Дом - Оксана Геннадьевна Бутузова

его длинным ногам и хорошо развитой мускулатуре. С такими данными он не один и не два раза сможет сразиться с лопатой и в скором времени обгонит меня по коэффициенту.

— Везет вам! Вы такая худенькая и невысокая. А я даже не представляю, как умещусь на одном квадратном метре.

— Ничего, купите себе второй, — успокоила я.

— Правда? Это возможно?

— Более того, реально. Какой у вас сейчас коэффициент?

— Коэффициент? Что это за зверь такой?

— Ну, уровень жизни, статус, индекс, называйте, как хотите.

— У меня, наверное, нет никакого коэффициента.

— Есть. Он у всех есть. У меня, например, — 000002. А у вас, стало быть, 000 000, раз ничего нет.

— Почему же ничего? У меня есть имя.

— Какое?

— Александр. А вас как зовут?

Я назвала свое. Действительно, стало легче разговаривать, обращаясь по именам, а не индексам. Мне понравилось его имя. Я была рада знакомству и еще тому, что появилась возможность выступить в качестве старожила и хоть кому-то объяснить ситуацию раньше надзирателей.

— Вы сказали, можно купить еще один участок, — продолжал спрашивать Саша.

— Да, он стоит рубль. А вам что, ничего не объяснили?

— Нет. Я как раз шел за объяснениями. Мне сказали пока выбрать дом, — он помолчал, разглядывая мой шалаш. — А ваш симпатичный. И от дороги недалеко. Можно зайти? Не волнуйтесь, я только прикину, как мне придется располагаться на такой маленькой территории.

— Заходите.

Я пригласила его в гости. Саша нагнулся и вошел. Потом развернулся, очень осторожно — я видела, как он боится задеть стенки, — и сел на подсушенную траву, упираясь пятками в самый край дома, так что пальцы зависли над дорогой. Лицо его выразило явное удовольствие, и осмотр шалаша продолжился. Складывалось впечатление, что покидать его он не спешит. Лишь немного подвинулся, когда я тоже влезла внутрь и села рядышком. Места хватило, и мы сидели и болтали о том о сем: о погоде, об одежде, о будущих перспективах строительства и о том, как убийственно точно рассчитано все в этом мире.

Доска

Мы зарегистрировались и оформили наши отношения с домом. Сашин участок присоединили к моему, с противоположной стороны от дороги. Таким образом, дом увеличился вдвое, и у него началась новая жизнь. У меня тоже. Правда, пришлось немного потесниться и не раскидывать руки, зато стало возможно вытянуть ноги и лечь наконец свободно. Пожалуй, это было самым существенным приобретением за все время. При одной только мысли, что больше никогда не надо скрючиваться, я впадала в экстаз и принималась описывать переживаемое состояние, при этом размашисто жестикулируя. И порой так увлекалась, что шалаш шатало из стороны в сторону. Саша тревожился за дом, у него уже зрели новые планы его благоустройства. Мы обсуждали и спорили, растянувшись в пределах участка, и наслаждались перспективами. Перво-наперво требовалось удлинить шалаш, чтобы нас не заливало дождем.

— Займись этим ты, — предлагает Саша. Его глаза по-прежнему горят жаждой деятельности.

— А ты что будешь делать?

— Тоже займусь. Прямо сейчас.

— Сначала ставят забор, — предупреждаю я.

Он тут же вытаскивает несколько веточек из того места, где уже есть стены, и переносит на новый участок. Я закрываю глаза, представляя, что, когда открою, передо мной встанет высокий забор, выкрашенный почему-то в красный цвет… Приоткрываю. И вижу — Саша старательно ковыряет пальцем землю.

— У меня есть гвоздь, — хитро улыбаюсь я.

— Так что ж ты молчишь! Давай скорее.

Я достаю инструмент, спрятанный среди прутьев. С гвоздем работа идет значительно быстрее.

— Он пригодится после, при строительстве нашего дома, — легкомысленно бросаю я.

— Вряд ли, он совсем ржавый. Я куплю поновее.

Саша скребет энергично, иногда просто ввинчивает гвоздь в спрессованный грунт. Вот и кривизна пригодилась, отмечаю я. Его усилия вознаграждаются готовой половинкой забора.

— Ну-ка, переляг на другую сторону.

Александр принимается за вторую. Но колышки быстро заканчиваются, а с ними утихает и Сашин энтузиазм.

— Хочешь есть? — спрашиваю я, не переставая улыбаться. Мне нравится поддразнивать его. Ведь он еще ничего толком не знает о здешней жизни.

— Не то слово! — он смотрит на меня голодными глазами. — А это возможно?

— Ничего нет невозможного в этом мире. Только сперва дойдем до города.

— До чего угодно, лишь бы сожрать что-нибудь, — Саша уже на дороге, поправляет свою набедренную повязку. — А город далеко?

— Подожди! — смеюсь я. — Миску забыл.

— Ах да! Сегодня я поем из твоей, а потом и себе куплю.

— «Куплю, куплю». Заладил! Где ты купишь, ты знаешь? И на что?

Саша выглядит растерянным. Возможно, у него даже пропал аппетит.

— Но ты же где-то купила, — проговаривает он.

— Ладно, пойдем. По дороге все расскажу.

Мы двинулись в путь, и я вкратце обрисовала ему наше общее положение, разъясненное мне накануне сторожами. Теперь все, что касается статуса дома, распространяется на обоих. Это означает, что Саша сразу получает индекс, равный двум, и право пользоваться им всегда и везде.

— Они так сказали, — заключила я, когда мы поравнялись с наблюдательным пунктом.

— Кто они такие?

— Не знаю, — отвечаю безразлично.

— А чем занимаются?

— Следят, подсчитывают, записывают. В общем, ведут полный учет и контроль. Кстати, вот тебе еще полезные сведения, уже от меня лично. От нашего дома до этой сторожки ровно одна тысяча девятьсот шестьдесят шесть шагов. Моих, естественно. Запомни — пригодится.

— Здорово! — эта цифра, казалось, поразила Сашу больше всего остального. — Я и не заметил. Давай вернемся, пересчитаем.

— Некогда. На обратном пути посчитаешь.

Мы продолжаем идти, а я продолжаю рассказывать об обстоятельствах, в которых нам посчастливилось оказаться вместе. Делаем остановку у речки, спускаемся умыться и справить другие нужды. Показываю, где удобнее заходить в кусты, а где в речку. Саша плещется в грязной воде с нескрываемым удовольствием. Он и этого раньше не имел. А вода действительно стала теплее.

Потом я обстоятельно докладываю ему порядок приема на работу и свои собственные ощущения от рытья траншеи. Я воспроизвожу в лицах процесс торгов на рынке, смакуя все самые приятные нюансы обретения товара. При этом я почти физически чувствую зажатые в кулаке монеты, которые впиваются в ладонь, пропитываясь моим потом. Саша кивает. Он тоже способен представить деньги. Я предлагаю ему услышать звон копеек, сыплющихся в отяжелевшие от работы ладони. Но этот мотив пока для него неуловим. Я хвастаюсь перед ним своим платьем, рассказывая, как мне повезло. Первый день в городе приносит удачу, говорю я, и призываю шагать быстрее. Я подогреваю его интерес другими вещами, брюками например, в изобилии развешанными по лоткам продавцов. Он снова удовлетворенно кивает. Затем я выкладываю