Теа Бекман - Крестоносец в джинсах

«Проклятый монах со своим благочестием!» — в сердцах шептал Долф в темноте. Он знал, что несправедлив к отцу Тадеушу, но чего не бывает с человеком от усталости.

Он и не заметил, как ноги принесли его к собственному костру. Марике протянула руки ему навстречу.

— Рудолф…

Он опустился на землю рядом с девочкой и положил голову ей на колени; маленькая смуглая рука погладила его по голове, и он заснул как убитый.

ПОХИТИТЕЛИ ДЕТЕЙ

Пробуждение было ужасным. Занимался серый, ненастный день. В лагере царило отчаянное смятение, повсюду в панике метались дети и звали на помощь Николаса, Рудолфа, Леонардо. Долф вскочил и не поверил своим глазам. Долину галопом прочесывали всадники. Сколько их? Десять, пятнадцать?..

Затянутые в кольчуги, в облегающие штаны для верховой езды, нападавшие были вооружены мечами и копьями, головы прикрыты остроконечными шлемами. Размахивая своим оружием, всадники издавали устрашающие крики и пришпоривали взмыленных лошадей. Дети врассыпную бросились прочь. Марике прильнула к Долфу, крепко уцепившись за руку, и тихо плакала. Долф озирался вокруг в поисках Леонардо. Где же он? Он увидел своего друга во главе десятка парней с дубинками в руках. Но разве его маленький отряд справится с хорошо вооруженными рыцарями? Долф поспешил за ребятами, которые прорывались к шатру.

— Беги в лес и не попадайся им на глаза! — успел он крикнуть девочке. — Это разбойники.

Он бросился к шатру, у входа в который нападавшие придержали коней. Там уже стояли трое монахов, Николас, Леонардо со своими стражниками и дрожащие от страха знатные отпрыски. Маленький Каролюс натянул тетиву, но стрела упала наземь; его глаза метали молнии.

Николас, облаченный в белоснежные одежды, расправил плечи, желая сохранить остаток достоинства, хотя колени у него подгибались. Монахи, сгрудившиеся тут же, бросали на головорезов мрачные взгляды, но сохраняли молчание.

Первым заговорил предводитель шайки.

— Пятьдесят: тридцать мальчиков и двадцать девочек, — услышал Долф.

— Господь покарает тебя! — визгливо пригрозил Николас.

Долф растолкал ребят и выступил вперед.

— Что здесь происходит? — спросил он, встав рядом с Николасом.

— Вот кто нам подходит, ну-ка хватайте его! — вскричал один из всадников.

Он подъехал к мальчику вплотную и, нагнувшись, пощупал его мускулы. Долф вырвал руку и шагнул назад.

— Что случилось? Что нужно от нас этим всадникам?

Леонардо понуро ответил:

— Люди графа Ромхильда фон Шарница требуют пошлину за то, что мы идем через эту долину.

— Слишком большую пошлину, — злобно подтвердил Ансельм.

— Ну, так мы заплатим, — решил Долф.

Испуганные дети обступили его; большинство, впрочем, предпочитало держаться на безопасном расстоянии.

— Чем платить будем? — задал вопрос практичный Леонардо.

Долф сурово обратился к вожаку:

— Сколько рассчитывает получить ваш господин?

Он вспомнил о том, что у них оставался еще один белый вол. А что, если он послужит уплатой за переход графских владений?

Смех, прозвучавший в ответ, никак нельзя было назвать дружелюбным.

— Полсотни детей, полсотни самых крепких и здоровых ребят.

Разбойник признал в мальчике важную персону, хотя ничто, казалось бы, не указывало на это: у Долфа не было пышных одежд и украшенного драгоценностями оружия.

— Пятьдесят!..

Слова застряли в горле у Долфа. Чистейшее безумие!

Неужели этот бандит думает, что священники позволят отдать полсотни детей в рабство?

— Ни в коем случае! — твердо заявил он. — Назовите другую цену, возьмите нашего вола и трех овец в придачу.

Николас оттолкнул Долфа с воплем:

— Замолчи, Рудолф ван Амстелвеен! Ты не имеешь права распоряжаться здесь — я командую походом. — Он обернулся к всадникам: — Господь не простит вам оскорбления, нанесенного нашему воинству. Наш путь лежит к стенам Иерусалима, который мы вырвем из лап неверных. Господь никому не позволит воспрепятствовать нам.

Всадник снова засмеялся, жестоко и язвительно.

— Если вы не хотите отдать нам пятьдесят человек, мы возьмем их сами, но устроим такое побоище, которое вы запомните надолго. А тебя и твою расфуфыренную свиту прикончим первыми.

Николас в страхе попятился назад, а Каролюс воскликнул:

— Только попробуй! — и поднял свой лук.

