Полдень XXI век, 2009 № 8 - Андрей Нариманович Измайлов

Мы жили с Брайеном почти четыре года, но за последние два наши отношения изменились, и не в лучшую сторону. Нет, неправда — изменились не отношения. Изменилась я. Изменился взгляд, которым я смотрела на Брайена. Я словно прозревала и день за днем все отчетливей видела, что у нас куда меньше общего, чем мне казалось раньше. Взаимная любовь к «Будвайзеру», диско и шумным компаниям стала недостаточным поводом для того, чтобы жить с человеком вместе. Тем более что в своей любви в первому, второму и особенно третьему за последние два года я заметно подостыла. Зато все чаще ловила себя на прежде совершенно чуждом мне интересе к научно-популярным статьям в журналах и политическим репортажам в новостях.

Видимо, Брайен был не настолько пьян, как я думала, — он словно почувствовал, что я смотрю на него, завозился, а потом разлепил-таки глаза и уставился на меня мутным взглядом.

— Ты где была? — наконец просипел он, с трудом усаживаясь на диване. На правой щеке отпечатались следы швов от подушек, пестрый плед сполз на пол, демонстрируя по-прежнему рельефный торс и заляпанные пивом и сальсой светлые шорты.

Я неопределенно махнула рукой в ответ.

— А я тебя ждал, — укоризненно булькнул он.

— Да, я вижу, — отозвалась я, указав на следы разрушений. Брайен набычился.

— Так где ты все-таки была?

Я вздохнула, поднимаясь:

— Задержалась в дискуссионном клубе.

— До трех ночи?

— До трех ночи, — равнодушно пожала плечами я и отвернулась, намереваясь отправиться в спальню. Может, хоть ее торнадо вечеринки обошло стороной.

Ладонь Брайена сомкнулась у меня на предплечье.

— Интересно, о чем это таком можно дискутировать всю ночь напролет?

— Пусти, — попыталась высвободиться я.

— Так о чем? — Брайен крепче сжал мою руку.

Я могла бы ответить, что сегодня «Нью-Йорк Пост» опубликовала статью о книге Дэвида Рорвика «Клонирование человека», и что сегодня войска Родезии вторглись в Замбию. Я могла бы прямо сейчас выпалить то, что набиралась храбрости сказать уже с месяц, — что я собираюсь записаться волонтером в Международную Амнистию и поехать в Африку. Могла бы — но... Я заглянула в мутные голубые глаза, заметила в них раздутый хмелем огонь злости и — промолчала.

Брайен сморгнул, потом слегка оттолкнул меня, отпуская, плюхнулся на диван и уткнулся лицом в ладони.

— У тебя кто-то есть, да? — глухо спросил он.

— Что? — растерялась я.

Брайен вскинул голову. Он не говорил — он практически выплевывал фразы.

— У тебя явно кто-то есть. Кто-то другой, — его лицо некрасиво скривилось, слова наполнились едкими интонациями. — Серьезный. Правильный. Взвешенный. Вроде твоего или моего папаши. Не такой, как я. Да?

— Да о чем ты?

Я никак не могла понять, откуда взялась эта тема. Да, я нередко допоздна задерживалась в университете, в дискуссионном клубе или в библиотеке, но это было связано не с мужчинами, а, например, с падением советского спутника «Космос 954», оснащенного ядерной установкой, на северные территории Канады, с референдумом в Чили или с первой трансляцией заседания Сената по радио.

— О чем? — с яростью переспросил Брайен. — Да ты что, думаешь, я совсем дурак? Я же вижу, что, как ты тогда, два года назад в Калифорнии, загуляла в первый раз, так с той поры и пошло-поехало. Ты начала читать газеты и смотреть новости. С искусства перешла на факультет политических наук. Ты почти не бываешь на вечеринках, тебе стало наплевать на наших друзей. И даже до меня тебе дела нет!

— И на основании этого ты пришел к выводу, что я тебе изменяю?

— А что, хочешь сказать, нет? — Брайен вскочил и заметался по гостиной. — Ну, давай, расскажи мне, хоть сейчас скажи правду — где ты тогда была? Ну, давай, говори — где? Ведь именно с той поры все изменилось!

Брайен задал единственный вопрос, на который я не могла ответить. Потому что не могла объяснить события двухлетней давности. Я сама не знала, что тогда произошло. С компанией однокурсников я уехала на неделю в Сан-Диего. Помню, мы уже отправились обратно домой, но напоследок решили погулять немного по берегу океана. В какой-то момент я задержалась в скалистой бухточке и потеряла ребят из виду. А когда вернулась к машине, насмерть перепуганные приятели заявили мне, что я пропадала сутки, что они подняли на уши спасателей и полицию и вообще боялись, что я утонула. Спрашивали, где я была, как я так заблудилась. И поскольку я пребывала в святой уверенности, что меня не было ну от силы час, и никак не могла поверить, что из моей жизни просто-напросто выпали целые сутки, я вынуждена была согласиться с навязываемым объяснением: да, я заблудилась.

— Я заблудилась, — механически повторила я.

— Черта с два ты заблудилась! Видимо, там, в Калифорнии, ты с ним и познакомилась! Сколько можно меня за идиота держать? — Брайен распалялся все сильнее, отчаянно жестикулировал и говорил все громче. Практически кричал. — Друзья и так на меня как на кретина смотрят. Пришли сегодня, спрашивают — где Джейн? А я им, как последний придурок — она в библиотеке. Они глядят на меня молча, а я же вижу, что они обо мне думают. Думают — ну ты и лошара! Все, хватит! Надоело! Выметайся отсюда! Вали к своему серьезному и правильному, будете с ним до ночи обсуждать свои космические корабли и конфликты на Ближнем Востоке! Вон!

Я пожала плечами, развернулась и спокойно пошла к машине. Какая-то часть меня вопила: «Что ты делаешь? Ты же его любишь — почему ты уходишь? Почему не пытаешься все исправить?» Я смотрела на эту часть словно со стороны. Я прекрасно ее слышала, я осознавала, что это — часть меня. Но все то, что она говорила, все, что она испытывала, чувствовала и переживала, не вызывало у меня никакого отклика в душе. И даже это последнее обстоятельство почему-то меня не волновало.

Зато я знала, что в одном Брайен был прав. Все изменилось именно с той поры, с тех событий двухлетней давности, теперь я это точно видела. Только я до сих пор не понимала, почему.

3.1980. Костя

Я вернулся в