Эйс - Т. Гут

Обомлевшая Яна неподвижно застыла перед остановившимися на посадку вагонами. Она не видела, что происходило в километре от нее, но оказалась совершенно потрясена неожиданным открытием. Оказывается, помеченные смертью, могли значительно ускорить наступление своей кончины. Возмущенная энергия, закручивалась в штопор, с каждой новой зловещей мыслью вихрем вырываясь из обладателя прочь, многократно ускоряла процесс ухода. Яну бросило в жар от мысли, что могло сейчас произойти, если бы жизнь не успела покинуть грешника перед осуществлением преступного замысла и не окажись её рядом. Тяжелое чувство сдавило середину в груди и стало разрастаться в зловещее облако.

Миссионерка собралась, усилием воли отбросила тьму в сторону и уповая на мудрость всевидящего бога, шагнула к дверям вагона.

Глава 23. Отступление. Коля Ледоруб

Николай стоял в полной амуниции вместе с другими бойцами спецназа УФСИН на плацу перед ИК-9. Их подняли ночью по тревоге – колония строгого режима взбунтовалась после сообщений о массовой гибели в тюрьмах Екатеринбурга и Нижнего Тагила. Дали на сборы несколько минут, недолгий переезд и вот они здесь, стоят ровным строем, настраиваясь на рывок и гася адреналин в бурлящей крови.

Сказать, что Коля-Ледоруб выглядел внушительно, значит преуменьшить, это примерно также, как ляпнуть про королеву Англии: «Ну, что-то в ней есть от аристократических кровей». Если королева – само олицетворение аристократии, то Коля – живое воплощение человеческой силы и мощи. Ростом его бог наградил щедро: два метра с четырьмя «копейками», широченный в плечах и огромными кулачищами. В русских былинах их величали богатырями. В полном обмундировании – бронежилете, шлеме и тяжелых берцах, добавляющими ещё в целом сантиметров десять, он производил, мягко говоря, неизгладимое впечатление.

При его появлении самые сообразительные зэки, если успевали, удивленно произносили:

- Вот это тва-а-арь! – и отбросив мысли о сопротивлении, добровольно ложились на пол, складывая руки на затылок.

Вообще, если смотреть на Николая в отдельности от всех остальных, то истинные габариты оценивались не сразу. Тело пропорционально и благодаря ежедневным тренировкам, развито гармонично, равномерно в нужные стороны. Лишь только когда рядом с ним находился среднестатистический человек, становилось понятно – перед тобой Халк во плоти.

Высокий рост в Колиной семье был фамильной визитной карточкой. Вся мужская половина: племяши, братья, дядья – получили прекрасные данные от прадеда, а может и прапрадеда по отцовской линии. Все три родных брата Николая работали в силовых структурах. Самый старший, Лёня, по меркам семьи считался мелковатым. В семье над ним подшучивали: «коротыш» - всего лишь метр восемьдесят шесть. Зато Леонид оказался самым удачливым в плане карьеры и к тридцати трем годам, дослужился до начальника городского ОМОНа.

При всех своих достоинствах, Николая нельзя было назвать самым выдающимся сотрудником отряда. В структуры по усмирению бунтов в колониях, всегда старались подбирать мужчин с прекрасными физическими данными, поскольку сама специфика работы предполагала смертельную опасность при возможном столкновении с заключенными. Среди зэков частенько попадались не хилые экземпляры, и если помножить их силу на отсутствие барьеров в человеческом плане и ненависть, то такие, как Коля, являлись элементарной необходимостью.

Перед воротами ИК бойцы ожидали команды и каждый сосредоточенно крутил в голове мысли о предстоящем штурме. Коля-Ледоруб скосил глаза в бок, увидел угрюмого Лёху и усмехнулся. Он до сих пор помнил, как его товарищ проходил посвящение. Новичку по традиции устраивалась проверка – спарринг с одним из действующих сотрудников. Коля зашел в переодевалку спортзала посмотреть на нового кандидата и отвалил челюсть. Дело было не в мощном телосложении новичка. После габаритов родственничков Николая таким не удивить. Огромный лысый детина со сломанными ушами спал, сидя на поперечном шпагате со штангой на плечах. Может и не спал, а медитировал или просто опустил глаза в пол, но Коля потом всем рассказывал именно так. Леха, как выяснилось, являлся мастером спорта по вольной борьбе, чемпионом России в смешанных единоборствах, лыжником, и еще, бог знает, кем. Николай рванул к начальству:

- Вы кого сюда привели?! Он же моими бойцами, в зале маты от пыли выхлопает!

- Иди тогда сам на спарринг, - душевно заулыбался майор.

- Я дурак, что ли?

Разумеется, спарринг длился не больше минуты, выдвинутый на поединок боец быстро смекнул, что на рожон лезть не стоит, есть смысл отметиться в схватке чисто номинально, поэтому в добровольном порядке лег под противника. Вряд ли какой-нибудь умник при трезвой памяти решился бы его за это осудить.

Сейчас Лёха стоял с ним бок о бок, и вместе с остальными, в очередной раз слушал инструктаж. Кстати, своему прозвищу Ледоруб, Коля был обязан именно Алексею. После зачисления в ряды спецназа, в первый рейд на зону, новичок впервые увидел, как Коля усмиряет заключенных. Он никогда не использовал резиновую дубинку, нося её только как небольшой красивый аксессуар и потому что так было положено. Заходя в «хату» Коля обхватывал буйного зэка за пояс и резко подбрасывал вверх, несчастный ударялся головой о потолок, после чего теряя сознание, падал и успокаивался надолго.

- Ни хрена себе, ты отрубаешь отморозков. Прямо Ледоруб, - ржал после операции Лёха в компании сослуживцев.

Имя товарища говорило само за себя: имело один корень со словом «колоть», синонимом «рубить», все сходилось в цвет. Так и приклеилось надолго - Коля-Ледоруб.

Раньше операции по подавлению волнений случались крайне редко и обычно перед началом штурма среди сотрудников царило некая возбужденная решимость и боевой дух, но последнее время инциденты случались все чаще и чаще. Причем степень изобретательности и жестокости при организации бунта превышала все мыслимые пределы. Загнанным в угол заключенным было нечего терять. Они не собирались чувствовать себя паршивыми овцами в загоне, подготовленными для убоя и смиренно ждать гибели. Любыми способами рвались на волю. Подавлять приходилось также бескомпромиссно, поэтому сегодня среди сотрудников спецназа преобладала задумчивость. Понимали, на что идут. Бойцы были хорошо информированы о странных ликвидациях на Урале и читали письмо «утилизатора» в интернете, которое, по мнению большинства, являлось фэйком. Обсуждение в отряде выдвинутых экстремистами условий, вносили непонимание, вызывало кучу домыслов и кривотолков. От руководства же внятных разъяснений не поступало. «Информацию доведут до вашего сведения после тщательного расследования и выяснения обстоятельств чрезвычайных происшествий». Вот и весь сказ, а пока заключенные на зонах умирали как мухи.

«Сколько зон уже освободилось? Пять, шесть? Так мы скоро без работы останемся», - думал Николай.

Отчасти Коля был рад