Маргиналы - Budda Larin

было тепло и внутри, и снаружи, им было тепло на душе от доброго сердечного человека, который их не чурался.

Но, как только они вышли из столовой, весь мрак современного мира обрушился на них снова. Они посерьезнели. И Демьян сказал – полчаса на привал, чтоб пища улеглась и собираемся.

Все кивнули.

* * *

Они оделись, собрали все добро, которое уже успели разложить, обратно в рюкзаки и были практически готовы выдвигаться. Им осталось только забрать оружие и боеприпасы, которые у них отобрали на входе и должны были вернуть тогда, когда они будут покидать станцию. Мужчины как раз и озадачились этим вопросом и пошли к часовым, просить обратно свое оружие. На что те стали играть с ними. Вернули им стволы, но патроны и обоймы возвращать не стали, шутили, что это плата за ночлег и завтрак и что вообще ничего про это не знают. Демьяна разбирала злость и назревал конфликт.

В этот момент появился Никанор.

– В чем сыр-бор? – спросил он.

Демьян обрисовал ему ситуацию. Часовые давили лыбу. Никанор покраснел от злости и велел:

– Отдать все, что забрали при входе и с каждого из вас по обойме патронов из своих личных запасов в виде штрафа – прорычал Никанор, ткнув в грудь обоим часовым.

Те скисли, но повиновались.

– Идем за мной – сказал Никанор Демьяну и его группе и поспешил в столовую.

Группа переглянулась, пожала плечами в унисон, но все двинулись следом за стариком.

– Слушайте меня, ребятки. Не в моих принципах соваться в дела других людей. Моя позиция в жизни – «Моя хата с краю», я всегда жил тихо-мирно, не совал нос куда не нужно и никто нас не трогал. Такая была у меня политика. И жили мы счастливо. Но, знаешь, Демьян, что-то екнуло во мне после вчерашнего нашего разговора, что-то растревожила во мне эта ситуация. Понял я что старый я стал. Понял, что столько дерьма за жизнь свою наворотил, а уж на покой пора мне скоро. Так и помру таким вот, непрощенным. Вот и захотелось мне сделать хоть что-то доброе. Смотрите! – он расстелил на столе старые карты, произведенные еще явно до Катастрофы. Карты были все в пометках и помарках, которые неизвестно что обозначали.

– Вот вам карты – самое дорогое, что есть. Вы-то город, небось, не знаете, они вам пригодятся, чтобы ориентировались. Не знаю я, ей-богу не знаю куда пошел Гриша, знаю только что в сторону «Парка». Но, если вопрос стоит в том, что он выкрал детей, то есть у меня только два возможных варианта – «Волковская» и «Кировский завод». «Кировский завод» – бандиты, каких свет не видывал, ничем не гнушаются, могут и детьми торговать. В цивилизованном метро никто не станет на детей посягать, но там – запросто! «Волковская» – станция Потерянных детей, которые презирают взрослых. Им там может и самое место, если так разобраться. Запросто мог их туда сплавить. Он хитрый парень, свою выгоду не упустит, всегда в нужном месте в нужное время будет. Поэтому, я бы вам порекомендовал идти на эти две станции. На остальных станциях даже представить не могу, чтобы могли покупать детей, хоть для каких целей. Вот…

– Спасибо Вам, Никанор. Не ожидал от Вас помощи, если честно… – проговорил Демьян, опешив от того, что старик захотел им помочь.

– Да чего уж там. Глядишь и мне потом зачтется. Там… Ах, чуть не забыл – Он залез в свой нагрудный карман и достал оттуда бархатный мешочек. Развязал и высыпал в ладонь два шикарных перстня, с выгравированными на них знаками «Бесконечность» – Когда-то, еще До Катастрофы, я был весьма влиятельным человеком, властьимущим. Одним из тех, кто держал в своих руках город. Это была великая каста. Нас было всего тринадцать. Но и после Катастрофы, наш символ имеет огромное значение. С этими перстнями – вам везде будет проход. Может любить и ласкать вас не будут, но пропустят всюду и, возможно, даже помогут. Повторюсь, таких перстней во всем мире всего тринадцать – на каждого члена нашей касты. Так случилось, что я в ней уже давно не котируюсь, а второй перстень достался мне после убийства одного из компаньонов… в общем, история эта жуткая, но перстни эти имеют невероятную силу. Не светите ими где попало, но в критических ситуациях вы можете ими воспользоваться.

Все стояли опешив. Даже дозорные, что были рядом дивились – старик никогда и никому не рассказывал о своем прошлом и об этих перстнях.

– Спасибо Вам, дорогой Никанор. Я даже не знаю как Вас благодарить, слов не хватает – невнятно пробубнил ошарашенный Демьян.

– Пусть у вас все получится, вот и будет мне благодарность.

* * *

После разговора с Никанором, члены отряда стали активно обсуждать как им рациональнее поступить. Пришли к тому, что грамотнее всего будет разбиться на два отряда. Путями долгих споров и пререканий, было решено, что первый отряд, отправляющийся на «Кировский завод» будет состоять из Мастера, Паши, Сергея, Вити и Саныча. Второй отряд, держащий путь на «Волковскую», – Демьян, Алена, Егор и Илья. Этому предшествовали тысячи споров и несогласий, но конечный результат был таким. Демьян назначил старшим первого отряда Мастера и вручил ему один из перстней, подаренных им Никанором, второй оставил себе. Распределили запасы еды, патронов и оружия. Решили все, что требовалось решить. Демьян сказал, что до «Волковской» они пойдут по поверхности, ему так кажется проще и безопаснее, его пытались отговорить, но он был непреклонен. Говорил, что знает эти места как свои пять пальцев. Никто не смог ему перечить – все-таки он старший. Когда они уже были готовы выдвигаться каждый в своем направлении, к ним снова подошел Никанор и сказал:

– А встретиться после вашей миссии, вам лучше всего на «Пушкинской» – она удобнее всего для обоих отрядов, да и это относительно спокойная станция, независимая. И люди там адекватные, не будут доставать и позволят передохнуть у них.

– А вот об этом-то я и не подумал, руководитель хренов – сказал Демьян и хлопнул себя по лбу.

Сложно ориентироваться и улавливать новые моменты новой среды обитания, когда ты за столько лет привык знать все обо всем в Обсерватории, что находится и происходит вокруг тебя. И руководить всем этим было просто и понятно. Да и масштабы были поменьше. Но в метро все было иначе, тут было недостаточно его навыков, он упускал многие важные моменты. Он не был приспособлен к этой махине.

Они обнялись со всеми,