Карел Чапек - Война с саламандрами (сборник)

Господа, прошу вас обратить внимание на преимущества подобного сотрудничества. Саламандровый синдикат будет поставлять не только саламандр, но и любые инструменты и корм для них, то есть кукурузу, крахмал, говяжье сало и сахар для миллиардов животных, которых мы будем подкармливать; а кроме того, транспорт, страхование, ветеринарный надзор и прочее, и прочее, причем по самым низким ценам, что обеспечит нам если не монополию, то по крайней мере подавляющее превосходство над любыми возможными конкурентами, которые захотели бы торговать саламандрами. Пусть кто-нибудь только попробует с нами посоревноваться, господа, – долго он не протянет. (С места: «Браво!») Но это еще не все. Синдикат будет поставлять все строительные материалы для работ в воде, которые будут осуществлять саламандры; вот почему за нами стоит и тяжелая промышленность, цемент, строительная древесина и кирпич… (С места: «Но вы еще не знаете, как саламандры будут работать!») Господа, в этот самый момент двенадцать тысяч саламандр в порту Сайгона занимаются сооружением новых доков, бассейнов и молов. (С места: «Вы нам об этом не говорили!») Нет, не говорил. Это первый наш опыт использования саламандр в промышленных масштабах. И этот опыт, господа, принес совершенно удовлетворительные результаты. Блестящее будущее саламандр сегодня обеспечено – вне всяких сомнений. (Бурные аплодисменты.) Но и это, господа, не все. Этим задачи саламандрового синдиката вовсе не исчерпываются. Salamander-Syndicate по всему миру будет искать работу для миллионов саламандр. Он станет разрабатывать планы и идеи покорения моря. Он будет пропагандировать утопии и величественные мечты, будет предлагать проекты новых берегов, каналов и плотин, соединяющих между собой континенты, планы сооружения целых цепочек искусственных островов для трансокеанской авиации, новых земель, воздвигнутых посреди океанов. В этом – будущее человечества. Господа, четыре пятых земной поверхности покрыты морем; безусловно, это чересчур много; необходимо изменить поверхность нашего мира, перекроить карту морей и суши. Мы, господа, дадим свету морских рабочих. Нет, не в стиле капитана ван Тоха; приключенческую повесть о жемчуге сменит торжественный гимн труда. Или мы останемся лавочниками, или станем творцами; но если мы не будем мыслить в категориях континентов и океанов, то мы не используем своих возможностей. Здесь, например, говорили о том, по какой цене продавать парочку саламандр. А мне бы хотелось, чтобы мы рассуждали о миллиардах саламандр, о многих миллионах рабочей силы, о перемещении земной коры, о новом сотворении мира и новых геологических периодах. Мы можем говорить теперь о будущих Атлантидах, о старых континентах, которые все больше и больше будут разрастаться, поглощая Мировой океан, о новых мирах, которые создаст само человечество, – простите, господа, если все это кажется вам утопией. Да, мы действительно вступаем во владения Утопии. Мы уже в ней, дорогие друзья. Нам остается лишь разрешить технические вопросы, связанные с будущим саламандр… (Из зала: «И экономические!») Да. В особенности экономические. Господа, наша компания слишком мала, чтобы самостоятельно эксплуатировать миллиарды саламандр, у нас не хватит на это ресурсов – ни финансовых, ни политических. Если начнут меняться карты морей и суши – интерес к этому проявят и великие державы. Но об этом мы тут говорить не будем, не будем упоминать о высокопоставленных деятелях, которые уже сейчас весьма благосклонно относятся к синдикату. Мы, однако, просим вас, господа, чтобы вы не забывали о гигантском размахе и далеко идущих последствиях того дела, отношение к которому вы сейчас выразите голосованием. (Бурные, продолжительные аплодисменты, выкрики: «Великолепно! Браво!»)

Перед голосованием, однако, необходимо было пообещать, что по акциям Тихоокеанской экспортной компании в этом году будут выплачены дивиденды в размере хотя бы десяти процентов – за счет резервных фондов. После этого «за» голосовали владельцы восьмидесяти семи процентов акций, и лишь тринадцать процентов высказались против, вследствие чего предложение правления было принято. Salamander-Syndicate вступил в жизнь. Г. Х. Бонди принимал поздравления.

– Вы замечательно говорили, – хвалил его старик Сиги Вайсбергер, – просто замечательно. Но скажите, господин Бонди, как вам пришла в голову эта идея?

– Как? – рассеянно ответил Г. Х. Бонди. – По правде говоря, все дело тут в старике ван Тохе. Он так нянчился с этими саламандрами – и что бы он, бедняга, сказал, если бы мы истребили этих его tapa-boys или позволили им околеть!

