Другая жизнь Адама - Юрий Юрьевич Усачёв

Глава 2. Наблюдая за Марио

Тогда. До создания проекта «Адам 2.0»

Сидя на белоснежном диване, человек в широких белых одеждах молча закинул правую ногу на левую, да так по-идиотски, что низ его длинной рубашки перепутался со штанами. Внешний вид мужчины напоминал готовящуюся к рождению бабочку, чья голова торчала из тканевого кокона.

В его голове готовилось к рождению нечто невообразимое. Хотя новая информация от идиозиса тоже была раньше невообразимой. Представлял ли себе этот мужчина, что он войдет в состав тайного научного общества и узнает о четырехспиральной ДНК первого человека? Могло ли его воображение создать сценарий его будущей жизни под землей, проходящей в виде беседы с огромным шарообразным компьютером?

Каждый день по несколько часов аналитик по имени К418БСИОА1 познавал фрагменты жизни Адама, задавая правильные и неправильные вопросы идиозису. Ему был поручен поиск всего необычного, что касалось квантовой телепортации. После очередного разговора с компьютером он пришел в свою комнату, стены которой были увешаны картинами итальянского художника Микеланджело Меризи да Караваджо. Еще в детстве его поразили эти картины, когда бабушка заткнула его крики огромным пирогом и отвела в картинную галерею. Детский плач прорвался через проглоченное тесто и кусочки абрикосов, заполнил первую залу, а во второй наступила тишина.

Свет из окна прорезал темноту и осветил лица героев картины «Призвание апостола Матфея». Также очарование рассекло истерику мальчика, который через много лет сотрет свое имя и связи с родственниками, умрет в земном мире, но родится под землей Даутфолса под именем К418БСИОА1. Картина была магически живой, будто люди сейчас начнут двигаться и появятся голоса. Сознание мальчика укатилось в глубину холста и на некоторое время утратило связь с реальностью. Бабушка подтолкнула его к следующей картине, поражавшей на этот раз не только ее живостью. Лицо. Знакомое лицо было у следующего героя, державшего в руке лютню. Новая картина – то же лицо. И так несколько раз.

Одни те же глаза с разным оттенком смотрели на мальчика. Менялись только эмоции. Выражение лица выстреливало страхом, расплывалось в загадочной улыбке, удивлялось, но, без сомнения, – это один и тот же человек. Некто, проживающий разные жизни.

Копии этих картин теперь висят в комнате аналитика К418БСИОА1 в золотых рамах на стенах цвета бежевого мрамора с золотыми прожилками. «Юноша с корзиной фруктов», «Юноша с лютней», «Мальчик, укушенный ящерицей», «Музыканты», «Гадалка», «Вакх», «Мученичество святого Матфея» и, конечно же, «Призвание апостола Матфея». Везде глаза, напоминающие темные океаны, в чьих глубинах пульсирует безграничный космос.

Аналитик поменял скрещенные ноги местами, еще больше запутав свои одежды. По правую руку от него сидел черный кот, который тоже смотрел на картины. Казалось, и он загипнотизирован героем картин Караваджо.

– Вот скажи мне, кот, чего я никак не могу разглядеть в этих полотнах? Смотрю-смотрю, а никак не рассмотрю нужное. Эти картины мучают меня с самого детства, притягивают, намекают. Будто есть какой-то секрет, приготовленный специально для меня. Сам Караваджо, наверно, знал, что его произведения смогут достучаться только до меня и передадут тайное знание.

Кот не менял своей позы и игнорировал собеседника.

– Думаешь, я это все придумал? Во мне говорит высокомерие? Допускаю такой расклад. Только это не отменяет моей одержимости этими картинами. Я в шаге от очередного открытия.

В каждой стене комнаты, где жил аналитик К418БСИОА1, имелась дверь. Та, что находилась слева от дивана, тихо открылась, и из-за нее показалась мужская голова. Она заглянула так низко, что могло показаться, будто человек за дверью стоит на четвереньках.

Не глядя на гостя, аналитик спросил:

– Хоть ты и не издал ни звука, я давно научился вычислять тебя. Мы слишком долго здесь живем бок о бок. Заходи, Гермес!

Маленький человек в таких же широких белых одеждах, как и аналитик К418БСИОА1, зашел в комнату с картинами Караваджо и направился прямо к дивану.

– Кот, у нас гости! Но ведь это не остановит наши с тобой думы, правда?

Кот не ответил. Лишь свернулся в комок и отвернулся, будто никто к нему и не обращался.

Гермес сел на пол и тоже посмотрел на картины:

– Все смотришь? Не думал, что у тебя паранойя?

Аналитик провел большим пальцем правой руки по своей трехдневной щетине:

– Почему же? Думал. Ты отлично знаешь, как у нас тут все устроено. Тесты на психоз мы проходим каждое утро. А мысли и ощущения по поводу картин Караваджо я обсуждал с психологом А314ДФ.

– И каково заключение? – спросил Гермес.

– Здоров! Со мной все хорошо, иначе меня давно бы уже ликвидировали. Психолог сказал, что эти произведения искусства – мое вдохновение. Я погружаюсь в них, как в другую реальность, и перезагружаюсь. Изучаю детали и переключаюсь. Там, в бесконечности красок, могу оживлять героев, создавать новые сюжеты. Иногда они становятся метафорой моих мыслей, чтобы увидеть картину решаемой мной проблемы целиком. Например, этот мальчик с ужасом на лице.

Аналитик кивнул в сторону картины «Мальчик, укушенный ящерицей» и продолжил:

– Он олицетворяет мои сомнения. Иногда ни с того ни с сего в мою голову врезаются мысли о правильности моих действий. С таким же ужасом я смотрю на все, что мы открыли за последние года, и пытаюсь принять собственное ничтожество, копошащееся у ног бога времени. А эта ящерица – мои мелкие действия, которые в масштабах вселенной не дают ничего. Мне кажется, что я слишком мало делаю, а я все-таки Человек. И даже не среднестатистический человек. У меня есть доступ практически ко всему. Я понимаю, с чем имею дело, мой мозг способен осуществлять операции невообразимой сложности. И все же есть вещи, которые я не могу доказать.

– Например?

Гермес с интересом посмотрел на аналитика и улегся на полу, подпирая подбородок кулаками. Он выглядел, как маленький ребенок в ожидании сказки от мудреца.

Аналитик не был старым, его выдавала лишь густая седина, блестевшая серебристым здоровьем. Парадокс многих живущих в лабораториях под землей Даутфолса: волосы быстро седеют, но из-за четко выверенного ухода и постоянного контроля над состоянием здоровья они получают мерцающий отлив и блеск. Вид у таких людей становится неземным. Будто раса с другой планеты поселилась здесь и творит втайне от всех свои научные исследования.

– Мы открыли четырехспиральную ДНК, которая позволяет управлять квантовой телепортацией. Все местные в это поверили, увидев кусочки жизни Адама, воспроизведенные идиозисом. Только что нам теперь с этим делать? Как проверить даже теорию Роберта Ланца? А вдруг способность перемещаться после смерти в другую вселенную мы вообще давно утратили? Мы так и не