Мишель Роман - Времена Бессмертных

— ФУ! — произносит Афина, скорчив гримасу отвращения, но что она может поделать? Если брезгует есть со всеми, значит останется голодной.

— Какой у нас план? — получив из рук Спартака горячую банку с супом, вдруг спрашиваю я. И тут же понимаю, как это глупо звучит из моих уст.

Я добыча, я заложница! А меня интересует, как мы будем доставлять меня в пункт назначения за выкупом? Ну и ну! Парни переглядываются, я замечаю коварную ухмылку Спартака. Интересно, давно ли он догадался о том, что я не равнодушна к его другу? Может быть, они уже и шутили по этому поводу, когда я дремала, а возможно даже к ним присоединилась Афина.

Мне очень неловко. По-настоящему, впервые неловко из-за своих чувств к Лео, не хочется, чтобы он испытывал дискомфорт оттого, что я воспринимаю его иначе, не похитителем. Но с другой стороны, что он может с этим сделать? Все с самого начало пошло не так, и я необычная напуганная девчонка, только и знающая плакать навзрыд и молить о пощаде. Я стараюсь следить за своими действиями, словами, что произношу в беседах с ним, мне будет больно, если я узнаю, что вызываю в нем лишь раздражение. Но когда он ворвался в особняк и, увидев, что мне грозит опасность, стал уничтожать Стражей, я ощутила себя невероятно! Часто ли вы вдруг ощущаете, что кто-то готов умереть за вас? Любит настолько, что готов отдать ради вас свою жизнь. И он подарил мне такое невероятное ощущение, тогда я правда думала, что он пришел именно за мной, а не потому, что может сорваться сделка, если он меня не спасет.

Я желала наброситься на него и целовать, целовать, пока не буду уверенна в том, что он знает о моей благодарности, знает что если того потребуют обстоятельства, я пожертвую собой ради него. Но я так ничего и не сделала, лишь произнесла «спасибо», но разве может это крохотное, никчемное словечко выразить все то, что он во мне пробуждает с каждым взглядом!? Как же много незнакомый человек стал для меня значить! Просто еще никто не прикасался к моему сердцу, держа руки в карманах.

— Оказавшись в Олимпе, у нас будет два возможных пути, либо мы делаем длиннющий крюк на пароме, либо мы каким-то чудесным образом записываемся в команду на ближайший рейс планолета с провизией и всего за несколько часов оказываемся в Византии. — поясняет мне Лео.

— А не случилось ли так, что из-за восстания, воздушные и водные сообщения с Олимпом, Византия прекратила? — умничаю я, хотя действительно спрашиваю потому, что меня это беспокоит.

— Византия не может на это пойти. Раньше правительство имело торговые отношения с Окраиной и Олимпом, в конце концов, они ведь должны что-то есть, а после разгрома Окраины они не могут позволить себе отказаться еще и от Олимпа. — приняв ароматную банку с бобами из моих рук, поясняет он.

Сейчас он будет прикасаться к тому месту, где только что были мои губы. Глупо и волнующе одновременно. Вот он отпивает из консервной банки, а я улыбаюсь про себя. Словно… словно у нас случился поцелуй.

— Подумать только я ем из этого — сдавшись перед голодом, морщится Афина и демонстративно, сжав пальцами нос, пробует суп. Мы с любопытством наблюдаем за ее реакцией. — Ну, надо же, я не отравилась! — улыбается она, и мы дружно смеемся.

И в этот самый момент, когда я знаю, что наше путешествие еще в самом начале, а я сижу в кругу симпатичных мне людей, и окружает нас дикий свободный мир, я думаю, что счастлива. На время и странным образом. Но это действительно похоже на счастье, или на то, каким оно должно быть. Я хочу рассказать Лео о том, что испытываю к нему, поделиться с одним человеком многоцветием непередаваемых внутренних ощущений. Сейчас я желаю перескочить во времени и оказаться в том самом месте, где узнаю, ответит он мне на взаимность или погонит прочь из своей жизни. Мне так многого хочется, когда я смотрю в его темные, серьезные глаза, и пусть его взгляды мне не принадлежат, но я уже не могу остановить того разрушительного потока чувств, которые эти глаза во мне вызывают.

Спартак запрокидывает банку над головой, проглатывая последние капли супа и закончив, простодушно улыбается Афине. Его симпатия к моей лучшей подруге слишком очевидна, но он еще пытается скрыть нежные чувства, что она в нем вызывает, и мне очень интересно знать, каково ее отношение к нему. Странным образом, я не уверенна, что он ей неприятен, учитывая даже сложную ситуацию, в которой мы все четверо оказались.

Жертвы, похитители, роли перепутаны и размыты.

