Витус Вагнер - Дети пространства

— И кто вас ночью выпустит?

— А кто нас остановит? Мы же космические оккупанты. Наша ТБ — дело нашего начальства и больше ничье.

— У вас небось инфракрасные очки… — протянул Курт.

— Без подсветки на горной тропе от них толку ноль целых хрен десятых. А кто ж нам такое позволит? Мы готовимся к войне с противником, для которого инфракрасная подсветка заметна в той же мере, что и обычный фонарь. В инфракрасные очки можно только на домики в долине любоваться, но их и в видимом диапазоне прекрасно видно. Так что — всего-навсего обычные ноктовизоры с фотоумножителями. А уж запасной ноктовизор мы найдем. Скажи спасибо вашим лавинщикам.

— При чем здесь лавинщики?

— При том. Они не выдали на маршруте ни одной точки, где было бы безопасно использовать светошумовые боеприпасы. Иначе по дороге нас обязательно угостили бы чем-то подобным, чисто в порядке тренировки. А от светошумового боеприпаса ноктовизоры вылетают только так, поэтому в боекомплекте всегда есть несколько запасных сенсоров.

— Сенсор ладно, а экран?

— Еще проще. Мы идем в касках, но и обычные очки у каждого с собой, так что можем поделиться.

— Знаешь, я подумаю над этим предложением, — серьезно произнес Курт. — Такая возможность выпадает не каждый сезон…

— Так, — вступил в разговор Ким, — у кого здесь еще какие хобби? Любители пулевой стрельбы имеются?

— А что? — подняла голову сидевшая в углу Линда Раштен.

Ким посмотрел на невысокую рыжую девушку с двумя торчащими, словно рожки, косичками, на первый взгляд самую безобидную из всей компании:

— Могу дать подержать в руках гауссовку. Правда, попробовать в деле — вряд ли. Меньше, чем за три километра, по мишеням из неё стрелять не интересно — замучаемся оборудовать рубеж.

— Как вам наши горы? — полюбопытствовал Курт.

— Круто, такого я еще не видел, — с жаром отозвался Ким. — В Гималаях этого нет. Тут идешь, а под ногами живая история. Спускаешься на перевал — стоит камень с доской: «На этом месте в 1805 году была остановлена наполеоновская армия». До сих пор что-то подобное я видел только на таежных учениях в Центральной России, где почти в каждом мелком городке на постаменте торчит танк времен Второй Мировой. Но это абстрактные танки, вроде как противоградовые зенитки в Армении, их не воспринимаешь как часть истории. За ними нет конкретного боевого эпизода. Хотя местные, наверное, воспринимают.

— А где Базиль Лундквист? — поинтересовался Мишель.

— Увы, он не посещает очные сборища, — вздохнул Оттерван.

— А кто из вас пишет под псевдонимом Айзек Бромберг?

— Почему вы считаете, что это псевдоним? — удивилась Линда, подняв глаза от гауссовки Кима.

— А как же? Это ведь персонаж довольно известных фантастических романов XX века. Вот вы на каждом шагу цитируете Азимова и Хайнлайна, а у нас Стругацкие или Розов не менее популярны.

Спейсиане задумались, вспоминая, кого ещё из активистов форума antispace.org они хотели бы увидеть. Получалось так, что те, кто собирается в горных приютах, и те, кто активен на сайте — две почти не пересекающиеся группы, объединенные только личностью Алекса Оттервана.

— Обидно, что их здесь нет, — сказал Мишель. — А то я так хотел спросить у Лундквиста, за что он нас настолько не любит.

— Как за что? — вскинулся Курт. — Вы же лишили Землю выхода в космос.

— Мы лишили?! — удивилась Мара. — Мы, в смысле Солярная эскадра ВКФ и база Порт-Шамбала, появились здесь в 2208 году. Сколько функционирующих космических кораблей имелось у Земли за год до того?

Недоуменные взгляды были ей ответом.

— Один, — припечатала Мара. — Назывался он «Индевор» и принадлежал Международному Институту Солнечной Системы. А где он, по-вашему, был построен?

— Вроде у Земли кораблестроительные мощности где-то на Дальнем Востоке, — отозвался Курт.

