Смерть Идола - Дункан Энис

руками за голову. Это Келмиур ударил его прикладом, чтобы привести в чувства.

— Девин! Слышишь меня? — Келмиур отвёл его в сторону и начал сильно трясти.

— Да. Да, я слышу, — пробормотал себе под нос Девин.

— Что это сейчас было, чёрт возьми? — Келмиур едва не перешел на повышенный тон.

— Ты о чём? — Девин замешкался.

Келмиур посмотрел на остывающее изуродованное тело.

— Об этом! — глаза Келмиура широко открылись.

— Я же защитил тебя. Что не так? — Девин пришел в замешательство. Он не помнил того ужаса, что только что сотворил своими собственными руками.

— Зачем ты после этого начал бить его?

— Что? Никого я не бил.

— Так. Разберёмся позже. Просто держи себя в руках, понял? — Келмиур отпустил Девина.

— Ужас! Почему я весь в какой-то грязи? — он только сейчас заметил кровь Скитальца на своей одежде.

— Убавь громкость. Мы и так изрядно нашумели здесь.

Келмиур попал прямо в точку. Со всех сторон послышались истошные крики. Крики Скитальцев. Их рёв не спутать ни с чем. Они были близко, и их было много.

Потолок затрясся, с него посыпался многолетний прах. Помимо воплей этих тварей теперь были слышны выстрелы и крики людей. Стена справа проломилась, и оттуда вылезла рука Скитальца. Девин успел только выставить руки перед лицом, как несущие смерть когти настигли его ладони и разорвали плоть на ней. Порез был не глубокий, но кровавый. Девин закричал и попятился назад.

Келмиур успел схватить Девина, и тот не упал. Они побежали.

Позади оставались забытые временем коридоры и комнаты, таящие в себе древнюю пустоту. Они забежали на лестницу, перепрыгивая по несколько ступенек за раз, едва не спотыкаясь. Келмиур на секунду сбавил шаг и пропустил Девина вперёд. А сам достал из кармана стальной цилиндр, после нажатия на который, из него вылез заострённый стрежень. Келмиур резко затормозил и с необычайной силой вбил цилиндр в трухлявый пол. Устройство тотчас же начало создавать колебания, а уже через несколько секунд пол затрясся как во время землетрясения, после чего вся лестница обвалилась. Несколько Скитальцев оказались под завалами, но остальных это не остановило — они с легкостью запрыгнули на следующий этаж в погоне за людьми.

Они вбежали на самый верхний этаж, устеленный коврами, на котором была только одна комната за высокими механическими дверями. Которые вот-вот закроются.

— Девин! Быстрее! — закричал Келмиур.

Келмиур побежал так быстро, как никогда ранее. Он вбежал в двери, а за ним подоспел и Девин. Ещё чуть-чуть, и его бы прижало. Но всё обошлось. Здесь сидели оставшиеся четыре члена их группы с оружием наготове. Они перевернули столы и сидели за ними, как за баррикадами.

— Все живы, — с облегчением выдохнул Келмиур.

Сразу после этого дверь начали бить с другой стороны. Крик Скитальцев становился громче. Девин отбежал от двери в самую дальнюю часть комнаты.

Твари били дверь, и все понимали, что долго она не протянет. Нужно куда-то бежать. Но эта комната была тупиком, здесь даже не было окон.

— Работай! Работай, ну же! — Девин от безысходности начал бить по выключенной консоли на противоположной от входа стене.

А дверь в это время начала сдаваться. Когти Скитальцев разрывали металлические пластины, а их мощные руки оставляли в двери вмятины. Стена по бокам уже начала крошится. Скитальцы залезали своими руками в проделанные отверстия, застревали там и с огромной болью доставали руки назад, оставляя на остром металле куски своей плоти, а по двери текли литры мёртвой крови. Они были взбешены как самые чудовищные дьяволы из глубочайших нор ада. Они бились о дверь в припадке неистовства, желая смерти всему живому. Их агрессия была вечна и бездонна.

Но два коротких писка прозвучали громче того хаоса, что творился снаружи. Маленький экран на окровавленной консоли еле заметно горел зелёным цветом. «Найдено совпадение» — было написано на нём. Перед Девином загудела стена. Тяжелый каменный блок разделился на две части и открыл за собой узкий проход в темноту.

Скитальцы уже пролезали в комнату через дыры в двери, оставляя на себе глубокие порезы до костей. Не было времени думать. Группа людей шагнула в открывшийся проход, и каменная стена за ними снова закрылась.

Здесь было темно и спокойно. Никаких криков снаружи. Пол, стены и потолок помещения были покрыты мягким чёрным материалом, поглощающим свет. А перед ними стояли десятки рядов из высоченных шкафов. Каждый из них был пронизан сотнями толстых проводов, что светились синим цветом. Освещение переливалось из полной тьмы до синего. В каждую из этих стенок были вмонтированы несколько мониторов. Здесь еле слышно шумела электроника, как в серверной комнате. Люди с осторожностью разошлись по помещению. На каждом экране была изображена обширная диаграмма связей событий, каждая ветка которой имела свои ветки. Эта комната — что-то вроде архива с записями о всех событиях и людях. Здесь хранилась та информация, которой владела Доктрина. И это лишь один из таких архивов. Доктрина строила их по всей стране, чтобы всегда иметь резерв на всякий случай.

Келмиура привлёк отдел с последними сохраненными записями. Он жаждал узнать, что же случилось с их миром.

Он выбрал раздел «История», далее — «Последние записи». Он открыл безымянную сводку, сохранённую сто девятнадцать лет назад. Вот её текст:

«Это последний день моей империи. Меня зовут Уинстон Кабат, более известен как Восемьдесят шестой. Я проиграл из-за своих ошибок. Я был слишком гениален для этой реальности. И теперь моё наследие умирает. Но выслушайте же мой рассказ, чтобы помнить того, кто сотворил невозможное.

Я создал то, что люди называют Доктриной. Это была последняя метаморфоза моего грандиозного проекта. Нет ничего странного в том, что я управлял Доктриной, при том, что эта же Доктрина скинула Восемьдесят шестых. Человека очень легко обмануть. А общество ещё проще. Когда я понял, что дни Восемьдесят шестого сочтены, я перестал появляться на публике и создал проект Доктрина — новую политическую силу, которая должна была стать освободителем в глазах каждого члена общества. И у меня получилось. Я и только я скинул правительство Восемьдесят шестого и занял своё же место под бурные аплодисменты толпы. Никто и не понял,