Перебежчик (СИ) - Зубков Алексей Вячеславович

— В качестве кого ты его хочешь пригласить? Он же москвич.

— В качества лоха, которого втемную используют. Чтоб народ видел, что съемочная группа в полном комплекте, и настоящий режиссер свысока смотрит и автографы раздает. Мы его таинственно пригласим на секретные съемки Ленфильма, а на месте чарочку поднесем, подсядем и заболтаем. Или ты хотел Масленникова с Ленфильма? Так тот сразу раскусит. Что такое от имени Ленфильма снимают, а он не знает.

— Согласен на Якина. Что снимать будем?

— Цыганский репертуар с бронекатером не вяжется, — сказал Боря.

— Любую песню начала века, кроме совсем детских или совсем военных мы сбацаем как родную, — сказал Костя, — Две гитары, скрипка и аккордеон.

— То есть, вам надо клип на песню какую-нибудь с анархистами-пиратами, — сказал Боря.

— Какую? — спросил Студент.

— Не знаю. Вспоминай.

— Песня с бандой анархистов и кораблем? — уточнил Колоб, — Должно быть одесское что-то, но не могу припомнить.

— Делов-то, — пожал плечами Студент, — Сам напишу.

— Ты же не лирик, а физик. То есть, химик.

— Физики и лирики — противопоставление для убогой провинции и недалеко от нее ушедшей купеческой Москвы, — строго сказал Студент, — У меня не просто высшее образование, а ленинградское высшее образование. Местами даже петербургское. Я получение пиролита пятистопным ямбом описывал. Ты думаешь, мне слабо песенку накатать?

— Ну флаг тебе в руки, — пожал плечами Колоб, — На слабо не беру, за базар отвечать не спрошу.

— Подожди часик.

— Ингрид? — Студент постучался в «комнату с кроватью». Оттуда уже минут десять не доносились скрипы и стоны.

— А?

— Я вас спрошу как лейтенант лейтенанта, вы петь по-русски умеете?

— Переору любого соловья.

— Я серьезно.

— Спою любую песню, которую можно кричать взводом, чеканя шаг по плацу.

Через полтора часа Студент бросил на растопку исписанную тетрадку черновиков, собрал всех причастных, рассказал идею со съемками клипа и угоном катера и показал готовый текст.

Я анархистка с седьмого класса.

Пью самогонку заместо кваса.

Люблю кататься на шарабане,

Ищу я деньги в чужом кармане.

Ах шарабан мой, американка,

А я девчонка, я шарлатанка.

А я влюбилась, да в проходимца.

Он англичанин, зовут Уинстон.

Прощайте, други, я уезжаю.

Кому должна я, я всем прощаю.

Ах шарабан мой, американка,

Да его знала вся Молдаванка.

Сниму я юбку, жакет короткий.

Вина я выпью, а лучше водки.

Всегда для праздника есть причина,

Раз меня любит такой мужчина.

Ах шарабан мой, американка,

Не хватит денег, пойду продам-ка.

Мы анархисты, да мы пираты

Угнали катер из Петрограда.

Будем бороться мы с капиталом.

Я с пулеметом, он за штурвалом.

Ах шарабан мой, американка,

Мы лучше спляшем на башне танка!

«Шарабан-американка» — очень популярная песня времен Гражданской, по русскому обычаю размножившаяся в десятках вариантов. Под жалобную историю «девчонки-шарлатанки» белые ходили в атаку на красных. Красные же адаптировали мотив для политической пропаганды. «Мундир английский, погон французский, табак японский, правитель омский» с неизменным упоминанием шарабана в припеве. Актуальный текст Студент скомпоновал из запомнившихся ему или Косте аутентичных фрагментов, разбавленных впечатлениями от «парочки, которую под расписку в дурдоме выдали», и упомянул, зачем съемочной группе может понадобиться катер.

— Ингрид, это споешь?

— Спою.

— Репетируй.

— А мне что делать? — спросил Уинстон, — Я ни петь, ни танцевать не умею.

— Чечетку бей.

— Кого бить?

