Проект: Полиморф. Созданный монстр. Том 2 - Liziel

указывает, где ты. Здесь, на Истоке всё намного сильней. Он… Он как резонанс, понимаешь Лаки?

Пальцы Эйнаора вновь вернулись к значкам на кителе, а потом он заметил под воротником блеск фамильной броши с танцующей птицей. Шумно вздохнул и улыбнулся тому, что брат до сих пор верно носит ее.

- Исток усиливает всё, - прикусив губу, продолжил Лоатт-Лэ. - Здесь во Дворце я слышу каждую твою печаль. Я чувствую каждую твою боль. Я знаю, когда ты провел успешный бой. Потому что слышу отголоски радости. Я не пишу тебе: «Привет, как сегодня поживаешь?» потому что знаю, как ты провел день. Удачно или нет. В тревоге или радости. Я… я живу один за двоих, братец. Я всегда рядом с тобой. Это невозможно прекратить. Это нельзя оборвать, как бы я не пытался.

Пальцы прокрались к золотой броши и аккуратно провели по кайме. На лице Эйнаора застыла печальная улыбка.

- Я всегда смотрел на тебя. Всегда следовал за тобой. Ты защищал меня, и я всегда верил, что за тобой безопасно. Я подражал только тебе… Да что там… Я даже пытался тебя ненавидеть, чтобы облегчить связь! За десятки лет я перепробовал всё! Но я не могу престать зависеть от тебя, как ты не понимаешь!

Кулак Эйнаора резко взметнулся, в отчаянии метя брату в плечо, но Лаккомо молниеносно перехватил его. От накалившихся эмоций и бури чувств со стороны обоих простое касание обожгло кожу. И связь, которая еще мгновение назад напоминала о себе слабым эхом, от контакта всколыхнулась до предела.

Лаккомо словно провалился во все колкое отчаяние брата, ощутив сам всю тоску и чужую боль. Все десятки лет ноющей жажды и гаснущей надежды. Всю печаль от его молчания. Каждую обиду при виде отсутствующих сообщений. Одиночество. Пустоту по ночам. Глухоту по оборванной связи. И не восполняемую бездну на месте вырванной родной части души.

Не меньше ощутил и Эйнаор. Его опалило холодом, который старший брат ощущал в одиночестве все годы в космосе. От задушенных чужих чувств стало тяжело дышать. Лавина эмоций, которые Лаккомо всегда сдерживал, вылилась на младшего брата, как неподъемный груз. Вместе с вечным преодолением себя. Вечной скованностью. Молчанием. Сдержанностью и болезненной скупостью в общении с ним, которая скрывала дикую боль и тоску из-за разлуки.

Лоатт-Лэ ощутил всё, что старший брат вечно скрывал.

А потом Лаккомо рванул его на себя, ловя в крепкие объятия. А Эйнаор сомкнул руки на шее, вжимаясь так, словно вновь обрел брата после бесконечной разлуки.

Взметнувшаяся ментальная связь хлестнула обоих в сознание, словно их накрыло мгновенным опьянением. Боль и тоска смешалась с восторгом и утоляемым голодом по теплу. Обиды таяли, как весенний снег. Ладони гладили по волосам, успокаивая, привыкая вновь к тактильным ощущениям и доверию. Потому что внезапно у братьев пропали преграды. А без них все вдруг резко стало возможным.

От накала эмоций двух менталистов яркая связь, казалось, может обжечь сердца. В груди пылало от невидимого огня. Будто струна, вечно соединявшая близнецов, вдруг натянулась и вознамерилась слить их воедино. Вот общее счастье почти смешалось, утратив оттенки. Эйфория от резонанса ударила в голову, сводя с ума. Два ритма сердца выровнялись, дыхание вошло в унисон, а жесты, словно через зеркало начали копировать друг друга. В какой-то миг граница меж двумя разумами смешалась, и образы памяти потекли единой рекой. Полиморфы и войны разбавили кадры приемов. Церемонии с золотом пополнились блеском брони и ходом космоса. Резкость и скупость смешалась с презрением. Смех слился с отчаянием. А одиночество рассыпалось блеском неисчислимых звезд, обратившихся в искры душ.

В страхе братья отпрянули друг от друга одновременно. Синхронно, словно до сих пор были отражениями. Два смешанных сознания неохотно распутывались, сортируя личное и чужое. Эмоции отделялись, приобретая уникальные тона. Еще никогда меж ними не случалось подобного единения. И сейчас оба тяжело дышали, как после длинного марафона. С трудом расплетая связь, и вылезая друг у друга из головы.

Хотелось что-то сказать. Обсудить чуть было не поглотивший их резонанс. Но слова не шли. По все еще державшейся тонкой связке братья мимолетно перекидывались впечатлениями, как немым касанием.

Тревога не отпускала. А здравая логика твердила, что они легко могли друг другу навредить. Чем бы ни была такая синхронизация, она не должна проводиться так наспех, без подготовки, без контроля извне. Тем более, если у них нет на то объяснения или другого прецедента. Никто с таким не встречался. Настолько тесная связь не возникала ни у кого на их памяти. И ни одна даже удачная пара не обладала столь чутким менталом.

Под угрозу вставали уже их мозги.

Но даже такой страх постепенно уходил.

Лаккомо склонился и соприкоснулся с Эйнаором лбом. Резонанс успокаивался. Ослаблялась болезненная тяга друг к другу. Вновь закопавшись пальцами в длинные волосы брата, Аллиет-Лэ умиротворенно глядел в столь похожие на свои глаза. Он не верил, что когда-то сможет позволить себе смотреть на него так, без опасения разрушить чужую жизнь. А ведь все оказалось так просто. Нужно было всего лишь перестать отвергать свой природный балансир. Перестать отвергать себя и свою суть. Позволить естественной связке просто… быть. И не заглушать свое одиночество мнимой занятостью.

Чудо или случайность рождения делала их уникальными. Резонанс обычно не возникал просто так. Но их эмоции, безграничное доверие друг к другу и настоянная с годами тоска создавали невероятное для простых людей единение. Как парный тандем, который мог укреплять, поддерживать и уравновешивать каждого.

Эйнаор тоже постепенно выравнивал дыхание. Страх в его глазах прошел, оставив азарт и бодрящее желание повторить этот эффект вновь. Ведь мир вокруг не рухнул. Дворец не сложился на голову. А по связи от старшего брата он до сих пор слышал довольное тепло и радость, что отныне он, наконец-то, может