— Э-э, нет. «Индевор» был построен в Сильверхавне, Авалон, под Арктуром. И его предшественник «Челленджер» там же. А последний до Антверпенского договора корабль земного происхождения, «Ермак», закончили постройкой в 2110 году. После этого космические корабли на Земле не строились, и Институт Солнечной Системы был вынужден покупать корабли на замену изношенным у арктурианских торговцев на Марсе. А вот после восьмого года на Земле появились те самые мощности в Комсомольске-на-Амуре, на которых построены уже больше полусотни кораблей. У Шварцвассера в лаборатории весь потолок увешан моделями. Так что мы отнюдь не лишили Землю космического флота, скорее наоборот. Опять же можете поинтересоваться в Институте Солнечной Системы, когда было легче забросить экспедицию куда-нибудь на Титан — сейчас, когда у старшекурсников ВКА постоянно лётная практика, или двадцать лет назад, когда на весь институт был один корабль.

— А еще вы монополизировали всю спутниковую связь, — гнул свое Курт.

— Честной конкуренцией. Кто мешал земным фирмам использовать современные низкоорбитальные спутники вместо того, чтобы держать этот металлолом на геостационарной орбите?

— Разъезжаете тут на флиттерах по всей планете, а мы летаем на винтовых самолетах со скоростью 650 километров в час.

— Что-то я не помню в Антверпенском договоре статьи, запрещающей землянам использовать флиттеры. Австралийские спасатели вон используют. А запрет на частные космические транспортные средства с термоядерным двигателем, равно как и запрет на аккумуляторы с энергоемкостью больше теплоемкости бензина, придумали не мы. Это ваш собственный закон 2125 года.

— По-моему, вы не любите нас не за то, что мы вас оккупировали, — вступил в разговор Ким. — А за то, что мы этого не сделали. Вот ровно за то и не любите, что мы не ввели здесь своих порядков и силой оружия не заставили земные правительства отменить законы, ограничивающие свободу передвижения и пользования всякой техникой.

— Это чье? — Лаура заметила гитару, прислоненную к одному из столиков. — Можно, я сыграю?

— Давай. Интересно, что вы поете, — отозвалась Линда.

— Ради такого дела могу спеть что-нибудь из нашей с вами общей предыстории. Написанное до Экспансии. Вот, например, в России двадцатого века понаписано много хороших песен.

Это была практически домашняя заготовка. На самом деле Лаура просто увлекалась русской авторской песней третьей четверти XX века.

— Раз мы в горах, — подыграл ей Мишель, — спой чего-нибудь альпинистское.

— А может быть, что-нибудь космическое? — робко спросила Линда.

— Ну раз хозяйка гитары просит… — Лаура поставила ногу на свободный стул, оперла гитару на колено и взяла несколько аккордов.

Ночами долго курят астрономы,Колышет космос звезды-ковыли,Там в океане пламя неземного,Вскипают бури неземной любви.Какой корабль, надеждой окруженный,Рванется разузнать, что там в огне?Какие убиваться будут женыСгоревших в неразгаданной стране?

— Ну что? — спросил Мишель. — Верите, что это написано еще до первого полета человека в космос?[2]

Ким подошел к Мишелю и сказал ему несколько слов на ухо. Тот кивнул. Потом еще несколько слов Лауре — та тоже кивнула и сыграла несколько жестких аккордов.

— А сейчас мы споём вам песню тех, за кого вы нас, как нам кажется, принимаете, — объявил Ким.

Рукою шаря, словно нищий,Прожектор нас в тумане ищет.Мы к вашим временным жилищамСпешим из тьмы.И у последнего порогаНам командир внушает строго,Что в небе нет ни звёзд, ни Бога —Есть только мы!И я мотор врубаю слепо,И мне луна мигает слева,Лечу без женщины и хлеба,Невидим, невесом.Сегодня смерть приходит с неба,Сегодня смерть приходит с неба,Сегодня смерть приходит с неба —И мы её несём![3]

— А на самом деле вы какие? — поинтересовалась Линда.

— Например, вот такие, — ответила Лаура.

Не пожелай ни дождика, ни снега,А пожелай, чтобы было нам светло.В полглобуса локаторное небоПолмира проплывает под крылом.Плывут леса и города.А вы куда, ребята, вы куда?— А хоть куда, а хоть в десант.Такое звание — курсант.И рассекая синие пространства,Пересекая желтый свет луны,Выходят на задание курсанты,Летающие парни — летуны.Мигнет далекая звезда:А вы куда? Ребята, вы куда?— А хоть куда, за небеса.Такое звание — курсант.[4]

— А «за небеса» — имеется в виду гиперскачок? — поинтересовалась Линда Раштен.

— Вряд ли. Это середина двадцатого века. Тогда не было никаких гиперскачков. А сейчас уже из песни слова не выкинешь. Пришлось брать в качестве неофициального гимна нашей ВКА как есть.