Игорь Подколзин - Когда засмеется сфинкс

Когда Фрэнк ступил на верхнюю площадку трапа, его со всех сторон, словно в сауне, облепил зной. Зудящая струйка поползла между лопатками к поясу. Он снял и сунул в портфель галстук, расстегнул ворот рубашки и водрузил на нос темные очки. Следовало торопиться, сегодня истекал уже пятый день расследования, он прекрасно помнил: в активе осталось всего двое суток, поэтому, не заезжая в гостиницу, Грег решил наведаться к профессору домой. Ему было известно — ну как не вспомнить с благодарностью сервис-бюро: Эдвин сейчас здесь и перед следующей экспедицией отдыхает.

Достать автомобиль не составило труда — десятки припудренных пылью машин томились па залитой солнцем стоянке.

Не прошло и получаса, как такси — разбитый, дребезжащий, словно схваченная на живую нитку проволокой арба, допотопный «форд» — остановилось перед стоящим за невысокой, точно сделанной из алебастра решеткой двухэтажным домиком, похожим на кусочек пиленого рафинада, что подают к кофе. Фрэнк расплатился с носатым и нагловатым, все время болтающим шофером и направился к дому. От изгороди к двери вела хорошо утрамбованная дорожка из битого кирпича, обсаженная по краям стройными, низкорослыми кипарисами. Над входом уныло провисла бело-голубая полосатая маркиза. Грег поднялся по каменным ступенькам и позвонил.

В доме несколько раз громко и басовито гавкнула собака. Фрэнк еще раз нажал на кнопку — никакого результата, но появилось неприятное впечатление, что по всей его фигуре скользит чей-то пристальный, давящий взгляд. Он огляделся — нигде никого, даже улица в этот жаркий час пустынна в оба конца и тиха, да и сам воздух, струящийся над шоссе, казалось, не способен пропустить никаких звуков. Грег отошел влево и поднял голову вверх.

Из окна второго этажа сквозь пластик жалюзи на него смотрели глаза. Именно одни широко расставленные глаза-угли, которые, казалось, просто висят в пространстве отдельно от прочих человеческих атрибутов. Фрэнку стало не по себе. Он, будто пытаясь спастись от этого гипнотизирующего взгляда, юркнул под маркизу и снова длинно позвонил.

В доме раздались тяжелые размеренные шаги, скрип половиц, и глухой бас пророкотал:

— Входите! Не заперто. Дверь открывается наружу. Звонок не работает.

Грег осторожно потянул на себя изогнутую, наподобие змеи, ручку. Сразу на него пахнуло прохладой и каким-то неповторимым запахом — так летом пахнет в полутемных залах исторических музеев.

За дверью был холл, в нем несколько сплетенных из рисовой соломы кресел. Пол устилала золотистая папирусовая циновка. Справа спиралью на второй этаж вела широкая лестница с массивными деревянными перилами. На ее верхней площадке стоял высокого роста и могучего сложения человек в защитного цвета рубашке с короткими рукавами и распахнутым воротом и шортах. Взглянув на него, Грег попятился и, зацепившись за порог, чуть не свалился на пол.

Голый череп и лишенное какого-либо выражения лицо незнакомца поразительно напоминали маску Фантомаса, только не мертвенно-белую, как в одноименном приключенческом фильме, а бронзовую. На ней выделялись словно подсвеченные изнутри глаза. На вид ему было лет сорок пять — пятьдесят, не больше. У ног гиганта, обутых в римские сандалии, по обеим сторонам стояли, готовые к прыжку, два огромных черных дога. С точно такими же, как у хозяина, глазами в красноватых глазницах. Из разинутых клыкастых пастей свисали длинные синие языки, на них, как яд на зубах кобры, висели прозрачные капельки слюны.

— Кто вы такой? — рявкнул человек. Это было сказано так властно и громко, что по холлу прокатилось эхо. Фрэнк даже присел. — Что вам надо?

— Я владелец частной детективной конторы «Гуппи», — заикаясь, начал Грег, и ему стало противно за свой заискивающий тон.

— Ну и что? — громыхнул гигант.

— Мне нужно видеть профессора Эдвина.

— Зачем?

— Я хочу задать ему несколько вопросов — это ненадолго, не бойтесь.

— Мне? Бояться? Ха-ха-ха!

Это звучало скорее как ух-ух-ух, ибо уловить, откуда неслись звуки, было невозможно. Создавалось впечатление — они возникли в углах комнаты и столкнулись в пространстве, в ее середине.

У Грега засосало под ложечкой, так эта жуткая сцена напоминала кадры из того дурацкого фильма. Он прикрыл глаза и снова открыл, чтобы убедиться, реально ли это, а не в кошмарном сне.

— Да стоит тебе, сморчок, жалкий лягавый, — гремел голос, — хотя бы шевельнуть твоими сволочными руками, — так Грег впервые услышал этот эпитет, — как Рекс и Джерри отхватят их по локоть.

