Велосипед судьбы - Павел Сергеевич Иевлев

Человек в костюме, который их привёз, выскочил откуда-то как чёрт из табакерки.

– Ваше Величество?

– Пусть аналитики просчитают общественные тренды на случай, если мы введём это дитя в семью. Как тебя зовут, ребёнок? Кто твои родители?

– Меня зовут Одри. Мои родители убиты.

– Сирота, значит. Это медийно. Сиротки всегда в тренде, особенно такие милые. А ты кто, девочка? – обратился он к Василисе.

– Просто спутница.

– Вот так просто? Никакой романтической истории?

– Никакой.

– Правильно, так всем и говори. У принца Даниила уже есть романтическая линия в сюжете, не будем усложнять. Дань, как там моя дочь? Давно виделись?

– С неделю назад. Всё с ней хорошо, прекрасно выглядит.

– Не сомневаюсь. Она, в конце концов, принцесса. Жаль, редко заезжает в гости. Ох уж эти взрослые дети…

– Это небезопасно. Для вашего мира она может снова стать источником проблем.

– Да знаю, знаю. Я изучил вопрос. Жаль, что раньше не знал о Мультиверсуме. Кстати, я распорядился сделать у нас межсрезовый рынок. Ты не мог бы попиарить его у караванщиков? Пусть знают, что мы рады свободной торговле, а особенно – налогам с неё. После Большого Кризиса пришлось казнить кучу заговорщиков, а это плохо сказывается на налогооблагаемой базе.

– Степан Степаныч!

– Да, да, я знаю, дети, вы корректоры и спасаете Мультиверсум. Но раз уж всё равно шляетесь, может, пораздаёте заодно наши флаеры? Иван, распорядись, чтобы напечатали.

– Уже, Ваше Императорское Величество!

– Какой предусмотрительный у меня помощник! Положите сразу в велосипедные сумки, а то принц Даниил их забудет. Он всегда так делает.

– Степан Степаныч!

– Ничего, от тебя не убудет. Позаботишься немного об экономических интересах мира, которым правит твоя семья. Кстати, о семье. С делами мы, вроде, закончили. Не хочешь попозировать для своего памятника?

– Нет!

– Так я и думал. Тогда пойдём, тебя хотят видеть императрица и дети.

***

От императрицы Софьи у Василисы осталось куда более сильное впечатление, чем от простецкого, на её взгляд, императора. Высокая, очень красивая рыжеволосая женщина в длинном шикарном платье выглядела по-настоящему величественно. Никаких тренировочных штанов и шлёпанцев – идеальная прическа, идеальный макияж, идеальный маникюр, идеальное всё. И корона на роскошных волосах. Васька почувствовала себя на её фоне очень плебейски. Как прокравшаяся в тронный зал кухарка.

Две принцессы – одна Васькина ровесница, лет пятнадцати, вторая помладше, возраста Одри – выглядели матери под стать. Настоящие принцессинские принцессы, как в кино – прически, платья, спокойные лица, сложенные на коленях руки. А вот принц, наоборот, сорвался с места и кинулся им навстречу бегом.

– Данька! – завопил он. – Данька приехал!

Ему лет семь или восемь, и он явно пошёл в отца – крепкий такой спортивный пацан, лобастый и широкоплечий.

– Привет, Серёжка, соскучился?

– Данька! Я про тебя кино видел, представляешь! Ты там тако-о-ой круто-о-ой! Я и не знал, что у меня такой крутой брат! Я, когда вырасту, тоже хочу стать корректором!

– Не стоит, Серёг, цена тебе не понравится.

Но мальчик его не слушал.

– Как ты там заговорщиков, из револьвера! Бац! Бац! А у вас правда с Олькой все эти глупости были? Обнимашки-целовашки?

– Неправда. И про револьвер неправда. Не было у меня никакого револьвера. У меня вообще нет оружия. Оружие корректора – голова.

– Я так и думал, Олька – задавака и слишком старая. А револьвер крутой! Но папа говорит, что мне нельзя настоящий револьвер, потому что я ещё маленький. Скажи ему!

– Потренируйся сначала с игрушечным.

– Ну и ладно, – ничуть не расстроился юный принц. – Ты надолго приехал? Останешься? Поиграешь со мной?

– Извини, Серёж, спешу. Надо, вон, её доставить, – Данька показал на Одри, и мальчик переключился на неё.

– Привет! Я принц Сергей, наследник трона. А ты кто?

– А я Одри. Возможно, твоя потенциальная племянница.

– Это как? – озадачился Серёга.

– Девочка шутит, – сказал, проходя мимо, император Степан. – Аналитики сказали, что медийный эффект сомнителен, так что принимать её в семью нет смысла. Надеюсь, дочери однажды обеспечат меня внуками естественным, так сказать, путём. Как там, Дань, Ольга не изменила своего решения? У нас для неё есть несколько достойных партий. Отличная родословная и неплохие капиталы, что даже важнее в текущей ситуации. Ей уже двадцать, давно пора замуж. Монархия сама себя не укрепит. Что скажешь?

– Простите, Степан Степаныч, но придворный этикет воспрещает мне передавать слова вашей дочери буквально. Оставлю вашему воображению, в какие отверстия монаршего тела она предлагала поместить ваших кандидатов.

– Вот упрямая девчонка! – рассмеялся император. – Так и думал, что в вашей Школе корректоров её дурному научат. То ли дело наш пансион для благородных девиц! Ничего, у меня две дочери подрастают.

Василисе показалось, что принцессы не выглядят очень довольными своей будущей участью, но они не позволили себе