Новый гость из созвездия Лиры (ЛП) - Брюэр Джин

«Мы просто не можем позволить этому случиться. Сокращение потребления мяса — это только одна сторона проблемы» — кипел Ван — «Если люди начнут пересматривать свои представления о мире, то начнут прежде всего заботиться о себе, а не выполнять то, что от них требуется. Вы знаете, к чему это приведёт, сэр? Это приведёт к тому, что мы больше не сможем рассчитывать на постоянный рост продаж наших товаров. Люди откажутся участвовать в наших войнах, перестанут получать удовольствие от тяжёлого физического труда. Настанет хаос! Какой мир мы тогда получим?»

«А кто эти „мы“?»

Он посмотрел на меня долгим взглядом и хмыкнул.

«Нам нужно с ней поговорить».

«И мне тоже. Но сначала нам нужно её найти».

«Найти её?» — грозно прохрипел он.

«Я уже говорил, что не могу контролировать её передвижения даже по территории госпиталя».

«В пятницу в полночь» — скомандовал он — «На этом месте».

«Я могу лишь спросить у неё. Ничего не обещаю».

Ван многозначительно вздохнул.

«Доктор Брюэр, до этого момента мы обращались с вами очень вежливо, так ведь?»

«Ну…»

«Вы же понимаете, что если дело касается национальной безопасности, мы можем принять очень жёсткие меры…»

Кажется, я слишком устал для подобных дискуссий.

«Я же сказал, что передам ей!» — закричал я — «Если она не придёт, тут уже ничего не поделаешь!»

Он повторил ледяным тоном: «Проследите, чтобы она была здесь в полночь в пятницу».

Они синхронно повернулись и ушли с трассы.

Я направился к дому.

«Хорошего дня!» — крикнул мне вдогонку Дартмут (на часах было десять часов вечера).

Карен ждала меня на кухне. Когда я вошёл, она спросила: «С кем это ты разговаривал на улице?»

Мы оба засмеялись, а потом заплакали.

* * *

Не знаю, было ли это связано с федералами, но в ту ночь мне приснилось, что я разговаривал по телефону со своим редактором. Он принял решение не публиковать четвёртую — и наверняка последнюю — часть саги о планете Ка-Пэкс. Решение было связано с тем, что Джером Дэвид Сэлинджер[140] написал роман/эссе/автобиографию/сценарий фильма/короткий рассказ/собрание стихов на три миллиона слов, и весь издательский дом был занят работой над произведением на многие годы вперёд.

Я резко проснулся оттого, что в пять утра зазвонил телефон. Карен взяла трубку и передала её мне. Мне звонил Смайт, спешащий рассказать, что британский журнал, который впервые поведал миру о беременности флед, прошлым вечером появился на полках Великобритании, а сегодня уже продавался в США.

«Извините за беспокойство,» — произнёс он радостно — «но мне показалось, что вам будет интересно узнать, что почти все номера уже распроданы и мы печатаем дополнительный тираж».

«Неужели это не могло подождать? Зачем было меня будить?»

«Думал, вам также интересно будет узнать, что к нам начали поступать звонки и электронные письма, и статистика два к одному в пользу…»

«В пользу чего?»

«В пользу беременности».

«О чём вы говорите?»

«Мы ожидали множества гневных писем, в которых бы осуждался секс между разными видами, но по бо́льшей части люди хотят узнать, когда родится ребёнок и какой подарок ему преподнести или что-то в этом роде».

«Материнские чувства…».

«И отцовские тоже».

«Хотите сказать, они желают узнать, кто же отец?»

«Да, конечно. Уже многие мужчины признали себя отцами ребёнка, и это только начало. Чёртова статья только вышла!»

«Хотите сказать, все они спали с…»

«Не совсем так. Думаю, она действительно спала с большинством из них».

«Как такое возможно?»

«Кажется, она много путешествует».

«И что будет дальше?» — вопрос был риторический, но Смайт всё равно ответил.

