Новые миры. Ежеквартальное издание. ВЫПУСК 1 - Баррингтон Дж. Бейли

убирал посуду. Только он видел, как они встают и уходят вместе. Друзья принца заставляли себя ждать.

  * * *

  Мальчик ушел ночью.

  - Вы всегда сможете меня найти, - заверил он.

  Утром принца разбудили голоса. Комнаты с видом на задний двор были самыми просторными и потому пользовались большим спросом, но тегиусу-Кромису новое жилище показалось пустым и холодным. В номерах, окна которых выходили на площадь Дубликата, было куда более шумно, но что хуже - слышать шум или любоваться конюшнями?

  Конюшни, в отличие здания гостиницы, были кирпичными - из красного кирпича того особенного теплого оттенка, который чаще встретишь на юге, чем в этих местах. Сейчас под голубым зимним небом он казался таким ярким, что глазам становилось больно. Прижавшись щекой к стеклу и вытянув шею, тегиус-Кромис увидел пару тяжело навьюченных пони и великолепную кобылу - явно чистокровную, сильную, с коротким крупом, отличной статью и мощным костяком, около девятнадцати ладоней в холке. Лошади стояли под аркой, которая ограничивала обзор, зато усиливала крики и возгласы людей, столпившихся вокруг.

  За ночь подморозило, иней толстым слоем покрывал брусчатку в углу двора, куда еще не пришло солнце. Воздух был холоден и прозрачен, и от этого все краски вдруг стали живыми и яркими. Лошадь, явно с норовом, метнулась вперед, сбила копытом ведро, и оно покатилось по брусчатке, оставляя за собой мокрую спираль, ярко сверкающую в утренних лучах солнца. Маленькие фигурки в панике метались под копытами кобылы, пытаясь ее успокоить. Кто-то стоял в стороне, посмеивался и давал советы; кто-то прохаживался под аркой, размахивая руками и пропадая из виду прежде, чем тегиус-Кромис успевал разглядеть лицо.

  Пару раз под аркой мелькнул плащ цвета свежего мяса. Владелец кобылы? Несомненно... Но тут все исчезло в дымке, затянувшей холодное оконное стекло, точно восковой налет на ягодах винограда. тегиус-Кромис протер стекло. Чтобы хоть что-то разглядеть, приходилось изогнуться и принять весьма неудобную позу, поэтому он встал и попытался отодвинуть защелку. Защелка не поддавалась. Лорд Кромис пожал плечами и вернулся в комнату, ступая босыми ногами по холодным дубовым доскам. На столике у кровати были разложены его вещи; оловянная табакерка, которую давно следовало почистить, кольца, издали похожие на игральные кости, пара книг. Меч - отцовское наследство - стоял в углу. Оделся тегиус-Кромис быстро. Его переполняло какое-то беспричинное ликование.

  На юге, особенно на Мингулэйской литорали, где чуть ли не в каждой кибитке вас ждет гадалка с колодой засаленных карт, женщины часто делают своих первенцев карликами, чтобы обеспечить им безбедную жизнь. И пока мальчик лежит, запертый в ящике из черного дуба под названием "глуттокома", который не дает ему расти, и ест особую пищу, его мать, застыв над картами, с сомнением смотрит в будущее. Карлик, который сейчас стоял в зале у очага, грея сутулую спину - хотя ленивые язычки пламени, которые словно нехотя лизали поленья, почти не давали тепла, - выступал на арене Урокониума как акробат и клоун и пользовался шумным успехом. На Унтер-Майн-Кай его знала каждая собака, и Одсли Кинг, в то время переживавшая короткий расцвет своей славы, даже написала его портрет. Она изобразила карлика в пурпурном дублете, а картина называлась "Калабакиллас, король карнавала". Он был одним из основателей "Желтой книги закона" и "Общества Чеминорских ходоков на ходулях", под эгидой которых убил - как на ринге, так и за его пределами, как по правилам, так и в нарушение оных - немало бойцов, причем все они были выше его ростом.

  По-настоящему его звали Моргант, но чаще он отзывался на прозвище "Грязный Язык". Кривые ноги делали его походку вялой, шаткой и неуверенной, но видели бы вы, как он бежит, точно обезьяна, среди ночи, через какой-нибудь заброшенную площадку неподалеку от Всеобщего пустыря! У него было умное лицо и сладкая улыбка. Большинство детей глуттокомы подвержены приступам дурного настроения, и Моргант не был исключением. Во время этих припадков он мог оскорбить или наградить пинком любого, кто осмеливался подойти близко. С тех пор как ему исполнилось шестнадцать, он не вырос ни на дюйм - его рост не превышал четырех футов. Но уже тогда казалось, что он держит в своей пухлой, нескладной ладошке всю толпу, которая собралась на арене.

  Его часто видели в компании принца. Обычно к ним присоединялся еще один человек, очень рослый, известный как Распутник Кан. Когда тегиус-Кромис вошел в комнату, последний как раз стоял у камина и говорил ледяным голосом:

  - И все-таки ты согласишься. Вчера ты довольно быстро согласился.

  - Я лжец. Это верно, как то, что я карлик.

  - Нуда, - с тяжелым вздохом согласился Кан. - Это всем известно.

  Тут Грязный Язык увидел тегиуса-Кромиса и пошел колесом по залу, крича "Я врун и карлик! Я врун и карлик!" - пока не запыхался, а потом подбежал и попытался вытащить меч у него из ножен.

  - Давай сюда ножичек, - потребовал он. - Ты ведь не хочешь порезаться?

  Принц попытался подыграть ему, делая вид, что сопротивляется, но карлик только заливался немыслимым смехом... и вдруг вскочил на каминную полку и уселся там, болтая ногами и делая вид, что смотрит с огромной высоты и очень боится упасть. Чуть успокоившись, он достал собственный клинок и принялся его чистить. Клинок у него был занятный: слишком длинный, чтобы называться стилетом, но слишком короткий для рапиры, и к нему прилагались потрясающие изукрашенные ножны.

  Принц настоял, чтобы приятели разделили с ним завтрак.

  - Мы приехали, как только смогли, - Распутник Кан пододвинул кресло поближе. Он был человеком не только высоким, но и крупным, и старался одеваться так, чтобы это подчеркнуть: ярко-оранжевые брюки, заправленные в ботфорты цвета бычьей крови, широченные плащи из верблюжьей шерсти, рубашки из фиолетового или розового батиста с разрезами и зубчиками на рукавах. Люди ставили его в пример как великолепного наездника. Лошадей он предпочитал крупных и норовистых - отчасти потому, что им приходилось носить не только его самого, но и его кольчугу, с которой он почти никогда не расставался. Жидкие светло-русые волосы непослушными локонами обрамляли его мясистую бородатую физиономию с тяжелой челюстью. В столице он прослыл человеком опасным, но познакомившись с ним поближе, вы непременно отметили бы водянистые голубые глаза и оттопыренную нижнюю губу.

  - Мы приехали как только смогли. Можешь сказать что-нибудь определенное?

  тегиус-Кромис покачал головой.

  - След четкий. Судя по слухам, это одна из Восьми Тварей. Но откуда в этих местах могут знать о Тварях?