— Вы ложитесь в машине, — указывает Лео на нас с Афиной, — А мы останемся у костра, только пледы заберем.

Я расстраиваюсь, придется уйти и на сегодня беседы с Лео будут окончены, а мне бы хотелось провести в его компании еще хоть несколько часов. Узнать его! Узнать подробности жизни, понять, как он рос, и какие люди его окружали. Больше, больше о нем!

— А я слышала, что не так далеко от Олимпа, стоит замок Дориана Блэка, это правда? — бросив в огонь пучок пожелтевшей травы, начинаю я тему для разговора.

Афине это не интересно, и она уходит к машине, Спартак тут же кидается за ней, под предлогом того, что нужно достать из багажника одеяла. Лео подается к костру и выставляет перед огнем ладони, какая-то мысль, может воспоминание, отражается на его лице и с минуту он сидит неподвижно.

— Он у вас кто-то, наподобие бога? — спрашивает он, когда я уже решаю уйти. Я задумываюсь над ответом, нужно говорить так, чтобы зацепить его, и он захочет продолжить диалог.

— Бог это понятие религиозное, а Дориан — легенда, человек придумавший бессмертие.

— Значит, возомнивший себя богом. — Лео как-то печально, почти трагично усмехается, наконец, отстранившись от огня. Я представляю, как горячи его руки, согретые жаром костра и то, как эти руки ложатся на мои озябшие плечи.

— Говорят, раньше он часто присутствовал на Церемонии Перехода, но потом он исчез и о нем понемногу забыли. Мне его жаль.

— Он не герой, Аврора. Он придумал то, что заставляет людей идти на самые страшные преступления. Это так называемое бессмертие, против Бога!

— А, ты веришь… в какого-то живущего на небе? — я искренни удивляюсь.

Лео усмехается, точно я спросила несусветную глупость.

— Ты не знаешь, тебе об этом вряд ли рассказывали, к сожалению, такое время, но тысячи лет назад на земле жил настоящий герой — он интонационно подчеркивает слово «настоящий», и я внимательнее прислушиваюсь к рассказу, прогоняя фантазии о его руках. — Так вот, все, чего он хотел, это мира на земле, он совершал настоящие чудеса и призывал людей измениться. Говорят, он был в ярости оттого, как бездушны люди, и желал перемен. Он делал все, что мог: собирал единомышленников, чтобы вместе попытаться изменить людей, он свято верил — для нас еще не все потерянно.

Сопоставляя его рассказ и факты в голове, догадываюсь, что Лео говорит о том, кого называли сыном Бога. К разочарованию, я не слишком сильна в древней истории и уж тем более в религиозных течениях прошлого времени.

— И знаешь, чем ответили люди на его доброту и жертвенность? Они обозвали его сумасшедшим и казнили.

Видно, эта история для него много значит но, к сожалению, я не могу до конца проникнуться ее героизмом. Должно быть мне трудно поверить, что это действительно происходило, и что кто-то на самом деле, так сильно хотел изменить народ, что пожертвовал собой во имя других.

— Это тоже только легенда, Лео. — мягко замечаю я. А сама только и делаю что жадно впиваюсь взглядом в его губы; нижняя чуть пухлее верхней, но такая асимметрия делает его рот еще соблазнительнее.

— В том-то и дело. Только вот есть выбор — верить в красавца Дориана Блэка, культивировавшего нарциссизм, или же в того, кто расстался с жизнью за грехи человечества… — он хочет сказать что-то еще, но слова так и остаются не сказанными. Может быть, напомнить мне о поступке, о котором я болтала ранее и о том, что для него найдется место в жизни каждого хоть раз.

— Прости, если кажусь тебе поверхностной, изнеженной византийкой, я пытаюсь понять теб…

Я не успеваю закончить, Лео вскакивает за секунду и, проскочив прямо через пламя костра, кидается на меня. Сильные руки впиваются в мои плечи, он давит так сильно, что я чувствую боль в шее, и голова безвольно запрокидывается назад. Он стоит неподвижно и с яростью смотрит мне в глаза, так близко он ко мне еще не был. Я ощущаю жар его тела, сочащийся через одежду, неожиданно узнаю его запах и от этого мускусного аромата я не в силах пошевелиться. Все что я могу, это смотреть, как странно соблазнительно бьется вздувшаяся вена на его шее, и я мечтаю прикоснуться к ней языком…

— Именно, черт тебя возьми! Именно поэтому ты сбиваешь меня с толку: хочешь понять меня и узнать! Что с тобой твориться, а? Ты ненормальная, да?! У тебя не все в порядке с головой и ты … просто не говори со мной больше! — он отпихивает меня в сторону и идет куда-то в наступившую темноту.