Долф опустил руку на плечо мальчишки, он уже понял, что с этими бандитами шутки плохи.

— Перед вами свободные люди, командир, — бросил он, изо всех сил сдерживая закипающую ярость. — Их нельзя обратить в рабство вопреки всем законам.

Наемники затряслись от злобного хохота: в долине Шарница действовал только один закон — воля графа Ромхильда.

— Вот тебе закон, — ответил тот, кто верховодил ими, направляя прямо в грудь Долфу острие своего копья. Оно неминуемо пронзило бы Долфа, не отбрось отец Тадеуш мальчика в сторону мощным толчком. Долф отлетел и упал навзничь, а копье прошло мимо.

— Стойте! — вмешался Ансельм. — Вы получите пятьдесят человек, но только не этих, они знатного происхождения.

Долф попытался подняться на ноги, но отец Тадеуш, навалившись на него всем своим весом, прижимал его к земле, что было не так-то просто.

— Успокойся, мы не можем потерять тебя, — шептал он, совсем закрывая мальчика просторной рясой.

Долф услышал грубый голос наемника:

— Нам не нужны баронские дети. Зачем графу Ромхильду возиться с ними? Он требует полсотни здоровых молодых работников. Выбирать будем сами. Эй, люди, сюда, хватайте их!

Долф, которого придавил собой дон Тадеуш, продолжал вырываться. Он ничего не видел и уже начал задыхаться, но слышал все: удаляющийся цокот копыт, стоны и рыдания, разразившиеся с новой силой, голос Леонардо, приказывавшего ребятам прятаться. Но разве можно спрятать тысячи детей в чистом поле? Внезапно все куда-то пропало. Это дон Тадеуш вкатил ему такую оплеуху, что Долф по крайней мере на полминуты потерял сознание, но этого было достаточно, чтобы монах втащил его в шатер и накрыл грудой шкур. Сам он уселся сверху и принялся горячо молиться о судьбе несчастных детей, угодивших в руки графа фон Шарница, о спасении хотя бы этого мальчишки…

Лагерь был охвачен смятением, дети не могли понять, что происходит. Всадники, пустив лошадей вскачь, хватали всякого, чья наружность казалась им подходящей, дети с воплями увертывались. Те, кого удавалось схватить, отчаянно вырывались, отбиваясь руками и ногами. Отряды охранников мужественно сопротивлялись и даже сами нападали на разбойников, но затупившиеся ножи ребят соскальзывали, натыкаясь на металлические кольчуги.

Пять или шесть человек погибли, растоптанные копытами лошадей. Дети искали спасения в лесу, подступавшем к самому лагерю, но всадники настигали беглецов и за волосы вытягивали из укрытия. Отобрав полсотни пленников, их крепко-накрепко связали друг с другом. Среди них оказались Петер и Франк…

Спустя час все было кончено. Всадники ускакали прочь и угнали с собой пятьдесят два невольника. Бандиты сбились с ног в поисках высокого, широкоплечего юноши, который так внезапно появился у шатра, и, не обнаружив его, удовольствовались полусотней самых крепких мальчиков и самых красивых девочек. Долф, согнувшись в три погибели, весь в ссадинах, выбрался из шатра, в голове у него шумело. Увидев затерявшуюся вдали вереницу пленников, он заплакал навзрыд.

— Радуйся, что нам удалось спасти тебя, — заявил Ансельм.

— Уж вы-то, конечно, отправили бы меня вместе с ними, — огрызнулся Долф, но монах лишь покачал головой.

— Нет, Рудолф ван Амстелвеен, твое время еще не приспело — иная судьба уготована тебе.

Долф не стал вникать в загадочный смысл его слов.

Он отправился за Леонардо, чтобы с ним вместе навести порядок в лагере, перевернутом вверх дном. Дети с плачем собрали свои скудные и убогие пожитки; взвалив на плечи мешки, они вновь готовились тронуться в путь. Охранники спешили похоронить мертвых. Кто-то безутешно оплакивал друга, старшего брата или сестренку, большинство же детей, боясь, что люди графа вернутся еще раз, торопились быстрее покинуть страшное место.

Долф не мог прийти в себя. В растерянности он метался среди ребят, пытаясь определить урон, нанесенный армии маленьких крестоносцев. Где же Франк? А Марике?

О Господи, Марике!

— Ты что, совсем потерял рассудок? — Это Леонардо схватил Долфа за руку.

— Марике!

— Она в безопасности. И ты мог подумать, что я отдам нашу Марике этим бандитам?

— Где она?

Марике, дрожа, словно осиновый листочек, выбежала из зарослей кустарника и, обливаясь слезами, бросилась Долфу на шею.