Черный воздух. Лучшие рассказы - Робинсон Ким Стэнли

– Надеюсь, они решат, что нас завалило с концами, – сказала Наоми. – Случайно либо сами подорвались.

Ее негромкий смех и ясный голос, такой чистый, такой мелодичный в сравнении с карканьем Эстер, радовали душу. Наоми Оливер прежде толком не знал, но сейчас восхищался ее силой и грацией, ее неукротимой энергией. Все это время она трудилась усерднее Джейкоба, усерднее любого из остальных.

Спустя несколько смен новой жизни Наоми сверилась с таймером детонатора, привязанного к шнурку на шее.

– Скоро сработает. Надо бы за курами и коровами кому-нибудь приглядеть, чтобы переполоха не подняли.

Но едва Солли успел добрался до загородок, «бушмен» сработал. Взрыв – куда громче, куда мощнее, фундаментальнее обычного взрыва, удар такой силы, будто за спинами беглецов в ярости захлопнул дверь целый мир – сбил всех их с ног, расшвырял в стороны. Оглохшие, сплошь в синяках, они кое-как поднялись, осмотрели друг друга, а убедившись, что всерьез никто не пострадал, принялись унимать перепуганных насмерть коров, не столько слыша, сколько ощупью чувствуя их жалобное мычание. Надежность сводов туннеля сомнений вроде бы не вызывала: путь вел беглецов сквозь толщу древнего конвективного подкорового течения, базальтовой магмы, застывшей до состояния покоя, однако довольно пластичной и потому не растрескавшейся при взрыве. Прекрасный камень, берегущий шахтера от бед не хуже заботливой матери. Коров подняли, поставили на ноги на дно отведенной под хлев грузовой вагонетки, а после Фримэн поспешил назад – взглянуть, что сталось с началом туннеля. К его возвращению слух беглецов более-менее пришел в норму, и хотя звон в ушах наверняка не утихнет еще с полдюжины смен, крик Фримэна расслышал каждый.

– Прекрасно! Намертво замуровало!

Стало быть, они оказались в собственной штольне, отрезанной от рудника! Все сгрудились в кучу, обнялись, торжествующе завопили.

– Наконец-то! Свобода! – взревел Джейкоб, разразившись громоподобным хохотом, какого Оливер еще ни разу от него не слыхал.

Успокоившись, беглецы отвернули вентиль одного из воздушных баллонов и взялись за наладку системы регенерации воздуха.

Вскоре работа пошла своим чередом. Новый туннель бурили как можно быстрее и как можно тише. Один из беглецов управлял роботом, пробивая узкую, чтоб только места для работы хватало, штольню. Породу дробили исключительно лазером, пока не натыкались на особенно твердый камень, и тут, если дело стоило риска, в ход шли заряды небольшой мощности, подрываемые, согласно показаниям сейсмографов, сразу же после взрывов внизу: Джейкоб с Наоми надеялись, что, благодаря сложности внутреннего строения Луны, в шахте примут их взрыв всего лишь за эхо собственного.

Еще трое возили раздробленную лазером робота породу к дальнему концу туннеля, там разбирали пройденный участок узкоколейки, разгружались, а на обратном пути тянули ветку вперед. Укладка рыхлой породы – дело очень, очень серьезное: отведешь под нее объем, существенно превышающий изначальную кубатуру, и со временем она заполнит все свободное место. Классическая проблема замкнутых выработок типа «ползущий червяк». Поэтому укладывать породу в задней части туннеля необходимо как можно компактнее, с минимумом пустот, кусок к куску, грань к грани, будто собирая мозаику. Освоив это искусство в совершенстве, беглецы теряли в пространстве не более пары дюймов на каждую пройденную милю. Этот труд был самым тяжелым не только физически, но и умственно: каждая из таких смен выматывала Оливера куда сильнее, чем буровые работы. Дело тут было в том, что все трудились на полной скорости, и бригаде «возчиков» приходилось едва ли не бегать – взад-вперед, взад-вперед, взад-вперед… Конечно, длина туннеля вряд ли превышала шестьдесят ярдов, но уже к середине смены эти шестьдесят начинали казаться целыми пятью сотнями.

