Нил Шустерман - Беглецы

По телевизору показывают футбол, но владелец ломбарда больше не наблюдает за игрой. Он смотрит в экран, но в то же время следит за перемещениями мальчика. Он мед­ленно передвигается от витрины к витрине с видом человека, желающего что-нибудь при­обрести.

Через несколько минут мальчик подходит к прилавку.

— Чем могу быть вам полезен? — спрашивает ростовщик с искренним интересом.

— Это ломбард, верно?

— Разве на двери не написано?

— Значит, вы берете вещи и даете за них день­ги, я прав?

Ростовщик вздыхает. Парень как парень, оказывается, ничего интересного. Чуть более наивный, чем те, кто приходит в ломбард, же­лая заложить коллекцию бейсбольных карто­чек или еще какую-нибудь ерунду. Обычно им нужны средства на сигареты, алкоголь или еще что-нибудь такое, на что у родителей денег не попросишь. Впрочем, этот парень выглядит иначе.

— Я даю деньги взаймы и беру в качестве зало­га равноценные предметы, — объясняет рос­товщик мальчику. — И не имею права вести де­ла с несовершеннолетними. Если ты хочешь что-нибудь купить, отлично, но если ты хочешь что-то сдать, лучше сразу неси свои бейсболь­ные карточки куда-нибудь еще.

— А кто сказал, что у меня бейсбольные кар­точки?

Мальчик запускает руку в карман и вытаски­вает золотой браслет, украшенный огромным количеством сверкающих бриллиантов. У рос­товщика чуть глаза на лоб не вылезают.

— Ты это что, у мамы утащил, малыш? — смеет­ся он, справившись наконец с собой.

Лицо мальчика остается непоколебимым.

— Сколько вы дадите за эту вещь? — спрашива­ет он.

— Как насчет хорошего пинка?

Несмотря ни на что, мальчик не проявляет ни малейших признаков страха или расстрой­ства. Грациозным жестом, заставляющим рос­товщика снова вернуться к мыслям о голубой крови, он кладет браслет на потертый деревянный прилавок.

— Почему бы тебе просто не убрать эту штуку в карман и не пойти домой?

— Мне некуда идти. Меня отдали на разборку.

— Что?

— Вы слышали, что я сказал.

Это заявление сбивает ростовщика с толку. Причин тому несколько: во-первых, беглецы, которые конечно же время от времени появля­ются в ломбарде, никогда не признаются в том, что их преследует полиция. Во-вторых, они ли­бо в отчаянии, либо злятся на всех, а то, что они приносят, как правило, не достойно внимания.

Никогда еще не видел он такого спокой­ного беглеца и... настолько похожего на ан­гела.

— Значит, ты беглец?

Парень утвердительно кивает.

— Браслет краденый, но кража произошла не в этих местах.

Еще одно достойное удивления признание: беглецы никогда не говорят о том, что вещи, которые они пытаются заложить, краденые. Обычно ребята приходят и рассказывают зара­нее заготовленную историю о том, кто они и почему хотят заложить то, что принесли. Рос­товщик обычно слушает их, стараясь оценить литературные достоинства истории ради раз­влечения. Если рассказ ему нравится, он про­сто выгоняет мальчишку за дверь. Если кажет­ся скучным, звонит в полицию и просит за­брать посетителя. А этот парень не счел нужным выдумывать историю; он решил, что самое верное — рассказать правду. С таким слу­чаем ростовщику сталкиваться еще не прихо­дилось.

— Так что, — спрашивает мальчик, — вы будете брать или нет?

Ростовщик пожимает плечами:

— Кто ты такой, тебе лучше знать, но, как я уже сказал, иметь дело с несовершеннолетни­ми я не могу.

— Может, стоит сделать исключение?

Ростовщик смотрит на мальчика, потом на браслет и переводит взгляд на дверь, чтобы убе­диться, что других посетителей в ломбарде нет.

— Что ты хочешь?

— Условия просты. Пятьсот долларов налич­ными. Сейчас. Потом я уйду, а браслет останет­ся у вас. И будем считать, что мы никогда не встречались.

Ростовщик надевает привычную мину бле­фующего игрока в покер:

— Ты что, смеешься? За этот кусок дерьма? Позолота, искусственные бриллианты, плохая работа — я дам тебе за него сотню долларов, и ни пенни больше.

Парень внимательно смотрит ему прямо в глаза:

— Вы лжете.

Естественно, ростовщик лжет, но призна­ваться в этом не намерен.

— А что, если я сейчас позвоню в инспекцию по делам несовершеннолетних? — спрашива­ет он.

Парень протягивает руку и забирает брас­лет с прилавка.

— Можете звонить, — говорит он, — но тогда эта штука вам не достанется, ее заберут поли­цейские.

Ростовщик думает, поглаживая бороду. Да, видимо, парень не так наивен, как ему понача­лу казалось.

