В точке кипения - Саша Некрасова

энергичной и наполненной. Спуститься за кофе самой, а не послать помощника – подумать только, какая роскошь.

Глава 12

Сортировочный центр изнутри напоминал Илоне единый живой организм. Пища в виде мусора поступала через приемную зону: туда заезжали муниципальные фургоны, полные отходов со всего города. Дальше пищеводом тянулась длинная сортировочная лента, от которой в обе стороны расходились желоба разной ширины, похожие на вены. Каждый желоб тянулся к своему кластеру – туда поступал пластик, металл, бумага и прочее. Внутри такого кластера желоб распадался еще на несколько более мелких сосудов – каждый вел к сложному контейнеру, в котором и собирался мусор одной фракции. Всего в сортировочном центре насчитывалось около пятидесяти таких фракций: от гигантских (например, для одноразовой пластиковой тары) до мелких (для зубных щеток или бритвенных лезвий).

И хотя процесс был более-менее автоматизирован, без ошибок не обходилось и мусор внутри одного кластера порой распределялся неоднородно. Как раз в этом и заключалась роль сотрудников и волонтеров – контролировать чистоту фракций. При необходимости они вручную исправляли эти ошибки, перекладывая мусор в нужный контейнер. Для этих целей каждый контейнер был сконструирован в форме ступеней и делился на три уровня. На первый, самый высокий уровень мусор прибывал после автоматической сортировки. Затем по команде волонтера-оператора партия мусора из первого уровня опускалась на второй – закольцованный конвейер. Он приходил в движение, и партия отходов распределялась по его поверхности. В центре конвейера находились волонтеры, выбиравшие случайный мусор, предназначенный для других фракций. После «чистая» партия спускалась на нижний, третий уровень – к накопителю. Здесь собиралась уже очищенная фракция, которую впоследствии развозили по перерабатывающим заводам.

И несмотря на то что изо дня в день Илона работала с одной и той же фракцией, плечом к плечу с одними и теми же людьми, ее не покидало чувство собственной инородности. Она ощущала себя чужой, даже перекидываясь с коллегами новостями или шутками. Испытывала неловкость, делая вид, что спешит в метро, хотя на самом деле проходила несколько улиц до машины: казалось неуместным парковать прямо возле ангара дорогой автомобиль, который ей подарил Захар. Обеды Илона пропускала и брала перекусы с собой, поскольку сортировочный центр располагался в промышленной зоне города. Здесь не было ни одного кафе или столовой, которые вызывали бы у нее доверие в плане качества продуктов. Порой ей казалось, что она вот-вот наиграется в этот спектакль и чувство отверженности заставит ее и в самом деле заняться рисованием. Но когда она приходила домой после рабочего дня, ей снова хотелось сюда, в настоящую жизнь без навязчивого присутствия супруга.

– Подстрахуешь меня сегодня на полчасика? – спросила Илону Маргоша, волонтерка младше ее. – У меня экзамен.

Маргоша еще училась в университете, и подработка в сортировочном центре засчитывалась ей в качестве практики. С ней Илона общалась больше всех, хотя на конвейере работали еще две женщины постарше.

– Да не вопрос, беги, – сказала она.

Маргоша сдержанно приобняла Илону и перемахнула через конвейер. Тем временем из верхнего отсека поступила новая партия и медленно закружила вокруг. Рукой в резиновой перчатке, длинной, до плеча, Илона принялась распределять по поверхности конвейера пластиковые формочки, выискивая другие фракции. Так продолжалось несколько минут, пока вращение вдруг не остановилось.

– Что случилось? – крикнула женщина рядом с Илоной.

– Накопитель переполнен. Сейчас отправлю машину и продолжим, – крикнула дежурная куратор, регулировавшая поступление новых партий.

Она не возвращалась по меньшей мере полчаса, и Илона успела заскучать. У нее оставался всего час до конца рабочего дня. Когда дежурная все же пришла, то удивила всех присутствующих:

– Пока стоп, машина не едет.

– Почему не едет, сломалась?

– Нет, какая-то ерунда. Завод не подтвердил приемку. Ждем.

– Может, мы пока поедим? – спросила одна из женщин.

– Идите, – безразлично махнула рукой куратор.

По дороге в небольшую зону отдыха, где Илона обычно перекусывала, волонтерки вполголоса обсуждали причины остановки.

– Я в новостях слышала, что некоторые производства сокращают выработку. Может, из-за роста цен на топливо.

– А может, из-за пожаров?

– Да черт их разберет из-за чего.

Илона похолодела. Ей показалось, что она находится в салоне автомобиля без тормозов, на полной скорости несущего ее куда-то в неизвестность. Сначала странный разговор с гостями. Потом эта нелепость с овощами. И вот сегодня – проблема с переработчиками мусора. Ощущение поломки заставляло ее сердце биться часто и рвано, как после некоторых разговоров с мужем.

– Поставь на меня тоже чай, пожалуйста, – попросила она, заметив, как коллега с чайником в руках направилась к умывальнику.

Обычно Илона брезговала здешней водой, но чай ее всегда успокаивал, – она подумала, что готова рискнуть и выпить грязной воды. Однако, к ее удивлению, женщина вернулась с пустым чайником.

– Воды нет, – сообщила она. – Сказали, только после шести будет.

– А что случилось?

– Квоту исчерпали, говорят. Наверное, прошлая смена много выпила. Или кто-то решил на работе душ принять.

Последняя фраза была встречена смехом, но Илона даже не улыбнулась. Она знала о существовании квот на воду. Так регулировалось потребление, и оно отличалось в разных районах. Но после замужества Илона ни разу не сталкивалась с исчерпанием отведенного объема. В коттеджном поселке, где находился дом Захара, квота была настолько огромная, что они ни разу ее не превысили.

Илона почувствовала: суровая реальность, где даже не выпить чаю, когда хочется, не для нее. Что она вообще о себе возомнила? Что она волонтер? Спасатель? Зачем она столь упорно пытается доказать это самой себе? Воспользовавшись обеденным перерывом, Илона миновала пропускной пункт и направилась к машине. Так она самостоятельно окончила свой рабочий день, чувствуя себя трусихой и ничтожеством. Она даже готова была лишиться места, только бы вернуться домой.

На обратном пути, проезжая мимо торгового центра, Илона подумала, что будет рискованно снова врать Захару про живопись. В конце концов, посети она занятия столько раз, сколько посетила сортировочный центр, уже должна была бы написать если не картину, то хотя бы ее часть. Илона притормозила у главного входа торгового центра и проскользнула внутрь. В магазине, где продавали все для дома и интерьера, она обнаружила целый отдел с недорогими картинами на любой вкус. Сейчас популярностью пользовался минимализм, поэтому на большинстве полотен красовались простые абстрактные формы и чистые цвета. Не так-то просто было найти картину, на которую понадобилось бы потратить столько времени, сколько Илона отсутствовала дома. Чувствуя себя преступницей, она углубилась в поиски и выбрала, как ей показалось, самое сложное полотно – размером примерно с четыре альбомных листа. С картины на зрителя смотрел лев с густой медовой гривой,