Глубина - Танё

слишком пристально смотрела. Ныряльщица отвернулась, чувствуя, как ее лицо горит.

– Нет-нет, ничего. Извини…

– Я все видела. – Сухо, хихикнув, нажала на висок большим пальцем и что-то прошептала. В этот момент края ее глаз вновь приняли прежнее положение, словно расправились крылья жука. Девушка слегка покачала головой, будто у нее закружилась голова.

– Я использовала зум-объектив. У андроидов есть несколько команд. Я знала об этом, но сама попробовала впервые.

– Команд? – Как только Чжио услышал это слово, его глаза вдруг заблестели. – Другие тоже могут ими управлять? Или только ты?

– Ну, думаю, и другие могут. Но я не хочу давать кому-то доступ.

Сухо добавила, что пользоваться этой функцией было не очень приятно. Казалось, тело движется само по себе. Даже если она самостоятельно произносила команды, ощущение оставалось тем же, и это расстраивало. Этого краткого объяснения было достаточно, чтобы Чжио отказался от затеи. Вместо того чтобы попросить передать управление командами, парень вернулся к штурвалу и изменил курс.

Когда они проплыли немного вперед, ребенок с короткими волосами в самом деле показался. Он лежал на перевернутом ховерборде, положив руки на устройство и пытаясь удержаться на плаву. Похоже, двигатель внезапно перестал работать, и доска перевернулась. Ребенок, вероятно, пытался подняться и сесть, но у него не получилось. Когда Чжио нажал на гудок, лежавший резко повернул голову. Это была Чжиа.

Парень бросил веревку за борт, чтобы можно было за нее зацепиться и подняться. Сонюль прыгнула в воду первой, Сухо – за ней. Им нужно было действовать вместе, чтобы вытащить Чжиа из воды и погрузить ховерборд на лодку. Подойдя ближе, Чжио смог разглядеть лицо девочки. Казалось, она вот-вот заплачет.

– Боже, ты насквозь промокла. Нужно хорошенько тебя вытереть. Давай, переоденься и отдохни. Дети тоже просят прощения.

Сонюль стала перебирать волосы Чжиа. Та без сил оттолкнула руку и что-то пробормотала. Она искоса смотрела на Сухо.

– Не хочу возвращаться.

– Тогда ты останешься здесь?

– Не знаю. Я никуда не пойду.

– Ребята извинятся за свои слова. Дядя пока ничего не знает.

– Останусь здесь.

Одну ее они бы как-нибудь подняли на лодку, но поскольку Чжиа держалась за ховерборд и не двигалась, ничего нельзя было сделать. Чжио спрашивал, что случилось, Сухо же моргала, словно была незваным гостем. Понадобилось некоторое время, прежде чем они пришли к компромиссу.

– Когда упала в воду, я потеряла ожерелье. Оно принадлежит моей подруге.

– Ожерелье?

– Ожерелье моей подруги, которая уехала в Канвондо. Я пойду с вами, если найдете его.

Ожерелье? Разве у нее было такое? Сонюль ни разу не видела, чтобы Чжиа надевала нечто подобное. Даже если девочка долго прятала его, вряд ли удастся найти украшение в море. Не хотелось расстраивать человека, потерявшего нечто важное, но в мире действительно бывают вещи, которые невозможно вернуть.

– Мы спешили и не взяли с собой подводное снаряжение. Если вернемся за ним на гору, ожерелье можем уже не найти. Извини, но… тут вряд ли удастся помочь. Я потом спрошу у людей с Пугаксана, осталось ли у них что-то от твоей подруги, а пока давай вернемся.

Ответа не последовало. Чжиа сжала губы и уставилась на Сухо. В ее взгляде не было ненависти – читались зависть, обида, несправедливость и какая-то тоска.

Сонюль наконец-то начала понимать причины поведения Чжиа. Скорее всего, она чувствовала себя обделенной, наблюдая за тем, как все носятся с незнакомкой, и в то же время хотела поговорить с Сухо, но не могла этого сделать, что вызывало разочарование. А когда ей сказали уйти, обида стала еще сильнее.

Но что же делать теперь? Подводного снаряжения с собой нет, и где именно может быть ожерелье, тоже неясно. Оставалось лишь отвезти Чжиа обратно, высушить ей волосы и помирить с детьми. Накрыть ее сухим одеялом и пообещать научить плавать. И если дать Сухо время поговорить с девочкой, та, вероятно, быстро успокоится.

Это была обычная жизнь Ногосана, и все, что знала Сонюль, ограничивалось этим. Она задумалась над дальнейшими шагами и посмотрела на Сухо. Выражение ее лица казалось пустым, как будто девушка не знала, где ей быть, даже если телом находилась здесь. Сухо неожиданно оказалась втянута в ситуацию, которая смущала и о которой она мало что знала, поэтому просто ждала, когда все разрешится.

Один человек вывел ховерборд за пределы повседневной жизни. А другой человек пока не стал частью этой повседневности. Сонюль подумала, что между этими двумя мирами должно быть какое-то пересечение и что поиски ожерелья не очень-то и важны. Конечно, вещица ценная, но не настолько, чтобы придавать ей такое большое значение. Ныряльщица сказала Чжиа немного подождать и отвела Сухо в заднюю часть лодки.

– Прости, пожалуйста, я тоже не ожидала, что все так выйдет.

Сонюль повторила, что Сухо не виновата. Чжиа всегда испытывала трудности в общении с другими детьми, у нее были свои обиды, которые всплыли в неподходящий момент. Сонюль добавила, что, хотя девочка может чувствовать обиду, в конце концов все уладится, поэтому не стоит слишком переживать. Затем она попросила поискать ожерелье под водой в течение часа-другого. Не нужно из кожи вон лезть ради поисков, достаточно просто сделать все, что было в ее силах. Если потерянное под водой украшение было связано с чувствами Чжиа, то время, уделенное только ей, могло стать заменой.

Сухо легко согласилась выполнить просьбу и сделала так, чтобы ее глаза засветились, словно настроила объектив камеры. Затем она принялась плавать по кругу, наблюдая за тем, что всплывает на поверхность и уходит на дно, время от времени высовывая голову из воды и встречаясь взглядом с Чжиа. Девочка сидела на лодке молча, погруженная в свои мысли, и иногда роняла слезы.

– Необязательно искать. Давайте просто уйдем. – Через час или два Чжиа вдруг предложила вернуться.

Солнце уже начало садиться, время близилось к закату. Пытаясь удержаться на ховерборде, Чжиа, похоже, сильно перенервничала, поэтому уснула еще до того, как они добрались до Ногосана.

Втроем они уложили девочку в хижине и успокоили детей, а затем отправились к дяде, чтобы обо всем рассказать. Точнее, к нему пошли только двое. Хотя Чжиа натворила бед, это не было большой проблемой, однако встречаться с дядей по этому поводу не хотелось. Так казалось Сухо. После того как Чжио и Сонюль ушли, Сухо какое-то время бродила по хижине, пытаясь привести мысли в порядок. Затем она присела в нескольких шагах от Чжиа.

Солнце отбрасывало последние лучи, они пробивались через окно и касались пальцев ее ног. Это напоминало свет фонарика, проникающего в темноту.