— Я не полицейский, а частный детектив, — все еще подобострастно пролепетал Фрэнк. — Если вы отзовете собак, я предъявлю свою карточку.

— Ха! Карточку? Впрочем, валяй — это становится забавно. Рекс! Джерри! Место!

Собаки одновременно сели и с лязгом захлопнули рты.

— Ну? — Человек улыбнулся, и мгновенно произошла удивительная метаморфоза — Фантомас исчез, появился добродушный, с лукавинкой, фермер с кукурузных плантаций. — Я Эдвин, выкладывайте, что у вас. Прошу прощения за небольшой спектакль — это мое хобби — проверять новичков, да и скучно без работы. Можете пройти и сесть в любое кресло.

«Ничего себе шуточки», — подумал Грег, смахнул со лба испарину, боком, вдоль стены прошмыгнул в холл и опустился в кресло у легкого столика из круглых деревянных палочек с фанерной столешницей. Однако после того как с профессором случилось столь любопытное перевоплощение, он сразу почувствовал себя легко и свободно.

Эдвин, неторопливо передвигая крепкие ноги, спустился вниз и тоже сел. Кресло жалобно, будто вот-вот развалится, заскрежетало под его грузной фигурой. Собаки наверху тоже собрались последовать за хозяином, но он так взглянул на них, что псы тотчас улеглись, положив на вытянутые лапы квадратные морды.

— Что же привело вас в такую даль? Уж не любовь ли к фараонам и их гробницам? Позволю заметить: я не консультирую сыщиков. Я специалист по археологии, палеонтологии. Могу добавить, неплохо разбираюсь в астрономии и геологии.

— Извините, профессор, но года три назад у вас в экспедиции работал некто по имени Роберт Смайлс.

— Никогда у меня не числилось такого сотрудника, — отрезал Эдвин.

— Этого не может быть — он погиб во время обвала при одной из раскопок. Припомните, пожалуйста.

— Если у меня не было такого субъекта, то, естественно, он не мог погибнуть. Это же ясно, как дважды два, тем более, увидев раз человека, я запоминаю его надолго. Разумеется, в нашем деле не обходится без несчастных случаев, но Роберт Смайлс у меня не только не занимался раскопками, но и не погибал. Это абсолютно точно.

— Одну минуточку. — Грег открыл портфель и вынул из конверта фотографию. — Вам никогда не приходилось видеть раньше это лицо?

— Дайте взглянуть! — Эдвин взял снимок, пристально посмотрел на него и небрежно бросил на стол. — Не морочьте мне голову своим Робертом Смайлсом или как там его. Здесь изображен Чарлз Смит. Человек, которого к археологии нельзя подпускать на пушечный выстрел. Более никчемного сотрудника мне не приходилось встречать за все мои шестьдесят лет скитаний.

— За сколько? — привстал Фрэнк.

— За шестьдесят. Не удивляйтесь, сейчас мне восемьдесят три. Но продолжим об интересующем вас индивидууме. Вместо того чтобы заниматься делом, он возился дни и ночи напролет с какими-то сволочными вонючими пробирками, сволочными жидкостями и непонятными приборами. Да и погиб-то по-сволочному — не как все, а по собственной халатности, за каким-то бесом забравшись туда, где ему и делать-то было нечего, ибо, как мы говорим, он был настолько невежествен, что путал Геру с гетерой, а гетеру с гитарой. — Профессор заразительно засмеялся, по-детски запрокидывая голову.

— Вы говорите, имя этого человека Чарлз Смит? — переспросил Грег.

— А вы что, глухой? Я никогда не повторяю дважды то, что уже сказал. Хотите холодного пива? — неожиданно предложил он.

— С удовольствием, если вас не затруднит.

— Да не расшаркивайтесь вы, ведите себя спокойно.

Я же не так страшен, как кажусь. — Он снова улыбнулся, поднялся, подошел к стоящему у стены, отделанному полированным деревом холодильнику и вынул две банки пива. — За стаканами лень подниматься, пейте так — это даже гигиеничнее.

— Благодарю вас. — Фрэнк вскрыл банку и с блаженством приник к ее краю.

— Признаться, сначала я подумал, что вы из стаи этих оголтелых щелкоперов, которые осаждали меня целый месяц по поводу моей отповеди сволочному шарлатану от науки Берту.

— А чем вызвал ваш гнев английский ученый?

— Он такой же ученый, как я Марк Аврелий. Этот тип, желая прославиться, подобно Герострату, ударился в авантюру, но не стал поджигать храм Артемиды, а выдумал систему тестов, они якобы определяют врожденный характер умственных способностей. Начал он еще в двадцатых годах — пытался доказать, прохвост, что социальная среда практически не играет никакой роли в формировании интеллекта у индивида.