Исходя из соображений - Александр Николаевич Чуманов

— И еще — в твоем стаде твоя учительница.

— Ноябрина Фатьяновна?!

— Она. 18-80 ЕКО.

— Кто ее хозяева?

— Работяги какие-то со сборочного завода.

— Которые знают, как устроено ручное управление коскором?

— С чего вдруг тебя заинтересовало, как устроено управление?

— Сам же советовал всем интересоваться...

— Но почему именно ручное управление?

— Да так, не знаю... Недавно пришла в голову мысль — снять кожух и посмотреть... Вдруг пригодится? Инструмента не нашлось...

Помолчали.

— Что-то мало ты мне сегодня служебных тайн раскрыл.

— А ты хотел много?

— Хотя бы две.

— И так две.

— Одна. Под двумя номерами.

— Вот шельмец! Что-нибудь конкретное интересует? Давай, валяй, спрашивай, пока я добрый!

— Тогда вот: твой новый чин разоблаченных миловать позволяет? Ну хотя бы признавать доказательства ложными?

— Нет.

— А какой позволяет?

— Никакой.

— Можно предположить, что брачелу удалось смонтировать ручное управление и научиться управлять...

— А-а-а! Наконец-то до меня дошло... Верно. Если брачел — бывший ВКК и знаком со сборочным ремеслом... Понимаю, понимаю... Но зачем усложнять? Ты — ВКК. Можешь сам. Вперед, на штурм!..

Нет, ничего не выйдет. Целесообразность создавал гений. Правда, его гениальности не хватило, чтобы предвидеть, кто воспользуется его созданием...

Не выйдет. Там, за Железным Занавесом, все у всех под постоянным прицелом. Ты держишь на мушке двух ближайших к тебе флагманов и все свое стадо. Другие держат на мушке тебя. А охрана шлюза держит на мушке всех. А охрану держат коскоры. У них, как нетрудно догадаться, автоматическое наведение на цель...

— В таком случае, Целесообразность — абсолютно целесообразна! Только и остается сделать этот вывод.

— Ага! И окуклиться в своей жилой ячейке, исправно платить энергоналог, а еще, конечно, распустить слух, что на всех собираешь досье...

Но! Надень скафандр и выйди на улицу. В любое время суток. И посмотри вверх. Там — звезды. Они совершенно нецелесообразно расточают свою энергию, согревают Вселенную, не хуже нас зная, что согреть Вселенную невозможно!

Сколько во Вселенной бесполезных вещей, а сколько полезных? Смешно сравнивать, если ты сохранил хоть каплю здравого смысла. Не энергии творчества, не романтизма, не жажды узнавания нового, а всего лишь здравого смысла!

— Тогда давай освободим Солнце.

— Мы?

— Мы!

— Нет. Нам его не освободить.

— Мало шансов на успех?

— Слишком.

— Невыносимо соглашаться. По-моему, бывают случаи, когда успех по логике вещей недостижим, но тот, кто пренебрег логикой, глядишь, добился успеха...

— Это, увы, не относится к материальному миру. Это, возможно, относится только к любви...

Будем материалистами. Ты предложил: «Давай освободим Солнце?» И допустим, я ответил: «Давай!» Что мы начинаем делать? Мы начинаем создавать разветвленную подпольную организацию — с тем, чтобы однажды в Энергохранилище оказалась не просто эскадра коскоров во главе с флагманом, но боевое революционное подразделение. Способное уничтожить ЖЗ.

Что потребуется? Очень многое потребуется. Верный нашей идее ВКК. Это — ты. Допустим. Потом, допустим, я подбираю смелых и решительных брачелов. И нужно устроить так, чтобы их коскоры были оборудованы ручным управлением. Значит должны быть свои люди на сборочном заводе. И кто-то должен обучить брачелов пилотированию...

Понимаешь, куда я клоню?

— Чего уж тут не понять. Оба сгорим на вербовке пятого ли, десятого... Ясней ясного... Это сколько же ты мне сегодня раскрыл служебных тайн? А толку?.. Слушай, батя, сколько служебных тайн нужно раскрыть, чтобы толк был?

— Наверное, все. Притом — всем.

— И тогда?

— Не знаю. Знаю только — всякое нехорошее и подлое дело не может существовать без множества секретов и тайн. И соответственно, когда много секретов и тайн, тогда дело, которое они окружают, нехорошее и подлое...

На том и закончился этот трудный разговор. Ираклий и подполковник Паршивцев убедили друг друга: Целесообразность, несмотря на некоторые слабые стороны, в целом совершенно неуязвима, нечего напрасно геройствовать и лезть на рожон, а надо жить по возможности честно, никого не разоблачая и не нарываясь на разоблачение.

А старый Хмырин сказал сам себе и, конечно, компьютеру:

— Ну да, вам есть, что терять. Недаром ты, сынок, хотел снять кожух и посмотреть, как оно там устроено. Это в подсознании у тебя — если разоблачат, решусь на все, а пока не разоблачили...

Бог с вами: каждый хочет жить и умереть человеком. А перевернуть мир может лишь тот, кому в этом мире нечего терять, но в перевернутом мире он станет властелином мира.

«Но ведь всем есть что терять. Даже и тебе, Хмырин», — заметили тринадцать поколений узников космической коровы.

Хмырин потом всю жизнь думал о жизни то так, то совсем иначе; то переполнялся оптимизмом, как только что откупоренная бутылка шипучего вина, то покорностью и пессимизмом, как засорившаяся канализация.

11

Хмырин проработал в космосе до шестидесяти лет, а потом его вместе с отработавшим ресурс коскором списали. Коскор отправили на переплавку, Хмырина — на брикеты. И никто ничего не смог для него сделать. Ни сын Ираклий, ни генерал Паршивцев.

Да-да, Паршивцев за долголетнюю безупречную службу получил-таки генерала, Ювеналий теперь служил при нем порученцем и уже в майорах ходил, ибо прикладная целесообразность никогда не обижала своих преданных солдат; если кого-то забывала своевременно отметить, то потом воздавала с лихвой.

Часто сиживали все вместе. Паршивцев с Гортензией, Ираклий с Всеславой, Ювеналий с женой Изольдой. А еще, конечно, повзрослевшая Секлетея да дочь Ювеналия Нарцисса.

Но это не все. Компания продолжала увеличиваться! Как-то стала запросто заходить еще одна семья. Да-да, семья дочери генерала от первого брака? Дочку звали Мариной, ее мужа Харитоном, он работал начальником смены по обслуживанию муниципального солнца, у них было двое сыновей, Устин да Тихон, которые с первой же встречи вполне мирно распределили меж собой объекты симпатий: Устину досталась Нарцисса, Тихону — Секлетея.

Конечно, центром притяжения был генерал от целесообразности. Благодаря ему вся компания приобретала некий особый социальный статус, нигде официально не обозначенный, но, тем не менее, отчетливый. Члены этой компании могли вести и вели довольно вольнодумные разговоры, не рискуя быть разоблаченными или очень мало рискуя. Более того — им не нужно было никого разоблачать, они могли себе позволить соблюдать старомодные и такие пикантные принципы: не доноси, не выслуживайся, проявляй беспечность и непрактичность, улыбайся пропаганде.

Несколько раз генерал говорил родной дочери:

— Пусть мать тоже приходит к нам. И