Мишель Роман - Времена Бессмертных

Я хочу этого? Разве так может быть? Хотеть погибнуть от одного лишь его взгляда.

Морозный ветер обжигает голые лодыжки, проникает через кожу и касается костей. Не знаю, как долго еще смогу идти, мне хочется обернуться и посмотреть — есть ли хоть какая-то реакция? Но гордость упрямо ведет дальше. И когда я уже готова смериться с тем, что брошена на произвол судьбы и единственное, что меня ждет, это голодная смерть и переохлаждение, меня обнимают. И все вокруг словно вспыхивает, в один миг случается столько всего.

Я чувствую гиперболизированное сознанием ощущение тепла, эйфорию от понимания — Он меня не бросил, и мурашки, бегущие по рукам в том месте, где он касается кожи. Адреналин, хлынувший в кровь, чудеснейшим образом преображает мое мироощущение: никакого холода больше нет, я ощущаю слабость и дрожь в ногах, будто я ничего не вешу, и удерживают меня от падения только его объятия. Прошлое, настоящее, приобретают сакральный, не распознанный мною ранее смысл; я была рождена для этой любви, ничего иного со мной не могло произойти. Глупо было считать, что я сбилась с пути, что окончательно и бесповоротно запуталась и происходящие со мной события не имею какого-то конкретного значения. Нет, все не так!

Мир переполнен смыслом и цветом, когда он просто касается меня. Его объятия единственное, чего можно желать до смерти.

Я несмело оборачиваюсь, боясь, что Лео перестанет меня обнимать, и сама держу его за руки. Тепло! Сколько же дней вечности я хочу провести в окружении тепла его тела! В этот момент, когда он рядом, и я держу его, словно заплаканный ребенок спешащую на работу мать, мне уже безразлично: испытывает ли он ко мне ответные чувства. Мне плевать, нужна я ему или нет, плевать, следуя какому корыстному мотиву, он догнал меня и обнял! Есть только сейчас. Мне слишком жаль тратить время на размышления о его чувствах. Он рядом…

— Ты хочешь снова заболеть? — с родительской сердитостью обращается он ко мне.

Я смотрю на него так открыто, как только мне хватает души. Больше всего хочется, чтобы Лео узнал истинную мощь моей к нему симпатии, словно эта самая сила может растопить лед в его сердце. Как в сказке, что я читаю: нужно любить его очень сильно и заколдованная льдинка растает. Если я не буду бороться, то значит, я сдалась и предала его.

— Ты вся дрожишь. — не дожидаясь ответа, снова говорит он.

Я желаю сказать ему многое, но как всегда, слова существуют лишь в моей голове и никак не хотят срываться с губ. Это раздражает, есть желание врезать себе по голове. Что за блокирующий механизм не дает мне раскрыть всех своих чувств?

Я нехотя размыкаю пальцы и делаю Лео свободным, но к моему удивлению и восхищению, он не уходит обратно к машине. Вместо этого, он стоит и смотрит мне в глаза, бегая взглядом; точно пытаясь прочитать по моему лицу ответ на вопрос. Задать его он не решается. Мы повисаем где-то между пространством и временем, ощущаю, что стоит нам только открыться друг другу и дать ответы на все интересующие вопросы, или хотя бы на один из них, на самый главный — мы влюблены? — тогда события примут кардинальный поворот. И я всерьез жду, что он спросит меня, хочу ли я быть с ним, но ничего не происходит.

Не происходит!

И это разочарование наполняет меня отвратительной горечью, будто я съела горсть могильной земли.

— Из тебя никакая пленница. — констатирует он с едва коснувшейся губ улыбкой.

Почему ты молчишь? Я не хочу дурацких посторонних разговоров ни о чем, не желаю шутить! Просто намекни, что чувствуешь ко мне что-то, а не дари утешительного приза в виде улыбки и отказа от решения не говорить со мной.

— Скоро все закончится, это я могу тебе пообещать. — ровным голосом заверяет Лео и двигается с места, в направлении Олимпа.

Секунду я смотрю ему в спину, а затем иду следом.

— Лео… — зову я его. Голос сухой и сдавленный, точно я не разговаривала уже давно. — Я не хочу возвращаться домой.

Мое признание — это крик о помощи, мольба, облаченная в крохотную, не симпатичную форму, но если ему не безразлично, он обязательно поймет.

У красной машины не только Афина и Спартак, с ними рядом молодой мужчина. Его нижняя челюсть утопает в густой черной бороде, это тут же бросается в глаза. Взгляд острый и напряженный, вспыхивает, как только он замечает меня. Не могу понять, что вызвало в нем такую реакцию. Думаю держаться от него как можно дальше, пока не станет известно, кто он такой и какие цели преследует.

