Семиозис - Бёрк Сью

Самый уязвимый здесь я, потому что знаю, что такое звезды. Это солнца, и у них есть свои планеты, и путешествие к ним будет более длинным и сложным, чем я когда-то полагал, однако чем больше я знаю, тем более реальной становится эта идея, и подобные устремления нарушают баланс. Мои потребности перестали быть простыми.

Миряне тоже видят звезды и мечтают о путешествиях. Я спрашиваю у них когда, а они отвечают «однажды», и они не лукавят. Когда этот день наступит, мы полетим вместе – их потомки и мои семена, и саженцы, и корни. Горшки ограничивают, но я способен терпеть. Это станет сладким плодом цивилизации. Объединенные усилия людей и стекловаров ускорили бы наступление этого момента.

Небольшая стая мотыльков – первая кочевая группа – прилетела с юга. Они приучены приносить мне на анализ кусочки мяса в обмен на нектар, и именно таким образом я впервые глубоко проанализировал физиологию стекловаров. Благодаря этим сведениям сегодня ночью я составил поразительный план. Мутуализм можно навязать. Цивилизацию можно внедрить принудительно. Это разрешит ситуацию без варварства, однако столь сложный план потребует содействия всей нашей экосистемы и невиданной отдачи со стороны людей и растений. Его провал приведет к еще более серьезной катастрофе.

В доме у Люсиль горит лампа. На эту идею меня вдохновила ее преданность дружественности. Сосна присоединяется к часовым и вышагивает по стенам, словно орел. Ограничения, наложенные на ее реакцию на атаки стекловаров, сделают мой план осуществимым.

Стекловары просыпаются. Новые музыканты продолжают концерт. Крупные касты собираются для обсуждения беспокоящих действий этого дня. Они неуклюже копируют луки и стрелы людей. Они испортили мою рощу, но хотя бы ее не поджигали.

Люсиль приходит в Дом Собраний. Я делюсь новостями о драме с фиппольвами, а мой корень юмора вставляет:

«Может, дети сделают им беруши?»

Это чепуха, если принять во внимание устройство слухового аппарата львов, но чепуха – это вид юмора. Она смеется и пересказывает шутку Бартоломью, когда тот приходит.

Народу становится больше. Я делюсь моими наблюдениями относительно стекловаров и луков, и, обсудив их, Сосна приходит к выводу, что у стекловаров не хватит опыта, чтобы создать по-настоящему опасное оружие.

– Однако они могут быстро научиться, – отмечает она. Раздается особо противный и громкий музыкальный пассаж. – Надо бы убить бедняжек, чтобы не мучились.

«Работники утомлены и истощены», – сообщаю я.

Сосна противно улыбается.

Собрание начинается с полным кворумом комитета плюс немалым количеством других граждан. Без работы на полях людям почти нечего делать. Охотники сидят далеко сзади, аккуратно заостряя стеклянные наконечники стрел.

Этой ночью размышлял не только я. Охотники Поколения 4 предлагают провести вылазку в лагерь стекловаров. Мастеров-охотников мало, а от старости они стали хрупкими, словно сухие тростинки, но они хитры – и их план восхищает своей смелостью.

– Главное вот что, – говорит их представитель, Орион. Загорелая кожа у него на лице обвисла складками, которые почти занавешивают его глаза. – Нам надо либо их всех убить – либо как-то справляться с выжившими. Они будут настроены враждебно, потому что мы убьем их друзей и родных. – В юности он много лет наблюдал за горными пауками, и в результате его знания привели к мирному сосуществованию. – Но мне кажется, что нам в любом случае надо убивать как можно меньше. Может, только Клетчатого. Значит, будет множество пленных. Не очень хороший план, но он может сработать.

Его план имеет некоторое сходство с моим. Наибольшую поддержку он получает от фермеров.

– Они даже свалили несколько охраняемых каробов! – говорит фермер Хакон. – Стивленд, деревьям все это не нравится, правильно?

Вот мой шанс.

«Не нравится. И тюльпаны злятся. И ананасы. Хлопок. Пщеница. Чечевица. И остальные. Они привыкли к уважению и заботе, но понимают, что их союзные животные подверглись нападению. Прямо сейчас мне жалуется семенной картофель, посаженный на песчаной речной низине: его собирают до того, как он успел создать новое поколение».

