Вафельница - Орина Ивановна Картаева

себя какой-то защитный слой, это не показатель разумности. Буссы тоже подбирают наши старые раковины и прячутся от хищников, таская раковины над собой, но это не значит, что они разумны. Просто так их заставляет действовать инстинкт выживания. Собираются кучками по шесть-восемь особей и таскают над собой верхнюю крышку панциря. Когда их атакует майру, они резко приседают и панцирь накрывает их и спасает от зубов хищника.

Но однажды, когда падальщик неплотно закрыл створки ящика, Осси, глянув в щель, увидел, как падальщик развернул перед собой плохонькое двухмерное изображение белого сухого берега с огромными, неестественно правильными блестящими скалами и замер перед картинкой. Изображение было плоским, в убогом диапазоне, и существа, мелькающие в плоскости, выглядели неживыми, но падальщик лежал перед картинкой довольно долгое время, издавая унылые звуки, когда видел, как одно существо убивает другое или совокупляется с другим. Именно тогда Осси решил, что как только восстановится полностью, то рискнет показать падальщику какую-нибудь одну из своих самых ярких детских сказок, из тех, что он сочинил, когда сам еще был ребенком. Возможно, даже не видя и не слыша всего диапазона звука, цвета, электроволн и запаха, существо поймет, что Осси — разумен. И поможет.

3

Серго хорошенько отмылся в душе, не экономя в этот раз воду. Камень, который совсем не камень, чуть приоткрыл створки и выдвинул сбоку какую-то трубку. Серго испугался — укусит! — вскрикнул и отшвырнул штуковину, но потом поднял и попытался оттереть зеленоватый налет на его панцире жесткой мочалкой. Повертел находку, засунул палец в трубочку, и, получив удар током, выругался и опять отшвырнул чертову мидию нахрен. Мидия больше себя никак не проявила, даже когда Серго попытался ее выварить. Он взял самую большую кастрюлю, налил воды, щедро посолил и кипятил моллюска целый час. От варева пошел гадкий запах, и Серго решил плеснуть в него уксусу, чтоб не так воняло, и плеснул. Но тварь выпустила до того смрадную пену, что пришлось мгновенно выключил плиту и открыть окна.

Паню надо позвать, подумал Серго. Паня самородок, из дерьма конфеты делать умеет, хоть и пацан еще. У него талант, он биомехов шкурой чует. А находка все-таки — не животное. Никакое животное не выдержит часа кипячения с уксусом. Может, бригадир в кои-то веки ошибся, и я нашел биомех, а не ракушку?

И Паня пришел. Первым делом, конечно, поинтересовался насчет Колдыря. Да, Колдырь это видел и сказал, что находку лучше выкинуть. Ну, если сам бригадир не отжал у тебя эту штуку, тогда показывай.

— Она похожа на большую круглую мидию, — задумчиво протянул Паня, — но я могу сделать из нее биомех. А когда ты ее нашел?

— Месяц назад. Спрятал от Нуры в кухонном шкафчике. Нура не хочет, чтобы я занимался незаконным промыслом, — повинился Серго.

— А чем ты кормил эту штуку? — спросил Паня.

— А… э… Ее надо кормить?

— Все живые жрут, гадят и дают потомство. Закон жизни. Что она у тебя ест? И где гадит?

— Она все это время в шкафчике с бытовой химией лежала. Я ее не кормил, даже как-то в голову не пришло. Я хотел ее выварить, покрыть лаком и поставить на полку. Для красоты.

— И она не пыталась укусить тебя? Не сделала лужу или кучку?

— Нет. Током дернула, когда я в выдвижную трубку у нее на боку палец засунул. А так, стоит себе и стоит, — сказал Серго, — не гадит и не почкуется.

— А на солнце ты ее не выносил?

— Нет. Все время в кухне держал.

— У нее размеры или поведение менялись? Или хотя бы цвет панциря?

— Да, она три дня назад вдруг яркая стала, красивая. Понимаешь, когда я ее притащил домой, она была как из глины, тусклая, а сейчас — как из гранита, искорки переливаются.

— Ну-ка, дай поближе рассмотрю, — Паня выхватил штуковину из рук Серго.

— Ты с ней осторожно, током бьет!

— На Земле когда-то водились электрические твари — угорь и скат, а здесь таких вроде не находили еще…

Паня стал крутить и вертеть штуковину, и вдруг что-то щелкнуло, и из нижнего панциря мидии вылезли три ножки. Паня хмыкнул и поставил ее на стол.

Красивая штучка, сказал он. Панцирь как инкрустированный, но это не инкрустация. Потом он нажал еще куда-то и показал Серго выдвинувшуюся трубку. О, вот оно! Что — «оно»? — хотел спросить Серго, но не успел. Трубка исчезла в панцире, и штуковина распалась на две половинки, будто ее лазерной нитью разрезали. И шел от нее легкий запах озона.

— Открылась! — обрадовался Паня.

Штуковина выглядела так: нижняя полусфера стояла на ножках и дымилась прозрачным нежным паром. Верхняя полусфера была ребристой. И между ними, в пару, что-то едва уловимо струилось, словно тень бегущих высоко над головой облаков или отсвет радуги, и слышался нежный свист и мягкое потрескивание, почти незаметные ни для глаза, ни для уха. И пахло озоном, свежестью.

— Это чего она? — тревожно спросил Серго.

— Не знаю пока, — деловито ответил Паня и попросил, — дай-ка мне резиновые перчатки потолще! — Потрогав поверхность раскрывшегося моллюска, воскликнул — Теплая! Керамика? Или эмаль, как у нас на зубах. Странно. Зубов у нее нет, зачем ей эмаль?

Повозившись с находкой еще какое-то время, Паня поставил ее на стол, захлопнул, довольно откинулся в кресле и выдал:

— Могу сделать из нее вафельницу а-ля двадцать второй век. Если захочешь продать, поимеешь не меньше трехсот денег.

— Как — вафельницу? — оторопел Серго.

— Смотри сюда. Вот ножки, чтобы на столе стояла. Вот сюда надо тесто налить и крышку захлопнуть, — Паня засунул обтянутый резиной палец в трубку существа, и, когда существо резко открыло крышку, продолжил, — а через минуту тесто поджарится, и крышка сама вот так вот откроется. И можешь брать вафельку и кушать.

— Круто. Спасибо. — сказал Серго.

— Не за что. Я ее заберу на пару дней. Кое-что надо будет в ней доработать, чтобы током не била и тесто не жгла, и можешь Нуре на день рождения шикарный подарок сделать. Я программу для нее сам напишу. А ты потом раз в месяц вафельницу в