Икосаэдр 2.0 - Андрей Валерьевич Скоробогатов

двух квадратных метрах, рвать попу по четырнадцать часов с семидневной неделей и одним выходным в месяц. Эти чуваки ни разу в жизни не вылезут за пределы их ржавых кубических полисов, жёваный крот, лишь бы им в этот выходной дали полноценную комнату с двухместной кроватью, синтетическим бухлом и женщиной, готовой к соитию. А я, с тех пор как развёлся и ушёл в Проект, живу в съёмной комнате в общаге, на восьми квадратных метрах, и каждый месяц меняю девушку. А у тебя, жёваный крот, своя комната, в спальном квартале, наверняка, с нормальной кроватью и защёлкой на двери. Да, нам по понятным причинам сложно заводить отношения с женщинами из гражданки — мы можем многое рассказать. Так почему бы тебе не пойти и не склеить застенчивую экологичку с пятого уровня, не соблазнить её в собачьей позе в своей собственной комнате? Должен сказать, что экологички весьма недурны в этом ракурсе, я проверял.

— А, я не умею, — отмахивается Сенька, не уточнив, что именно он не умеет, и поворачивается к своему экрану, в котором тут же начинают летать трёхмерные детали гигантской конструкции Проекта, которую чертит Подвал.

Ребята ржут и ждут ответного монолога от Кита, но внезапно в кабинет вбегает начальник департамента, и все спешно ныряют в свои открытые модели. Начальник седой, хотя ему ещё нет и сорока, худощавый и быстрый, он подбегает к одному из инженеров и, перехватив консоль, открывает другой кусок проекта.

— Серёжа, у меня к тебе есть небольшая просьба, можешь выполнить?

— Ну, это смотря какая! — отвечает Серёжа.

— Что это значит «смотря какая»? — удивляется начальник наглости инженера. — Попроси любого из отдела, вон, например, Кита, о маленькой просьбе, он выполнит. Ну-ка, Кит, у меня к тебе маленькая просьба?

— Кого нужно убить, шеф?

Все смеются, а Сенька сидит и злится. Мало того, что теперь все точно знают о его проблеме, так ещё и дали прозвище «густой чувак». День ото дня проклятый обрусевший америкашка всё сильнее пытается закрепить свою власть лидера, доминируя и угнетая. Дедовщина сплошная, а не конструкторская группа.

Страшно представить, что будет с их группой на Чердаке.

Рабочий день пролетает незаметно, все поднимаются на минус первый этаж Подвала и проходят в буферную зону с сотней дверей. Сотрудники скидывают в тамбурах одинаковую фиолетовую униформу, складывают всё бельё в один из десятка ящиков, проходят по одному голые через два сканера и надевают «гражданскую» одежду. Во внешней кабинке Сенька чувствует запах духов неизвестной сотрудницы, от которого наступает лёгкое возбуждение. Это его одна из самых ярких фантазий — чтобы счётчик входящих сотрудников случайно сбойнул, и он оказался вдвоём с одинокой, молодой и готовой на всё незнакомкой.

Но он знает, что этого не будет никогда.

У лифтов, ведущих наверх, он видит в толпе Кита, рядом с которым щебечет малознакомая девица. Кит проводит пальцами по её спине, и, заметив Сеньку, кричит:

— Густой чувак, хороших выходных!

Сенька отворачивается, чтобы никто не заметил, что обидное прозвище адресовано ему. Но пара человек рядом всё равно улыбается, разглядывая его кучерявую бороду.

* * *

— Ой, тут занято! — лёгкий испуг на лице девушки сменяется миленькой улыбкой. Она всё ещё застенчиво прикрывается только что снятой корпоративной футболкой, мнётся около скамейки, но не спешит закрывать дверь.

— Ничего, переоденемся вместе, — внезапно говорит Сенька и заходит в раздевалку.

Девушка, как ни в чём ни бывало, складывает футболку и кладёт в тумбочку, продолжая раздеваться. Садится на скамейку и снимает носочки. Сенька сглатывает слюну и глядит на её молодое, нежное тело. Грудь-яблочко с непропорционально-большими розовыми сосочками, мягкая попа, длинные русые волосы до пояса, стройные, идеальной формы ножки. Девушка, тем временем, немного покраснев от смущения, делает вид, что не обращает на него внимания, и снимает трусики.

— Ты знаешь, у меня никогда не было мужчины, — кротко говорит она.

Он тоже начинает раздеваться, скидывает с себя одноцветные рубашку и брюки, чувствуя чудовищной силы сексуальное возбуждение. Наконец не сдерживается, хватает девушку за бёдра, поворачивает лицом к скамейке и…

Свет в раздевалке загорается красным, звучит сирена, переходящая в звук будильника, и любовник-неудачник просыпается.

Через полчаса Сенька стоит в ванной и разглядывает свою кудрявую бороду. Он периодически подбривает бакены и держит в руках старинный одноразовый бритвенный станок. Его семейству от деда досталось по наследству шестьдесят килограмм таких станков, спёртых с завода, половину из которых успел истратить батя.

Сенька держит в руках бритву и смотрит на бороду. Это продолжается добрых минуты две, после чего он всё же кладёт бритву на место, вытирает голову и уединяется в свою комнату. (Между прочим, правильно делает, потому что бороду такой кучерявости, как у него, бесполезно пытаться сразу уничтожить бритвой — сначала нужно безбожно срезать ножницами или триммером, а уже потом подравнивать оставшуюся щетину.)

В комнате его ждёт любимое хобби. Мало кто из знакомых и уж тем более никто из коллег не знает того, что Сенька — достаточно известный в городской сети художник. Он рисует и акварелью, и карандашом, и на планшетах. Двухмерные и трёхмерные картины, в основном пейзажи и портреты.

На его полотнах — иноземные исполинские животные, восход трёх лун над ледяной пустыней, хижины и быт подземных дикарей, похожих на полярных сов, и гигантские сферические машины, зависшие над серо-голубым лесом. Несколько картин он прячет особенно глубоко в своих папках — там обнажённые натуры, занимающиеся любовью у иллюминатора с видом на незнакомые материки.

Родители сначала не относились серьёзно к увлечению Сеньки, но в последнее время, в силу роста профессионализма, начинают осторожно хвалить. Особенно мать — отец более суров и молчалив. Пару раз даже говорили — мол, бросай работу в своей секретной штуке, иди в дизайнеры или зарабатывай выставками.

Но Сенька знает, что так дело не пойдёт. Если бросить нынешнюю работу, то хобби превратиться в новую, и творческая составляющая исчезнет.

К тому же, никто не должен знать о том, что Подвал и есть главный источник его вдохновения.

Похвала от родителей перемежается с традиционными упрёками по поводу поиска невесты. Материнская фраза «я внуков хочу» никуда не делась и в конце двадцать первого века, а после третьей мировой, когда рухнули идеалы западной цивилизации, традиционный взгляд на семейную жизнь только усилился.

В тот раз всё началось тоже с невинных вопросов за семейным завтраком:

— У вас на работе есть симпатичные девочки?

— Мам, я уже говорил, что я не имею права рассказывать про свою работу.

— У вас же строительная компания, к чему