– Каких tapa-boys?

– Да этих самых пройдох-саламандр. Теперь, по крайней мере, с ними будут прилично обращаться, раз уж они будут иметь какую-то цену. Кроме какого-нибудь фантастического предприятия, господин Вайсбергер, эти твари все равно ни к чему не годятся.

– Не понимаю, – ответил Вайсбергер. – А вы, господин Бонди, видели когда-нибудь живую саламандру? Я, собственно, вообще ничего про них не знаю. Скажите, пожалуйста, как они выглядят?

– Не могу вам сказать, господин Вайсбергер. Знаю ли я, каковы саламандры? А зачем мне это знать? Разве у меня есть лишнее время – выяснять, как они выглядят? Мне нужно радоваться, что нам удалось создать этот синдикат.

Приложение

О половой жизни саламандр

Одно из любимых занятий человеческого духа – представлять себе, как когда-нибудь в далеком будущем будет выглядеть наш мир и человечество, какие технические чудеса станут реальностью, какие социальные вопросы будут решены, как далеко продвинется наука и организация общества и так далее. Бо́льшая часть подобных утопий при этом не забывает весьма живо интересоваться вопросом о том, как в этом самом лучшем, более прогрессивном или по крайней мере более совершенном с технической точки зрения мире будет обстоять дело с таким хоть и древним, но по-прежнему весьма популярным институтом, каким является половая жизнь, размножение, любовь, брак, семья, женский вопрос и т. п. За примерами далеко ходить не надо – см. сочинения Поля Адама, Г. Дж. Уэллса, Олдоса Хаксли и многих других.

Обращаясь к этим примерам, автор считает своим долгом, раз уж он решил заглянуть в будущее земного шара, поведать также о том, как в этом самом будущем мире саламандр будет организована сексуальность. Он делает это прямо сейчас для того, чтобы позднее уже не возвращаться к этому вопросу.

Впрочем, в своих основных чертах половая жизнь Андриаса Шейхцери вполне соответствует принципам размножения иных хвостатых земноводных: речь не идет о совокуплении в полном смысле этого слова. Самка откладывает яйца в несколько этапов, оплодотворенные яйца в воде развиваются, превращаясь в головастиков и так далее; об этом можно прочитать в любой книжке по зоологии. Следует, однако, упомянуть о некоторых особенностях, которые в данной области были обнаружены у Андриаса Шейхцери.

В начале апреля, повествует Х. Больте, самцы и самки разбиваются на пары; в каждом сексуальном периоде самец, как правило, придерживается одной и той же самки и ни на шаг не отпускает ее от себя на протяжении нескольких дней. В это время он не принимает никакую пищу, в то время как самка, напротив, проявляет прямо-таки зверский аппетит. Самец гоняется за ней в воде, стараясь при этом, чтобы его голова как можно более плотно прижималась к ее голове. Если ему это удается, он просовывает свою пасть прямо под ее нос – вероятно, чтобы помешать ей спастись бегством – и цепенеет в неподвижности. Вот так, касаясь друг друга только головами, в то время как туловища их образуют друг с другом угол примерно в тридцать градусов, оба животных плывут рядом почти без движения. Иногда самец начинает так сильно извиваться, что своими боками задевает бок самки, после чего он опять застывает – с широко расставленными задними лапами, лишь своей пастью касаясь головы своей избранницы, в то время как она равнодушно пожирает любую пищу, встречающуюся у нее на пути. Этот, если можно так выразиться, поцелуй длится несколько дней; иногда самке удается освободиться и устремиться за пищей, а самец – явно раздраженный и даже разъяренный – преследует ее. В конце концов самка отказывается от дальнейшего сопротивления, уже не убегает, и парочка снова начинает неподвижно парить в воде, напоминая черные, привязанные друг к другу полена. В этот момент по телу самца начинают пробегать судороги, и он выпускает в воду обильную, несколько липкую молоку. Сразу же после этого он отлепляется от самки и забирается поглубже в камни, обессиленный до крайней степени; в этот момент ему можно отрезать ногу или хвост – без какой-либо защитной реакции с его стороны.

Самка между тем какое-то время сохраняет свою застывшую, неподвижную позу; затем она прогибается всем телом, и из ее клоаки начинают выползать соединенные цепочкой яйца, окутанные солоноватой слизью; при этом она часто помогает себе задними лапами – подобно тому, как это делают жабы. Яиц всего сорок или пятьдесят, они повисают на самке большим комком. Самка плывет с ними в защищенное место и прикрепляет их к водорослям, а иногда и просто к камням.