Иммортализм.io - Носоленко Вадим

нейроинженер из MIT. Она создала большую часть архитектуры «Эха». Доктор Софи Теллури, специалист по этике и правовым вопросам из Оксфорда — она работает над созданием правовой базы для признания цифровых личностей субъектами права. И несколько технических специалистов.

Кроу взглянул на часы — тонкое устройство с минималистичным дизайном на его запястье.

— У нас также была доктор Элара Рейн, но она… выбыла из проекта. Фактически, «Эхо» — это её наследие.

Что-то в тоне Кроу заставило Августа насторожиться.

— Выбыла? Каким образом?

— Несчастный случай, — коротко ответил Кроу, давая понять, что не желает углубляться в эту тему. — Трагичный, но, к сожалению, наша работа не лишена рисков. — Он перевел взгляд на Августа. — Именно поэтому нам нужен кто-то с вашим уровнем понимания теоретических основ. Кто-то, кто сможет избежать тех же ошибок.

Он встал, подошел к стене и активировал другую проекцию — план помещения, похожего на лабораторный комплекс.

— Это «Исток», — сказал он. — Моя частная исследовательская база, расположенная в часе езды от города. Полностью автономная, с собственным источником энергии, суперкомпьютерными мощностями и квантовыми процессорами последнего поколения.

Он увеличил часть плана, показывая помещение, обозначенное как «Лаборатория картирования сознания».

— Это будет ваше пространство, доктор Вайс. Разумеется, если вы решите присоединиться к нам.

Август подошел к проекции, изучая детали. Описанная лаборатория превосходила все, к чему он когда-либо имел доступ. Такое оборудование могло сократить годы исследований до месяцев.

— Мне нужно подумать, — сказал он наконец.

— Разумеется, — кивнул Кроу. — Хотя я надеюсь, что ваше решение не займет много времени. Как я уже говорил, мы имеем дело с экзистенциальным прорывом. Каждый день промедления — это день, когда тысячи людей безвозвратно исчезают.

Он вынул из кармана карточку — не обычную визитку, а что-то похожее на кристаллический чип, заключенный в тонкую металлическую рамку.

— Это ключ доступа в «Исток», — пояснил он, протягивая устройство Августу. — Он активирован на ваш биометрический профиль. Когда решите — просто приезжайте. Никаких формальных приглашений не требуется.

Август взял чип, ощущая его необычный вес — легче, чем ожидалось, и с едва заметной вибрацией, словно внутри пульсировала энергия.

— Уже уходите? — спросил Кроу, видя, что Август готовится к выходу.

— У меня лекция через два часа, — ответил Август. — И мне нужно многое обдумать.

— Конечно, — Кроу проводил его до лифта. — Но позвольте сказать ещё одну вещь, доктор Вайс.

Он наклонился ближе, понизив голос, хотя они были одни в холле.

— Три дня назад мы зафиксировали странную активность «Эха». Без видимой причины нейронная сеть начала формировать определенный паттерн — снова и снова. При анализе мы обнаружили, что это слово. Имя.

Он сделал паузу, глядя прямо в глаза Августу.

— «Ирэн». Оно повторяло «Ирэн», доктор Вайс. Имя, которого не было в базе данных «Эха». Имя, которое оно никогда не должно было знать.

Двери лифта открылись с мягким звуком, но Август не двинулся с места, пораженный словами Кроу.

— Это невозможно, — прошептал он.

— И тем не менее, — улыбнулся Кроу, — это произошло. В нашей области работы, доктор Вайс, невозможное имеет тенденцию становиться всего лишь маловероятным. А маловероятное… неизбежным.

Он сделал приглашающий жест в сторону открытых дверей лифта.

— Жду вашего решения. Желательно — скорого.

Лия Мерцер ненавидела больницы. Ненавидела их стерильный запах, яркий искусственный свет, царапающий звук резиновых подошв медсестер по линолеуму. Но больше всего она ненавидела белые халаты врачей, которые, казалось, существовали в параллельной реальности, где слова имели иное значение.

«Стабильное состояние» означало, что её отец все ещё умирает, просто в предсказуемом темпе. «Комфортное лечение» означало, что они сдались и просто пичкали его морфином. «Борется» означало, что он задыхается, но его тело ещё не получило сообщение о том, что пора остановиться.

Она сидела у постели отца, наблюдая, как его грудь поднимается и опускается в неровном ритме. Томас Мерцер, бывший профессор квантовой физики, теперь был подключен к аппаратам, поддерживающим его жизнь. Рак поджелудочной железы, обнаруженный слишком поздно, быстро распространился на печень и лимфатическую систему. Прогноз был однозначным: недели, в лучшем случае — месяцы.

Её отец всегда был крупным мужчиной, полным энергии и жизненной силы. Теперь же он превратился в хрупкую тень, кожа да кости, обтянутые желтоватой кожей. Но его глаза — когда они открывались — все ещё сохраняли острый интеллект, который определял всю его жизнь.

— Лия, перестань так на меня смотреть, — его голос был слабым, но в нем все ещё слышалась знакомая ирония. — Я ещё не привидение.

— Прости, пап, — она натянуто улыбнулась, сжимая его руку. — Просто задумалась.

— О том, что будешь делать с моей коллекцией винтажных научных журналов? — он слабо усмехнулся, но усмешка перешла в приступ кашля.

Лия поднесла к его губам чашку с водой, помогая сделать глоток.

— На самом деле, о твоей теории квантовой запутанности сознания, — сказала она, когда приступ прошел. — Я перечитывала твою последнюю неопубликованную статью.

Глаза Томаса на мгновение оживились.

— А, «Квантовая природа субъективного опыта». Стругнер из Принстона назвал её «интересной фантазией, не имеющей экспериментального подтверждения». — Он слабо махнул рукой. — Трус. Просто боялся выйти за рамки общепринятой парадигмы.

Лия кивнула. Она помнила, как болезненно отец воспринял отказ в публикации его последней серьезной работы. Это было за несколько месяцев до диагноза, и теперь она задавалась вопросом, не был ли этот профессиональный удар фактором, снизившим его сопротивляемость болезни.

— Я думаю, ты был прав, — сказала она тихо. — И, возможно, я нашла кого-то, кто согласен с тобой.

Она достала из сумки планшет и открыла статью, опубликованную в малоизвестном журнале «Передовые нейротехнологии». Статья называлась «Квантово-информационная теория сознания и перспективы нейронной эмуляции». Автор — доктор Август Вайс.

— «Нейронная эмуляция»? — Томас приподнял бровь, просматривая текст на экране. — Звучит так, будто он хочет…

— Создать цифровую копию сознания, — закончила за него Лия. — Именно так. И его теоретическая основа очень близка к твоей.

Томас внимательнее всмотрелся в статью, его истощенное лицо оживилось интеллектуальным интересом.

— Действительно… Он даже цитирует мою раннюю работу 2031 года. Интересно. — Он перевел взгляд на дочь. — И почему тебя это так заинтересовало?

Лия колебалась. Она не была уверена, что готова озвучить свои мысли. Идея казалась безумной, отчаянной. И все же…

—