Маргиналы - Budda Larin

самым отгородив Алену с детьми. Когда Директор положил на стол последний патрон, он сказал:

– Все четко и правильно. Все довольны, никто не в обиде? Считаем сделку удачно завершенной? – с едкой ухмылкой спросил он.

Демьян хотел нагрубить, но вспомнил наставления Никанора и просто ответил:

– Да!

– Ну тогда прошу вас покинуть мою станцию. Дела праведные и важные для всего Метро не могут ждать. Хотя, понимаю, вам дела до Метро никакого. Но, с вами мы закончили все начатое, а теперь, вынужден откланяться. Охрана, проводите гостей до выхода.

И поспешно Директор удалился вглубь станции. Отряд Демьяна быстро и достаточно грубо проводили до второго блокпоста, где им вернули все оставшееся имущество и вытолкали в туннель.

Очень странное чувство тревожило сердца каждого из отряда. Они не могли поверить что их отпустили. Они регулярно оглядывались, ожидая погони или выстрела в спину, но ничего не происходило. Время потеряло свое свойство, они его не ощущали. Кровь, бьющая в виски, поток мыслей, все кругом, ничего не разобрать. Пока они оглядывались назад, они даже не заметили как перед ними возник свет и блокпост «Московской».

«Добрались? Уже?» – мелькнуло в голове у каждого.

Без всяких досмотров весь большой отряд сразу повели в столовую и отправили дозорного к Никанору.

Глава 12. Пункт Назначения

Спасенные детишки бегали по платформе и резвились с местными ребятами. Все члены отряда потупили взор и смотрели в свои чашки с чаем. Только Саныч вещал свой рассказ Никанору о событиях на «Звездной», не упуская ни малейших деталей. Начстанции слушал строго и внимательно.

В головах у каждого члена отряды была одна и та же мысль «Вроде бы добились того, чего хотели, достигли своей цели. А вот ни капли радости нет». Нет, они были счастливы, что обнаружили своих детей и вызволили их из плена и эта страшная история подошла к концу. Но никто не мог выразить это словами, все были в подавленном состоянии из-за Мастера.

Дослушав рассказ до конца, Никанор встал, подошел к Демьяну и сказал:

– На два слова.

Демьян поднялся и отошел в сторону вместе с начстанции.

– Демьян, дорогой, ты мне как сын стал. Я все понимаю, у вас сейчас траур, так сказать. Но выслушай мое предложение. Оставайтесь все у меня на станции. Я никогда и никого не приглашал, наоборот – всех гостей гнал со своей станции. А вам искренне предлагаю остаться. Совсем по-другому заживем: и вы и я. Поверь, будем процветать.

– Спасибо Вам, Никанор, но не наше это – подземелье. Мы привыкли жить на воле, не выживем мы здесь. Нам нужно только немного прийти в себя, и мы не будем Вас больше тревожить своим присутствием. Если Вы не против, мы бы задержались на несколько дней. И, ребятишек, которых спасли и, которые не наши, я бы очень попросил Вас приютить у себя на станции, а то они ведь тоже привычные к метро, а не к воле, не будет им хорошо с нами.

– За ребятню не переживай, заберу и выращу. На станции оставайтесь сколько угодно. Но ты все-таки подумай над моим предложением остаться насовсем, я был бы очень рад.

Демьян потупил взор. Никанор замолчал. Они, действительно, полюбили друг друга и им было тепло в компании друг друга. Но они молча разошлись в разные стороны.

* * *

Последующие дни на станции были достаточно монотонными: Никанор как бы невзначай, но достаточно навязчиво-любезно пытался уговорить всех членов отряда остаться; все взрослые были хмуры и погружены в свои мысли; дети радовались и круглосуточно играли со своими новыми друзьями.

Каждый вечер перед отбоем, Демьян с замиранием сердца говорил Алене:

– Надо нам к дому собираться, как думаешь?

– Конечно нужно, но, давай завтра еще побудем тут, а потом уже вернемся домой.

И у Демьян как камень с плеч сваливался, он успокаивался и ложился спать. Все умом понимали, что уходить нужно и это неизбежно, но, почему-то каждый хотел оттянуть этот момент и цеплялись за любую мелочь, чтобы остаться еще.

В один из вечеров Демьян повторил свою дежурную ежедневную фразу про возвращение и Алена, потопив взор сказала:

– Согласна. Пора нам.

Демьян сдержанно кивнул, поцеловал ее в лоб и пошел сообщить принятое решение всем членам отряда и Никанору. Решено было в срочном порядке собирать вещи и с утра выдвигаться в сторону дома.

* * *

Это была непростая и бессонная ночь. Посреди ночи Демьян встал с матраса и пошел на платформу, немного побродить и поразмышлять, но каково было его удивление, когда на платформе он встретил всех мужчин из своего отряда. Она сидели на платформе, свесив ноги вниз и в руках у каждого дымилась чашка чая. Все улыбнулись Демьяну, а он им. Тут подошел Никанор, протянул кружку с чаем Демьяну, кивнул и тоже присел на край платформы. Всем было тепло и уютно. И слова были излишними. Так, в таком дружеском и теплом молчании они провели полночи и встретили утро. Станция начала оживать, а они все сидели.

* * *

Никанор обнимал всех по-отечески и в последний раз просил остаться. Но Демьян сдержано улыбнулся и сказал лишь заученную фразу о том, что им нужно домой, а здесь они всего лишь гости. Это был и радостный и грустный момент одновременно.

И в этот миг послышался шум из туннеля. Все насторожились, посмотрели в ту сторону. На блокпост вывалился крупный детина, весь в лохмотьях и крови, зычно крикнул «Хана красному террору!» и упал на рельсы.

Это был Мастер.

Все бросили свои рюкзаки и побежали к нему.

Мастер был без сознания, сильно израненный, но живой. Через минуту его отнесли на матрасы, промыли раны и обеспечили покой.

– Ну что, Никанор, мы воспользуемся Вашим гостеприимством еще некоторое время?

– Я ж вам говорю – оставайтесь хоть навсегда.

Дети были безумно счастливы и тут же побежали играть со своими друзьями на станции.

* * *

Почти двое суток Мастер был без сознания. На второй день Демьян дежурил у его матраса и в этот момент Мастер пришел в себя. Он вскочил со своей импровизированной постели и сказал:

– Нам нужно уходить!

– Друже, ты еще совсем слаб, мы задержимся еще немного здесь, пока ты не окрепнешь. А потом сразу же выдвинемся в путь домой.

– Нет, не хочу больше здесь находиться, я себя какой-то крысой подвальной ощущаю. И так слишком долго мы ползали по норам. Нужно двигаться домой.

Демьян вздохнул, но не