Боря отстучал каблуками мотив «Шарабана».

— Не умею.

— Спортом занимался? — спросил Боря.

— Да. Боксом.

— За тренером движения повторял. Костя сейчас тебя научит по-быстрому. Осилишь?

— Осилит, — ответил Костя, — Ритм несложный и не меняется. Если в ногах не путается, осилит. Боксеры только и делают, что на носочках прыгают. Пятку вверх, пятку вниз. Даже не устанет. Завтра потренируемся. Тебе медведь на ухо не наступал?

— Нет, это снайпер, — Уинстон поднял руку к левому уху, и все почему-то засмеялись.

За полуночным ужином Колоб и Студент рассказали про побег с урановых рудников.

Картина мира. Арлит, Французская Африка, 1987 год

Первым делом, арестанты и берберы отошли еще на километр от пулеметной вышки. Первые рассказали про тюрьму и рудник, вторые рассказали про город. Белые гражданские уже уехали, а негры занимаются мародерством. С горной базы постоянно вылетают самолеты, и кажется, что самолетов во второй половине дня стало меньше, чем летало с утра. Танки и бронетехника с пехотой выдвинулись на заранее подготовленный рубеж в нескольких километрах к западу от города.

Мэр и генерал предлагали берберам золотые горы за поддержку, но те прикинули соотношение сил и отказались. Французы сказали, что соотношение сил один к трем-четырем, а западные племена сообщили, что скорее один к десяти. Или белые провалили разведку, или пытались обмануть, так что в обоих случаях они получаются слишком тупые, чтобы с ними связываться. Бить им в спину тоже нет смысла.

Племя взяло столько ценностей в городе, сколько смогли поднять верблюды, и двинулось на восток по караванной тропе. В тюках на верблюдах гражданская одежда и обувь. Негры-мародеры поменяли все одежки и ткани в этих тюках на два АК и шесть полных магазинов. Поэтому арьергард решил на всякий случай завернуть к тюрьме. Вдруг арестанты поменяют одежду на оружие или патроны? Арсенал большой, а полосатые робы одежка на любителя. Можно сторговать десяток стволов и несколько цинков патронов.

Откуда берберы узнали, что охрана уехала, оставив тюрьму заключенным? Один охранник сказал на прощание хорошему другу. Как раз и ехали к тому времени, когда должны открыться замки.

По недоразумению маленький караван попал под обстрел и потерял половину верблюдов. С этими придурками на зоне договариваться уже нет желания. Теперь надо на чем-то догонять своих, машин в городе не осталось, а верблюды двойную нагрузку тащат, но неохотно.

— Амигос не погонятся по караванной тропе, когда можно грабить город, — сказал Студент.

— Янки их еще отправят штурмовать военную базу в горах, — сказал Юзеф.

— Если мы возьмем карьерный самосвал, он пройдет по пустыне.

— А горючка? — спросил Колоб, — Он же жрет как черт.

— Бак четыреста литров, хватает на четыреста километров. Если закинуть в кузов несколько бочек-соток, то нормально. Двухсотки будет очень тяжело выгружать по одной.

— Если ты такой умный, то почему сразу не предложил бежать на Белазе?

— Потому что если бы на нем можно было сбежать, я бы давно сбежал. Рудник огорожен и обвалован со всех сторон, выезд только через ремзону, где Белазы собирают и чинят. И в ворота наружу Белаз не пролезет, потому что нечего ему снаружи делать.

— Тогда к чему ты его сейчас вспомнил?

— Есть место в ограждении, где надо подогнать экскаватор, там снести ковшом, тут подсыпать грунта, и Белаз проедет.

— Почему сразу не предложил?

— Я тебе рассказал еще в первые дни. Про это место знают все водилы. Но пока на вышках охрана, экскаватор туда даже не доползет. Сам подумай, надо доехать на экскаваторе, покопаться, подогнать Белаз в ремзону, краном загрузить в кузов бочки, проехать через карьер с бочками в кузове, выехать. И что потом? Уйти от погони? Незаметно пересечь пустыню на грузовике, который видно с горизонта?