— Если бы это был, как вы выразились, кусок дерьма, — говорит мальчик, — вы бы не стали предлагать мне сотню. Думаю, вы бы вообще ничего мне предлагать не стали. Не знаю, чест­но говоря, сколько стоит эта штука, — продол­жает он, глядя на висящий на пальце браслет, — но думаю, несколько тысяч. Я же прошу пять­сот долларов, а значит, сколько бы он ни сто­ил, сделка для вас выгодна.

Ростовщик уже не в состоянии блефо­вать — браслет завладел его вниманием на­столько, что даже слюни потекли. Он пре­красно знает, сколько может стоить такое ук­рашение, — по крайней мере, догадывается. Даже если пойти самому и заложить его в дру­гом месте, дадут как минимум раз в пять боль­ше, чем просит мальчик. А денежки ему бы очень пригодились: можно было бы, к приме­ру, отправиться в далекое путешествие; жена всегда мечтала об этом.

— Двести пятьдесят. Это мое последнее слово.

— Пятьсот. Жду три секунды и ухожу. Одна... две...

— Ладно, по рукам, — вздыхает поверженный ростовщик. — Ты меня просто грабишь, па­рень.

Да, вот так и надо делать дела. Пусть парень думает, что заключил выгодную сделку, хотя на самом деле кто кого ограбил, еще большой во­прос! Ростовщик тянется за браслетом, но па­рень убирает руку:

— Сначала деньги.

— Сейф в задней комнате. Я вернусь через се­кунду.

— Я пойду с вами.

Ростовщик уже не спорит. Ясно, что па­рень ему не доверяет. Излишняя доверчивость давно уже привела бы его в заготовительный лагерь.

В задней комнате ростовщик становится спиной к парню, чтобы загородить от него сейф — мальчишке вовсе незачем знать комби­нацию цифр. Отперев замок, он открывает дверцу, и в ту же секунду на голову ему обруши­вается что-то тяжелое. Мысли превращаются в искры, поднимающиеся над костром, и рос­товщик теряет сознание раньше, чем падает на пол.

Спустя какое-то время мужчина приходит в себя. Болит голова, и не оставляют смутные мысли о том, что случилось нечто нехорошее. Только через несколько секунд он приходит в себя настолько, чтобы вспомнить, что именно произошло. Маленький ублюдок ограбил его! Заставил открыть сейф, а потом вырубил его и украл деньги.

Так и есть — дверь сейфа открыта. Но вну­три не совсем пусто — на стальной полке ле­жит браслет. На сером уродливом фоне золо­то и бриллианты кажутся еще привлекатель­ней.

Сколько денег было в сейфе? Пятнадцать тысяч максимум. Браслет стоит как минимум втрое дороже. Ростовщик не в накладе — и па­рень это знал.

Потирая шишку на голове, мужчина вста­ет на ноги. Ростовщик злится на парня за то, что он сделал, но к злости примешивается восхищение — о таком благородном преступ­лении он никогда даже и не слышал. Если бы он был таким же умным и честным челове­ком, обладал бы такими же крепкими нерва­ми, как у этого парня, как знать, может, ему не пришлось бы всю жизнь сидеть в проклятом ломбарде.

27. Коннор

Наутро после инцидента в туалете надзиратели поднимают ребят ни свет ни заря криками: «Вставайте! Быстро! Быстро!» Люди в хаки возбуждены, голоса звучат громко, и к тому же Коннор замечает, что автоматы, которыми они вооружены, сняты с предохранителей. На­половину проснувшись, он поднимается на но­ги и ищет глазами Рису. Вскоре он обнаружива­ет ее. Двое надзирателей уже отвели девушку и других ребят к огромным воротам, доселе все­гда закрытым на засов. Приглядевшись, Коннор обнаруживает, что засова на месте нет.

— Вещи не берем! Все сюда! Быстро! Быст­ро! — кричат надсмотрщики.

Справа один из надзирателей вырывает оде­яло из рук какого-то хиляка, не желающего ос­тавлять вещи. Парень в ответ пытается лягнуть его ногой, и надзиратель ударяет его прикладом по плечу — не так сильно, чтобы нанести увечье, но чувствительно. По крайней мере, парень тут же понимает, наравне с другими, что случилось нечто серьезное. Опустившись на колени, он, схватившись за поврежденное плечо, на чем свет ругает ударившего его мужчину, но тот пре­спокойно удаляется, чтобы собрать в кучу ос­тальных. Парню больно, но на лице написано желание вступить в бой с обидчиком. Коннор хватает его за здоровую руку и помогает встать.

— Ладно, остынь, — говорит ему Коннор, — а то еще хуже будет.

Парень с яростью вырывает руку.

— Отвали к черту! Мне твоя вонючая помощь не нужна! — орет хиляк и убегает как укушен­ный. Коннор качает головой. Неужели и он был таким же воинственным?