Млечный Путь, 21 век, номер 3(52), 2025 - Песах Амнуэль

чувство красоты, наверное, стало единственным значимым чувством, которое я мог испытывать. Но это было очень тонкое, еле уловимое чувство. Зачем я на все это согласился? Зачем пошел за ней?

Я хотел любить и быть любимым. Я понимал, что мой конец близок, впереди старость, а потом небытие. Наконец-то, впервые за столько лет работы в космосе столкнулся с чем-то необычным.

"Вырвавшись в космос, вы остались людьми", - сказала Эллис тогда.

Я был согласен. Но кем и каким я должен был стать в результате этого похода? "Это ваше чувство любви, оно всегда замкнуто на инстинкт размножения". Может, этого хотела Эллис? Чтобы я смог полюбить ее по-настоящему? Без гормонов? Может, надеялась, что в моей пересохшей, как пустыня, душе родится что-то, что из homo sapiens сделает меня, homo stella, человеком звездным?

Ответов не было.

Прошло несколько суток. Все это время я сидел или лежал снаружи, по старой человеческой привычке заходя в терраформатор с наступлением темноты. Ничего не происходило. Я все ждал, надеялся, что произойдет чудо. Даже если Эллис и не вернется, что-то изменится, произойдет что-то. Я не хотел верить, что все может закончиться вот так, ничем.

Но ничего не происходило. Не был даже ветра. Только местная звезда по утрам поднималась на востоке и вечером скрывалось за горизонтом на западе. Я все больше убеждался, что провалил какой-то экзамен. Я так и не смог стать кем-то, перестав быть человеком. Пустыня вокруг... Пустыня внутри...

Почему чувства были так важны для той, кто выдавала себя за Эллис? Что такое вообще чувства? Кто-нибудь исследовал их? Я никогда не слышал об этом. Человечество исследовало все: атомы, клетки, вирусы, их взаимодействия, электричество, магнитные и электромагнитные поля, фотоны и кварки. Мы исследовали тысячи планет и звезд, но кто-нибудь пытался понять человеческие чувства? Нет, не механизм, рождающий чувства, не причины их возникновения, а сами чувства. Почему одна книга, одна песня имеет один чувственный вкус, другая - совершенно другой? Зачем это нужно? Зачем это в нас проявляется? А ведь наши чувства нематериальны... Может это дверка в другой мир? Может, экзамен еще не закончен? Может, это такое продолжение? Может?..

Я вошел в терраформатор, прошел в отсек технического обслуживания, подошел к носителю Эллис, лежавшему на столе. Чувство красоты. Чувство любви. Не той любви, не людской. Другой. Любви ко всему. Осознание красоты мира, постоянно переполняющее душу. Может эти два чувства, а по сути, одно чувство, должны заполнить мою душу, чтобы произошло перерождение? Математика прекрасна... Но она только описывает красоту вселенной, отражает ее красоту. Вся вселенная построена на красоте. Красота лежит в основе Вселенной и в каждой ее частичке. Я должен прочувствовать это. Я должен заполнить этим пониманием всего себя. Она должна стать моей сутью. Ведь душа принадлежит мне. Как рука или нога. Я поднял руку и посмотрел на нее. И это я решаю, согнуть ли мне кулак или разжать пальцы. Значит, это я должен контролировать содержимое своей души. Может в этом-то и загвоздка? До сих пор я пассивно сопровождал Эллис или того, кто представился мне как Эллис. До сих пор я думал, что мне нужно улавливать чувство красоты, а не генерировать его самому.

- Я пойду дальше, Эллис, - сказал я.

Коснулся ее плеча, повернулся и вышел. Сэм все так же стоял у входа.

- Не скучай, Сэм, - сказал я, не оборачиваясь.

- Джон, - только и ответил Сэм.

Дверь скользнула на место, и сказал ли Сэм что-то еще, я так и не узнал. Впереди был долгий путь.

Эпилог

Освоение планеты шло по накатанной. Корабль с орбиты сбрасывал терраформаторы, а мы с Энди, моим напарником, и группой роботов стояли на склоне холма и смотрели в долину, ожидая приземления очередного модуля.

- Хиггс, ты сегодня какой-то смурной, - сказал Энди.

- Нормальный, - буркнул я.

После последнего анабиоза я действительно чувствовал себя отвратительно - никак не мог согреться, холод будто засел внутри, меня подташнивало, и что-то не очень сильно болело. Наверное, желудок. Пройдет. Не первый раз болит. К корабельному врачу я, естественно, не обращался. Если доктор обнаружит серьезную проблему, то может приостановить мою лицензию или, того хуже, раньше времени спишет меня на берег, а это означает, что мне урежут пенсию. Хорошо, что мой скафандр хакнутый. Как бы плохо я себя ни чувствовал, он всегда транслирует нормальную телеметрию.

Этой ночью мне приснилась Эллис. Во сне она подошла ко мне и прижала теплую мягкую ладонь к моей щеке. А я почему-то проснулся. И этого короткого сна было достаточно, чтобы всколыхнуть во мне все вновь. Мир такой странный. В нем можно любить человека, которого давно нет... В безмерно глубокой бездне, среди бесконечного числа пустых миров Эллис нет уже давно. Есть только образ, навсегда впечатавшийся в мою память, в мою душу. Зачем? Зачем мне это? Какой в этом смысл?

Воздуха как будто не хватало. Может, скафандр неисправен? Я посмотрел на небольшой экранчик на запястье. Все показатели были вроде в норме. Количество кислорода, азота. На меня вдруг навалилась слабость, прошиб холодный липкий пот. Черт! Кажется, все-таки придется обращаться к врачу. Надо сесть, а то упаду.

Я обернулся, нашел большой плоский камень, отошел и сел. Ничего, все пройдет. Через день-другой перестанет болеть желудок, впечатления от сна забудутся, и это чувство внутри перестанет меня терзать. Все вернется на круги своя. Нужно только немного подождать.

Энди обернулся на меня, оценивающе посмотрел.

- Все нормально, - заверил его я, - Бывает... Не обращай внимания.

С неба раздался гул, шипение, и Энди отвернулся, задрал голову вверх. Там уже появилась опускающаяся с орбиты нижняя треть терраформатора.

"...Вернется на круги своя... И будет очередная планета, и будет очередной терраформатор... Устал я... Надоело. На что я потратил жизнь? Чем я занимаюсь? Через месяц нам опять ложиться в анабиоз, чтобы лететь к звездам и планетам, которых... Разве мы ходим по этим планетам? Разве мы пытаемся их услышать, почувствовать? Понять?"

В груди будто подвесили огромный тяжелый камень, который никак не мог найти себе места и мешал дышать. Сейчас бы прилечь... Почва под ногами вдруг зашаталась, задрожала. Это терраформатор так сел, или меня шатает? Острая, как шпага, боль пронзила грудь насквозь. Мир завертелся, с неотвратимой неизбежностью завалился набок. Ветер вдруг зашуршал, зашептал во внешние микрофоны. Закрутился вихрем, превратившись на несколько мгновений в столб смерча, чем-то напоминавший женский силуэт. Рот раскрылся в попытке