Вадим Сухачевский - Ковчег. Исчезновения — 1.

В прихожей он увидел обитую железом крышку люка, ведущего в подпол. На крышке имелись петли для замка. И еще он увидел стоящий в прихожей табурет с тонкими железными ножками. Тут же ему стало ясно, как дальше действовать.

Между тем Небрат откинул крышку и стал по лесенке спускаться в погреб. Еремеев внутренне напрягся, выжидая удобный момент.

Вот он, этот миг! Сыщик исчез в дыре с головой, и только рука его — по счастью, та самая, в которой как раз и была зажата записка — еще оставалась на поверхности.

Еремеев сколь мог быстро подскочил и обрушил крышку всей тяжестью на эту руку.

Небрат вскрикнул, рука разжалась, и скомканная записка выкатилась на пол.

Не дав ему прийти в себя, Еремеев чуть приподнял крышку, ногой спихнул руку сыщика, затем снова захлопнул люк и быстро сунул в замочные петли железную ножку табурета.

Детектив забарабанил по крышке изнутри:

— Что вы делаете?!.. Прекратите эти глупые шутки!.. А ну открывайте немедленно! — Он барабанил с такой силой, что табурет ходил по полу ходуном, но ножка была достаточно крепкая и никакой возможности выбраться у сыщика не было.

— А вот теперь давайте, если угодно, поговорим по душам, господин Небрат, — злорадно сказал Еремеев. — Или, может быть, вы предпочитаете, чтобы я вас наконец называл вашим подлинным именем, а, многоуважаемый господин Сидорихин Владимир Ильич?

Тот перестал барабанить и произнес:

— Черт, узнал все-таки!.. Ладно, вижу, предстоит серьезно поговорить.

— Что ж, — согласился Еремеев, — я готов. Сами будете говорить или вам удобнее отвечать на вопросы? Для затравки давайте-ка расскажите, как и зачем вы исчезли, а там уж перейдем к вещам, более меня интересующим.

— Поговорим, поговорим, — пробурчал Небрат. — Только, пожалуйста, без этих шуточек. Ну-ка, открывайте немедленно! Тут, между прочим, холодно, а у меня, да будет вам известно, ревматизм.

— Тем больше должно быть ваше желание поведать мне обо всем как можно быстрей, — сказал Еремеев. — А мне вполне удобно слушать вас и отсюда.

— Извольте открыть! — Сыщик снова стал колотить по крышке. — Хватит играться, мы с вами в конце концов не дети! То, что вы делаете, попросту смешно!

Еремеев отозвался спокойно:

— Не бережете вы, я вижу, свой ревматизм, Владимир Ильич — много времени тратите на пустую болтовню. А ведь чем скорее расскажете все, что меня интересует, тем скорее окажетесь в тепле… Однако вам, очевидно, надо собраться с мыслями. Что ж, я человек терпеливый, могу и подождать. Вы только скажите, сколько ждать-то. Если долго, то я, пожалуй, домой съезжу, побреюсь, ванну приму, а к завтрашнему дню подъеду — при вашем ревматизме, устраивает вас такая перспектива?

— Не говорите ерунды, — угрюмо сказал из подпола горе-сыщик. — Никуда вы не уедете. Без меня вам все равно не выбраться отсюда, ключ-то от входной двери у меня.

Дверь вправду была железная, сейфовая, такую плечом не вышибешь, но неужели бывший школьный учитель впрямь полагал, что благовоспитанность помешает его пленнику воспользоваться для выхода окном? Еремеев вполне твердо пригрозил:

— Если за ближайшие пять минут не созреете для откровенного разговора, сделаю так, как я сказал. — С этими словами он подобрал скомканную записку и перешел из темной прихожей в комнату.

Первая часть Нининой записки предназначалась и в самом деле не ему. В верхней части листка был довольно мастерски нарисован большой кукиш, а написанный под ним текст гласил:

«Г-н Небрат.

Зная, что Вы не побрезгуете рыться в чужих карманах, оставляю это послание там, где Вы его, не сомневаюсь, найдете — в кармане у Дмитрия Вадимовича.

Имейте в виду, что своей настырностью Вы меня изрядно рассердили. Посему предупреждаю: если ваша гоп-компания не прекратит охотиться за мной, то всем вам скоро придется туго. А поймать меня вам все равно не удастся по причине острого дефицита серого вещества.

Настоятельно рекомендую внять моим словам, которые, как Вы, должно быть, знаете, я на ветер не бросаю.

Н. К.»

Впрочем, ниже была приписка:

«Уважаемый Дмитрий Вадимович!

Если сия эпистола все же каким-либо образом попадет к Вам в руки, то, во-первых, великодушно простите меня за фокус с газом — поверьте, это было вызвано необходимостью, а во-вторых, вспомните двенадцатую главу одной из тех двух книг, на которые Вы обратили внимание в моей библиотеке — это поможет Вам сообразить, как следует действовать дальше.»

