Роберт Силверберг - Умирающий изнутри

— Эй, Господи? Господи? Ты слышишь, Господи?

Не думаю, что слышишь. Не думаю, что обращаешь внимание. Господи, ты издеваешься надо мной.

Дии-да-де-доо-да-дии-да. Музыка заканчивается. Комната наполнена затихающими звуками. Все сливается в единство. За окном кружатся снежинки.

Все верно, Шенберг. Ты, по крайней мере, понимал это в молодости. Ты ухватил правду и записал на бумаге. Я слышу твои слова. Не задавай вопросов, говоришь ты. Принимай. Только принимай, таков девиз. Принимай.

Принимай. Что бы ни случилось, принимай.

Юдифь нарушает молчание.

— Клод Германт пригласил меня на Рождество в Швейцарию покататься на лыжах. Малыша я могу оставить у подруги в Коннектикуте. Но если я тебе нужна, я не поеду. Ты в порядке? Справишься?

— Конечно, смогу. Я же не парализован, Джуд. Я не утратил зрения.

Поезжай в Швейцарию, если хочешь.

— Я уеду всего на восемь дней.

— Я выживу.

— Когда я вернусь, надеюсь, ты переедешь. Ты должен жить поближе ко мне. Нам следует больше бывать вместе.

— Может быть.

— Я даже могла бы познакомить тебя со своими подругами. Если захочешь.

— Чудесно, Джуд.

— Мне кажется, ты не в восторге от моего предложения.

— Полегче со мной, — говорю я. — Не обрушивай на меня все сразу. Мне нужно время на обдумывание.

— Хорошо. Это ведь как новая жизнь, Дэйв?

— Новая жизнь. Да. Новая жизнь, вот что это, Джуд.

Метель усилилась. Машины скрываются под белым покрывалом. Во время ужина по радио передали прогноз погоды и обещали, что к утру толщина снежного покрова достигнет восьми-десяти дюймов. Юдифь предложила мне переночевать у нее, в комнате горничной. Хорошо, почему бы и нет? Следует ли мне теперь пренебрегать ею? Я останусь. Утром мы поведем Пола в парк, возьмем санки покататься по первому снегу. Он уже вовсю идет. Снег — это так красиво. Все укрывает, все чистит, быстро делая усталый разъединенный город и усталых людей чище. Я не могу оторвать глаз от снега. Прижавшись лицом к окну, я стою. В одной руке я держу бренди, но забываю его выпить, ибо снег словно загипнотизировал меня.

— Буу! — кричит кто-то сзади.

От неожиданности я подскакиваю и расплескиваю коньяк. Несколько капель падают на окно. Я в ужасе оборачиваюсь, готовый к обороне, затем инстинктивный страх проходит, и я смеюсь. Юдифь тоже смеется.

— Я впервые смогла застать тебя врасплох, — говорит она. — За тридцать один год, впервые!

— Ты меня напугала.

— Я стояла здесь минуты три или четыре и усиленно думала, пытаясь, чтобы ты заметил. Но нет, ты не реагировал, ты продолжал смотреть на снег.

Тогда я подкралась и крикнула тебе прямо в ухо. Ты и правда ничего не уловил.

— Ты думала, я солгал тебе о том, что произошло?

— Нет, конечно же, нет.

— Почему же ты так сделала?

— Не знаю. Думаю, я немного сомневалась. Но теперь все. О, Дэйв, Дэйв, мне так грустно за тебя!

— Не надо. Пожалуйста, Джуд.

Она тихо плачет. Как странно видеть ее плачущей. Из любви ко мне. Из любви ко мне.

Какое полное спокойствие.

Мир снаружи белый, а внутри — серый. Я это принимаю. Мне кажется, жизнь будет более мирной. Моим родным языком станет тишина. Будут открытия и откровения, но не сдвиги. Возможно, позже в мой мир вернутся некоторые краски. Возможно.

Живя, мы волнуемся. Умирая, живем. Я буду это помнить. И приветствовать. Пока не умру снова — здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте!