Млечный Путь, 21 век, номер 3(52), 2025 - Песах Амнуэль

что станет с моим биомом, который все еще живет в моем похороненном теле? Выживут ли бактерии, живущие в кишечнике? Могут они дать начало новой жизни на планете? Вряд ли. Почва здесь каменистая и сухая. Вот, если тело утопить в каком-нибудь местном водоеме, тогда может быть. Но... Его уже похоронили в сухой земле.

Эллис в похоронах не участвовала. Сказала, что ей нужно остаться одной, и сидела в одном из помещений терраформатора. Пару раз я связывался с ней по радио, чтобы убедиться, что все в порядке. Некоторое время я сидел рядом с могилой на вершине холма не потому, что скорбел о самом себе, ненаглядном, а потому, что делать было нечего, и отсюда открывался красивый вид на долину, терраформатор и заходящее солнце.

Когда наступила ночь, я все же решил нарушить ее одиночество. Эллис сидела на полу, прислонившись к переборке и обняв колени. Снаружи было уже темно, там, за стеной поднимая тучи пыли, завывал ветер, а внутри было тихо, отсек был ярко освещен лампами, равномерно распределенными по периметру потолка.

- Привет - сказал я - Ты в порядке?

- Да

- У тебя взгляд такой... Как будто тебя что-то беспокоит. Тебе что, холодно?

- Нет. Мне не может быть холодно. У меня тело робота. Как и у тебя.

Она помедлила, потом все же добавила:

- Хотя да, немного... неуютно... И знобит немного... Как будто температура...

Я сел рядом и обнял ее за плечи. Несмотря на то, что я видел ее во плоти, раздался стук соприкоснувшихся графопластовых деталей. Эллис чуть отодвинулась.

- Разве нас может знобить? - спросил я.

- Физически нет, но... Психика, сознание помнит... Кое-что... Там, на корабле, я все же была в составе комплекса разных программ, в том числе стабилизирующих, предотвращающих возможную нестабильность психики. Теперь мне немного страшно... Когда я была на корабле, я видела звезды, через камеры могла наблюдать за всеми отсеками, коридорами и помещениями. У меня было множество сенсоров, я могла слушать эфир. Я знала, что я большая, размером с корабль, я привыкла... А теперь... Теперь я вдруг стала... маленькой, а все вокруг огромным...

- Малыш, - я постарался вложить в это слово нежность, но вышло оно каким-то пустым, - не бойся, нам же здесь ничего не угрожает. Экспедиция, которая нас здесь оставила, они все проверили здесь, на планете. Это обычная пустынная планета. Здесь ничего и никого нет.

- Я знаю. Ты меня не понял. Это не из-за этого. Наверное, это из-за того, что я перестала быть кораблем. Попала а новое непривычное состояние, в новое непривычное место. А ты? Не пожалел еще, что перестал быть человеком?

Жизнь в теле робота оказалась пресной. Состояние такое, будто только что закончил долгую медитацию. Если раньше каждый орган, каждая мышца бомбардировали мозг сообщениями о своем состоянии, то теперь в сознании поселилась холодная тишина. Человеческое тело управляется гормонами. Теперь гормонов не было. Куда-то исчезли сильные эмоции, остались только тонкие, трудноуловимые тени чувств. Кроме того, я лишился базовых человеческих потребностей. Мне теперь не нужно было есть, спать, ходить в туалет. Оказалось, что мы, люди, фактически живем от одного удовольствия до другого. От завтрака к полднику, от полдника к обеду, от обеда к ужину... Ночью с удовольствием ложимся спать, а утром, хоть и нехотя, просыпаемся, но впереди нас ждет новый день. Каждое из этих событий дня - это маленькое удовольствие, которые мы в обычной жизни перестаем замечать. Кроме того, каждый раз, ложась спать, мы получаем небольшую передышку от непрерывного процесса, называющегося жизнью. А теперь ничего этого нет. Мне даже все равно, в какой позе я нахожусь. Стоять я могу теперь тысячелетиями, совершенно не уставая. Могу застыть в любой позе. Желательно в той, которой мне удобно держать равновесие. Хотя, по привычке иногда хочется лечь или сесть, исполняя требование ненужного теперь рефлекса.

И все же, как быть, когда тебе ничего не нужно? Как жить? Ведь жизнь человеческая - это движение от одной цели к другой, от одного желания к другому. А желания эти, по большому счету - это желания тела. И неважно, достигаем мы этих целей или нет. По крайней мере, стремимся... И в этом стремлении вся наша жизнь.

- Не знаю пока. Знаешь, ощущение такое, будто душа... пересохла. Но мы наконец-то вместе.

Я попытался обнять ее другой рукой, пытаясь положить ее голову себе на плечо, но Эллис не поддалась.

- Как ты ко мне относишься? - спросила она - Ты меня любил? Тогда.

- Да.

- Что ты чувствовал?

- Ты хочешь, чтобы я описал свои тогдашние ощущения?

- Да.

- Зачем?

- Я столько времени живу без человеческого тела, без сильных человеческих эмоций. Расскажи, как это было, когда ты меня встретил. Мы никогда не говорили об этом.

- Ну... Ты такая красивая была тогда... Вот как сейчас. Высокая, стройная. Длинные волосы, большие глаза... У меня, помню, постепенно в груди появилось тепло. Оно мне будто мешало дышать... Зачем мне это теперь описывать? Как-то глупо.

- А сейчас?

- Я и сейчас... - начал я неуверенно.

- Ты не можешь любить меня, если у тебя нет гормонов.

- А что, любовь - это только гормоны? Вот смотрю на тебя, ты такая красивая, как тогда, в тот день...

- А сейчас? - Она сделала паузу, по-видимому, выключая трансляцию своего образа.

Там, где за мгновение до этого сидела Эллис, я увидел обычного стандартного робота, предназначенного для планетарных работ.

- А сейчас, сейчас ты меня любишь? - спросила она.

Хотя голос ее оставался спокойным, похоже, женщина даже в теле робота способна закатывать истерики.

- Эллис!

- А теперь?

На месте робота появилась пожилая полная женщина, сидящая в кресле-каталке. Это, по-видимому, была старая Эллис. У нее были седые волосы, неподвижный взгляд вбок.

- Ну как? Любишь?

- Зачем ты это делаешь, Эллис?

- Я не хочу, чтобы ты разбрасывался словами о любви. Я хочу понять наши отношения. Хочу понять, кто мы теперь друг другу.

- Я разбрасываюсь словами?!

- Разве нет?

- Эллис, я помню свое отношение к тебе. Я помню тебя тогда, помню, какой ты была... Теперь опять вижу тебя молодой и такой красивой, как тогда... Что я должен, по-твоему, сказать?

- Ты должен говорить только то, что ты действительно чувствуешь.

Я прислушался к себе. Эллис все-таки была права. Что-то действительно изменилось