— Это мои друзья, мы все пришли с Окраины. — обращается уважительным тоном Спартак к незнакомцу, как только мы подходим.

Я смотрю на Афину, ее спокойное, слегка усталое выражение лица, говорит мне о том, что опасаться нечего и скоро все станет ясным.

— Лео, это Бруно, он Смертный и он хочет нам помочь.

Парни пожимают друг другу руки, но я замечаю, что Лео настроен к незнакомцу не так доброжелательно как остальные, всматриваясь в его глаза, замечаю в них напряжение и готовность нанести удар, хотя руки его не сжаты в кулаки как обычно.

— Кое-что происходит. — многозначительно говорит Спартак, поднимая бровь. Может быть, это их условный знак?

— Восстание удалось. Мы полностью контролируем город и численностью превосходим Бессмертных. — обращается Бруно к Лео. В глазах мужчины пляшут искорки задора, но не здорового, пугающего.

Он мне совсем не нравится. В том, как он бросает на меня непринужденные взгляды есть что-то угрожающее. Я не хочу, чтобы парни верили ему.

— Правительство? Элита? — спрашивает Лео.

— Правительство полностью… — Бруно запинается, подбирая нужное определение, и улыбается мне такой улыбкой, что я больше не нуждаюсь в разъяснениях. — Скажем так, оно ликвидировано. Больше нет диктатуры и неравенства! Мы свободны!

Лео сдержанно кивает, давая понять Бруно, что согласен с происходящим и, оставляя Импалу, мы все идем в город.

Как только я оказываюсь в городе, тут же улавливаю неприятный тяжелый запах гари, рассеивающийся по всей территории Олимпа. Где-то я его уже чувствовала, но вспомнить оказывается трудно.

— Я веду вас в свой новый дом, он большой и просторный. Слишком шикарный для Бессмертного придурка, что жил в нем до того, как я его прикончил. — хвастается Бруно, а я лихорадочно пытаюсь понять, что же здесь происходит и насколько все плохо, если Смертные грабят и убивают.

Впятером мы оказываемся у великолепного двухэтажного особняка, выкрашенного в бледно-бежевый цвет, крыша треугольная и выступает над крыльцом, удерживаемая двумя резными колоннами. Жилище больше походит на храм, или святилище, где поклоняются статуе какого-нибудь бога. Но когда я оказываюсь внутри дома, невольно присвистываю, изумляясь роскоши и вкусу, с которыми все обставлено. Пол выложен темно-бежевым мрамором, стены задекорированы так, будто им уже много лет и даже кое-где виднеются бутафорские трещины и побеги растений. Все пространство первого этажа не разделено балками и несущими стенами; одна огромная комната, вобравшая в себя роскошь великолепной мебели и элементов декора. Здесь все так, как нужно, бывший владелец дома обладал потрясающей фантазией и любовью к изяществу. Только вот умеренная помпезность дома уже начала исчезать, под натиском мусора и безразличного отношения нового хозяина.

— Выброшу весь этот хлам к чертям! — обещает Бруно, обращаясь к Лео, определив его как лидера. — Этот город будет принадлежать беднякам, простым людям, которых воротит от всей этой показушности.

Мужчина уверяет нас, что мы стали частью свободного общества и опасаться нам нечего, нужно лишь расслабиться и отдохнуть в гостиных комнатах на втором этаже. Никто не возражает, и мы друг за другом поднимаемся по мраморной лестнице наверх. Афина тут же отправляется в душ, Спартак ищет столовую, чтобы чем-нибудь подкрепиться, а Лео выходит на лоджию, откуда виден центр города.

Оставшись одна, я не придумываю ничего лучше, как прилечь на софе, в одной из маленьких уютных комнаток. Не слишком удобно, но ослабленный болезнью организм требует покоя. Я и не думаю спать, просто лежу с закрытыми глазами, игнорируя тревогу, нарастающую с каждой минутой пребывания в чужом доме.

Бруно убил хозяина особняка за то, что он был Бессмертным. Богачом. Элитой. Если такое произошло, то повстанцы настроены более чем негативно к оставшимся в городе представителям богатых семей. Я ведь такая же… и если он узнает о моем происхождении, то…

Я в белом! Я переоделась, когда решила уйти!

Мысль не успевает перерасти в панику, потому что чьи-то руки грубо скидывают меня с софы и тащат к потайной лесенке у балкона. Это Бруно, и он догадался обо мне!

Вот так меня похитили во второй раз.

Глава 10

Лео

Город перед моими глазами ей бы понравился, я думаю. В нем есть величие и пугающая холодность. Саванна могла бы им править, если бы так сложились обстоятельства. Интересно, что она скажет, если увидит Олимп? А может быть, она его уже видела когда-то, ибо я не готов предполагать о ее поступках в прошлом.