– Наш картофель! – восклицает Хакон.

«Растения жалуются, – продолжаю я, – но они не могут действовать. А мы действовать можем. У меня есть предложение. Оно не слишком отличается от того, что придумали охотники. Перед атакой нам надо вывести стекловаров из строя, добавив в их пищу вещества, вызывающие ступор. Полагаю, что смогу убедить другие растения это сделать. Когда стекловары будут беспомощны, нам надо забрать у них оружие и имущество. Тогда для выживания они вынуждены будут сотрудничать с нами, а мы обучим их вести себя цивилизованно. Я рассматриваю это как одомашнивание стекловаров, точно такое же, как ваше одомашнивание фиппольвов».

Молчание. Наконец, кто-то говорит:

– Но стекловары воняют.

Хохот.

«Они мылись, когда жили здесь», – говорю я, вызывая новые взрывы хохота, хотя это замечание было произведено не корнем юмора.

– Сотрудничать? – переспрашивает Хакон. – Они будут сотрудничать до тех пор, пока не получат то, чем нас всех можно будет прикончить.

«Это потребует много времени и внимания, – отвечаю я, – однако результат станет невероятно полезным для всех нас».

– Вещества, вызывающие ступор, – негромко говорит Мари. – Это очень сложное соединение.

Она права. Я на это замечание не отвечаю.

– А почему бы их просто не отравить? – осведомляется Хакон.

Мари смотрит на него с гневом, а потом переводит такой же взгляд на Ориона.

– Мы уже поставили целью сосуществование, – медленно произносит она.

Все замирают.

Наконец Сосна недоверчиво говорит:

– То есть мы отправляем их в обморок и забираем у них оружие.

«Мы забираем все, – уточняю я. – Одежду, корзины, шатры. До этого момента мы реагировали сдержанно. Они увидят, что мы не хотим им вредить, но заставим их сотрудничать».

– А может, они не захотят сотрудничать, – говорит Орион.

«Я согласен, что план не лишен риска, – говорю я. – В его основе – постепенное установление взаимного доверия и сотрудничества путем навязанного ненасилия. Потребуется немало терпения и усилий, чтобы заставить их дружить. По сути, мы рекрутируем симбионта. – Молчание. Я добавляю в качестве ободрения: – Растения часто так делают в отношении животных».

– Давайте все обговорим поэтапно, – предлагает Люсиль.

Она заинтересована – и ее интерес заразит других. Этот план отличается от той процедуры, с помощью которой я приманил людей из их старого поселка в этот город, однако основа остается той же. Мы должны вознаграждать должное поведение, пока оно не превратится в естественное.

Мы обсудили примерно половину вопросов, когда я получаю сообщение о том, что стекловары движутся. Часовые со стен дают то же предупреждение почти сразу же. Идет весь состав основных – все сорок, – и направлением, похоже, служит источник городской воды. Это может стать катастрофой. Вода поступает в город от родников по трубам, и родники – это самая уязвимая часть водоснабжения.

«Я извещу остролистые ирисы», – говорю я.

Десять лет назад по моему предложению мы высадили ирисы, чтобы защищать родники и начало трубопровода. Ирисы жаждут крови сильнее, чем я. Они выделяют антикоагулянты на стекловидные ланцеты, покрывающие их листья, а наземные корни готовы впитать всю пролитую кровь. Ланцеты закреплены непрочно, так что если стекловары попытаются их скосить, то поднимут тучи стеклянных лезвий, причем немалая их часть окажется настолько мелкими, что со вдохом они попадут в легкие стекловаров и разорвут их изнутри сотнями порезов.

– У нас есть время, – заявляет Сосна и, повернувшись, кричит: – Созывайте бойцов!

Лучники и дети-посыльные, присутствовавшие на совещании, разбегаются. Она кричит мне:

– Сколько времени понадобится на то, чтобы опоить стекловаров?

«Два дня. Мне надо договориться с другими видами, например с тюльпанами, а они мыслят медленно и поверхностно. Мне придется помогать им создавать нужные соединения».