворвались в зал - а просто десятеро позади меня, взявшись за руки, поют со мной -

   - Враг силен? - Не беда!   Пропадёт без следа,   Сгинет с жаждой господства над нами!   Никогда, никогда,   Никогда, никогда,   Мы, земляне, не будем рабами!

   Лучи прожигают меня, но лучи - это не наши пули, они не сбивают с ног, попадая, они всего лишь делают больно, адски, жутко больно - но это только боль, и я могу её терпеть, я могу вытерпеть ещё немного и не стану предателем второй раз из страха перед болью. Я ведь уже мёртв, и это всё сейчас кончится...

   А самое странное и прекрасное - что я продолжаю петь!

   - Коль не хватит солдат -   Станут девушки в ряд,   Будут жены и дети бороться!   Будь же верен и смел   И возьми, что хотел!   В бой - в ком сердце отважное бьётся!..

   Одежда на мне горит. Сторки почему-то не поднимаются на сцену, они стреляют снизу вверх - лучи очень красивые, а в зале - шум, но наши голоса - сильней, они заполняют зал и, кажется мне, вышибают крышу и окна. Я не оглядываюсь, но вижу в зеркалах, что наши тоже на ногах, почти все ещё на ногах, и они подпевают - так, как нас учили...

   ...Нет, это не может продолжаться вечно. Ребята и девчонки падают. Один за другим. Я вижу, как Данилка поддерживает Зоську, пока может - поддерживает... и потом бережно опускает её на пол, а сам - нет, не падает - осторожно ложится сверху, закрывает её собой. Они горят... Лена ещё стоит, Лена ещё поёт, и у неё - звёзды вместо глаз, в них нет больше страха и униженной безнадёжной тоски, они у неё - прежние! А в зале почему-то одни сторки вырывают у других бластеры, крутят руки, валят на пол - и уже почти никто не стреляет.

   О небо, как же мне больно... только бы не сорвался голос!

   Нет. Не срывается.   - Нас не сломит беда,   Не согнёт нас нужда,   Рок всевластный не властен над нами:   Никогда, никогда,   Никогда, никогда,   Мы, земляне, не будем рабами![22]

   Всё. Я допел. Я успеваю отметить, что последний стою на ногах - и позволяю себе упасть...

   ...Странно? Почему я не упал?! Я... что это?!

   Я не стою на сцене и не лежу на ней - это всё есть, но есть где-то позади, в какой-то дымке. А передо мной - вперёд и вверх - дорога, широкая сверкающая дорога. И в конце короткого подъёма, в ослепительном, но тёплом, незлом свете стоят и ждут те, кто погиб раньше. Наши, из "Синей Птицы"

   Они ничего не говорят. Они только улыбаются и машут мне руками, а Лёшка - живой, совершенно живой, смеющийся, мой лучший друг Лёшка! - стоит впереди и показывает мне сразу два отставленных больших пальца.

   Я бегу к ним. Бегу, задыхаясь от счастья. И слышу, как бегут следом - с радостными воплями - остальные наши, бросив горящие на сцене тела и охваченный ужасом зал, в котором рослый поджарый сторк с раздутыми ноздрями тонкого породистого носа, весь белый, трясёт за плечи кен ло Ваарта и что-то ему кричит прямо в лицо, а тот мотается, словно кукла, вывернув шею и не сводя глаз с дымящейся сцены... Ещё я вижу стоящего у дверей Клатса - он держит руки у лица, как будто хотел его закрыть, но не хватило сил донести ладони - и смотрит остановившимися глазами туда, где лежит тело Лены.

   Но это - это всё уже не важно. Я бегу навстречу друзьям - и слышу, как под моими ногами звонко и весело поют звёзды.

   Эран кен ло Ваарт токк Ваарт ап мит Ваарт был снят с должности и отстранён от службы. Вскоре после войны погиб при загадочных обстоятельствах в родовом замке.

   Клатс кен ло Вирда токк Энар ап мит Энар погиб во время штурма базы сторков в те дни, когда земляне возвращали себе Надежду. Ещё с несколькими подростками из обслуживающего персонала он был заблокирован в одном из грузовых отсеков. Они отказались сдаться и подорвали себя баками с ракетным топливом в момент начала атаки.

   ЗЕМЛЯ СОВЕРШИЛА НЕВОЗМОЖНОЕ - ОНА ПОБЕДИЛА В ВОЙНЕ.

   Промороженный мир леденел, холодел,   Чёрным утром, застывшей тропою   Нас сквозь вьюгу бандиты вели на расстрел   На морском берегу или в поле...   И мы шли - и мы пели, голов не клоня,   На груди разрывая рубахи:   "Никогда, никогда, никогда   Мы, земляне, не будем рабами!"

   Нас безжалостный голод глодал и душил,   Нас шатали безумные ветры,   Но держались мы все - из костей да из жил,   Да ещё из отчаянной веры.   А вокруг нищета, босота, нагота,   Но мы строили, в горы врубались...   На поклон мы не шли...   Никогда, никогда   Мы, земляне, не будем рабами!

   И во имя Земли шёл в атаку солдат -   Шёл под знаменем алым со свастикой,   Шёл в атаку с последнею связкой гранат -   И взрывался последнею связкой.   Оставляя пылающие города,   Мы шептали обуглыми ртами:   "Всё равно победим!   Никогда, никогда   Мы, земляне, не будем рабами!"

   И от нас ни умельцы пытать и сжигать,   Ни лжецов записных лицемерье   Не добились неверья в народную власть,   Не добились в Победу неверья!   И Победу, на сделки ни с кем не идя,   Мы добудем своими руками.   Пусть же в нас не умрёт:   "Никогда, никогда   Мы, земляне, не будем рабами!"[23]

ИНТЕРНИРОВАННЫЕ ЛИЦА

Рассказ о событиях Первой Галактической войны. Сюжетно примыкает к роману "Хрустальное яблоко"

   - Пап, что такое интернированные лица?

   Отец поднял голову от нашей местной газеты. Тимка смотрел на него с большим интересом, а я чуть не поперхнулся, соображая, откуда братишка может знать такие слова. По-моему, у мамы тоже возник такой же вопрос, и только наше очарование - близняшки Мрия и Дарья (Машка с Дашкой) - продолжали спокойно завтракать. Машку интересовал только психодизайн, а Дашку - старшие мальчишки (я был исключением - не потому, что урод или не мальчишка, а потому что родственник)