На какие же две книги он обратил тогда внимание? Ах, да, конечно! В первую очередь, разумеется, на свои собственные!

Что там было? Сборник рассказов "Баловни судьбы" и роман "Трубы Иерихона". "Баловней" надо отбросить, никаких глав там нет, а вот в "Трубах"…

Да, да, именно в двенадцатой главе главный герой романа Веня Ухтырский прочитывает текст, прогладив письмо утюгом.

Срочно нужен утюг! Где-то здесь он, без сомнения, должен быть, ибо недавно им пользовались — в комнате до сих пор пахло глажкой, а на брюках у Небрата были свежие стрелки.

Еремеев открыл шкаф. К одежде бывший учитель относился так же пренебрежительно, как к обстановке своего жилья — на единственной вешалке висел плащ, зимняя куртка и нитяные тренировочные штаны, тем гардероб Сидорихина-Небрата целиком исчерпывался.

Внизу лежали две картонные коробки. В первой Еремеев обнаружил большой, похоже что заряженный револьвер системы "Магнум" — это значилось на рукоятке. Как пользоваться револьвером, Еремеев знал только по фильмам, да и стрелять ни в кого не собирался, но на всякий случай положил его в карман.

Зато во второй коробке оказался предмет, куда более необходимый сейчас, тот, что он и искал: электроутюг. Еремеев тут же включил его в розетку и прямо на полу принялся проглаживать Нинино послание.

Ай да молодчина эта Кшистова! Прежний текст сразу начал исчезать, а на его месте стал появляться новый. Когда он проступил целиком, Еремеев прочел:

«Дмитрий Вадимович.

Раз Вы читаете эти строки, значит, Вам все же удалось каким-то образом нейтрализовать Небрата, в чем я, к слову сказать, была уверена, ибо Вы превосходите его по коэффициенту интеллекта на добрых двадцать пять пунктов, а весь опыт человечества показывает, что разум всегда одерживает верх над скудоумием.

Поскольку действия Небрата не так уж трудно просчитать, то могу догадаться, что в настоящий момент Вы находитесь на вспомогательной спецбазе "Ковчега" в Неваляеве. Знаю, как трудно оттуда выбраться, но все-таки надеюсь, что Вам удастся.

В этом случае обогните пруд справа и идите через лес, ориентируясь по приложенной схеме. Крестиком обозначено место, куда Вам надлежит попасть.

В случае погони забирайте влево от камня — он тоже обозначен на схеме. Там преследователей ожидает небольшой сюрприз.

Желаю удачи.

Ваша Н.К.»

Еще ниже следовало:

«P.S. Будьте осторожны! И ради Бога не медлите. Если Вы нейтрализовали Небрата не слишком радикально, он вполне может связаться с центром и вызвать подмогу. Будьте уверены, они прибудут быстро, и тогда Вам…»

Дочитать записку Еремеев не успел, ибо в этот самый момент услышал голос Небрата-Сидорихина, доносившийся из подпола. Тот явно с кем-то разговаривал. "Мобильник! — вспомнил Еремеев. — Черт, у него же есть мобильник!" Он подскочил к люку и теперь сумел расслышать слова:

— …необходимо задержать живым! Через него возможен выход и на Кшистову, и, предполагаю, на Вольного Охотника. Передайте второму!.. Алё, второй, слышите меня? Нахожусь на спецбазе в Неваляеве. Ситуация номер шесть!.. Да, внештатная. Срочно требуется подмога!..

Уже не задаваясь мыслями, что это за Вольный Охотник такой, Еремеев метнулся назад, в комнату, и, не мешкая, с размаху саданул по окну утюгом.

Утюг, однако, отскочил, а на стекле не образовалось ни трещинки. Еще несколько ударов — тот же результат. Стекло было бронированное, и значит, он в западне. Услыхавший звук этих ударов Небрат-Сидорихин теперь злорадствовал из погреба:

— А вы еще головой, головой постучите, Дмитрий Вадимович! Говорил вам — не выберетесь без меня, а вы—то не верили! Ничего, через пяток минут ребятки подъедут — все вам втолкуют…

Еремеев не стал тратить время на пререкания. Он увидел вбитый в стену у входной двери гвоздь, и сразу в голове промелькнул план спасения. Если только повезет и эти неведомые "ребятки" окажутся лопухами…

Требовалось всего два предмета, и к счастью, оба они наличествовали. Он взял из шкафа небратовский плащ, повесил на гвоздь, снизу поставил второй имевшийся в прихожей табурет, встал на него и, закрывшись плащом, прижался к стене. Можно было надеяться, что в полумраке прихожей его в первый миг не заметят.

— Ну что, Дмитрий Вадимович, — опять раздался из погреба голос Небрата, — вы сами кашу заварили — вам теперь и расхлебывать. Предупреждаю, ребятки у нас крутые, не взыщите ежели что… Да вон, кажись, они уже и подоспели…