Еще трое, свободные от горных работ, присматривали за воздухом и за живностью, ели, помогали управиться с особо крупными кусками породы и так далее, а еще успевали урвать толику сна. Отработав (согласно все тому же таймеру детонатора) смену, обязанностями менялись. Завораживал этот конвейер настолько, что во время отдыха Оливеру сделалось крайне трудно рассчитывать их местоположение.

– Держись, держись, – велел Джейкоб, отбежавший от робота, чтобы помочь с расчетами. – Нам нужно выйти наверх не где-нибудь, куда кривая вывезет, а прямо под куполом столичного города, Селены, поближе к пусковым направляющим ракет. Чтобы попасть туда, без точной навигации не обойтись. Справимся – выйдем наружу прямо среди господ, разбогатевших, продавая «синьку» на Землю, и я тебя уверяю, это будет так здорово…

И Оливер продолжал работу, пока сон не сморил. На самом деле задача была не так уж сложна: место, где беглецы покинули систему туннелей, известно, координаты Селены там, на поверхности, Джейкоб дал – главное, в счислениях не ошибиться.

Вычислить среднюю скорость движения, а следовательно, и время выхода на поверхность, тоже было вполне возможно. Как и сверить полученный результат со скоростью потребления невосполнимых ресурсов – воздуха и воды, теряющихся в замкнутом цикле регенерации, а также корма для живности. Несколько консультаций с немым Элией обеспечили Оливеру все необходимые данные, после чего задача свелась к простой арифметике.

Покончив с расчетами, Оливер и Элиа позвали Джейкоба и изложили ему результат.

– Молодцы, – сказал Джейкоб. – Я об этом как-то и не подумал.

– Но погляди, – заметил Оливер, – воздуха и воды у нас достаточно, источников питания для роботов в десять раз больше, чем нужно, взрывчатки – тоже. Проблема только с едой. Не знаю, хватит ли коровам сена.

Джейкоб, кивнув, бросил взгляд за спину Оливера, на коров в стойлах.

– Придется резать коров одну за другой и есть. И сами прокормимся, и расход сена снизим.

– Есть… коров?

Оливер просто опешил.

– Разумеется! Это же мясо! На Земле люди их испокон веку едят!

– Ну, даже не знаю, – протянул Оливер. В последнее не слишком-то верилось, однако хлесткий, как бич, хриплый хохот Эстер заставил его умолкнуть.

Однако Джейкоб и Фримэн с Наоми решили слегка ускорить темп, чтобы иметь запас времени на случай возможной ошибки. К тому, кто бил штольню, управляя ни на минуту не выключавшимся буровым роботом, приставили напарника с ручным буром, работавшего у стен коридора, а есть начали на бегу, отвозя назад рыхлую породу, а время на сон сократили, насколько возможно. Каждую смену туннель продвигался вперед на несколько миль.

Вскоре характер породы, преграждавшей путь, изменился. Твердый, темный, монолитный базальт уступил место камню более светлому, местами – сплошь в угрожающих трещинах.

– Анортозит, – пояснил Джейкоб. – Вот и до коры добрались.

После этого каждая смена вела беглецов сквозь новую зону пород. Как-то им пришлось пробивать себе путь сквозь огромные пласты кальциевого полевого шпата с вкраплениями базальта: на вид – все равно, что кирпич скверной выделки. В другой раз они наткнулись на целую стену твердой, как сталь, яшмы, а вот жила «синьки» им встретилась только одна. Тут-то Оливер и понял, насколько работа в шахте исказила его представления о внутреннем устройстве Луны. Раньше он думал, будто Луна просто ломится от прометия, однако, пересекая узкую жилу, осознал: нет, прометий очень и очень редок, а его залежи – всего-навсего крупноячеистая сеть из тонких нитей в огромном теле Луны.

Когда жила осталась позади, Солли подобрал кусок руды и с любопытством уставился на него: нижние глаза прижмурены, лицо искажено старанием открыть третий глаз… Вдруг он с силой швырнул руду оземь, отвернулся, твердым шагом двинулся к забою и принялся ожесточенно бурить.

– Я всю жизнь этой «синьке» отдал, – сипло сказал он. – А что она такое? Всего-навсего Господом проклятый камень!

Джейкоб отрывисто рассмеялся, и беглецы двинулись дальше, прочь от залежей драгоценнейшего из металлов, сделавшегося в их глазах просто мягкой породой, которую проще бурить.