«Конкурс на лучшее имя для малыша. В следующем месяце мы подведём итоги. Как думаете, флед будет ещё на Земле? Она могла бы сколотить состояние, участвуя в ток-шоу по всему миру, пока не родит ммм… кого бы то ни было. Этот номер журнала будет самым продаваемым за всю историю. Даже номер про Джона и Йоко[141] уступит ему в продажах. Напомните отправить вам банку пи́кулей[142] или что-нибудь подобное».

Он продолжил говорить о перспективах своего карьерного роста, а перед тем, как повесить трубку, спросил: «Вы не ожидаете новых гостей с Ка-Пэкс?»

«Откуда мне знать?»

«Надеюсь, вы сразу расскажите мне о нём. Или о ней…»

«Тогда вам лучше приготовить две банки пи́кулей» — я зевнул. Он истерически захихикал перед тем, как положить трубку.

Я безуспешно пытался снова уснуть. В одном я был уверен: если прилетит ещё один гость, возиться с ним будет кто-нибудь другой.

Я встал с кровати в районе семи утра и вышел за дверь, чтобы забрать газету. Ван сверкнул значком и протянул мне свежий номер «Таймс»[143]. Дартмута нигде не было видно.

«Ребята, вы вообще когда-нибудь спите?» — унылым голосом спросил я.

«Это секретная информация» — ответил Ван — «Но вот что я могу сказать: сон — это признак слабости».

«Должно быть, я очень сильный: тоже часто не могу уснуть».

Он молча оглянулся.

«Ну» — спросил я мрачно — «с чем пришли?»

«Просто хотел узнать…» — начал Ван, прежде чем начать задыхаться от слёз.

Я неловко ждал.

Он украдкой огляделся по сторонам и продолжил: «Хотел поговорить с вами с глазу на глаз про мистера Дартмута».

«А, понял. Зайдёте внутрь?»

«Нет, спасибо. Я бы предпочёл сохранить наш разговор в тайне».

Я бессознательно постукивал газетой по бедру.

«Ну хорошо. Чем могу помочь?»

Он с подозрением осмотрел окрестности.

«Это не для записи. Согласны?»

«Окей».

«Я беспокоюсь за психическое здоровье своего напарника. Думаю, у него начались галлюцинации. Возможно, это Альцгеймер[144]».

Я задумался, не было ли это каким-то трюком, но Ван действительно выглядел взволнованным, даже отчаявшимся.

«Простите, но ничем не могу помочь. Я на пен…»

«Не вы, доктор Брюэр» — прохрипел он — «Я надеялся, вы попросите флед осмотреть Дартмута».

Несмотря на то, что поза и выражение лица Вана не менялись, из глаз его текли слёзы.

Я похлопал агента по плечу. Он вздрогнул, как будто моя рука была рукой Господа Бога.

«Поговорю с ней» — пообещал я — «Вы давно работаете вместе?»

Сдавленным голосом он ответил: «В прошлом он поймал пулю, предназначенную для меня, и спас мне жизнь. Я всё ещё в долгу перед ним».

Внезапно он встал по стойке смирно, приставил распрямлённую руку к виску и прокричал: «Спасибо, сэр!»

Я неловко повторил этот жест.

«В полночь пятницы» — напомнил он шёпотом, когда я заходил в дом.

Оказавшись внутри, я выждал несколько минут перед тем, как осторожно посмотреть в дверное окно. К дому подъехала странная машина с наростами по всему кузову. Ван побежал по дороге, затем исчез за машиной, и она скрылась из виду. Мне пришло в голову, что флед как раз-таки была землянкой, а федералы — с другой планеты.

* * *

Когда я приехал в МПИ, то не заметил ни следа от камер и прочего оборудования. Всё было как раньше: пациенты занимались привычными делами, хотя выглядели грустнее обычного — закономерный упадок настроения после весёлого дня накануне. Но было кое-что ещё. Флед снова исчезла. Но пока не на КА-ПЭКС. Она оставила мне записку: «Я ненадолго отлучусь». Я не знал, где она и как долго будет отсутствовать (надеюсь, как и ребята из ЦРУ), но подозревал, что сейчас флед готовит к полёту будущих эмигрантов или проводит владельцам стадиона экскурсию по Солнечной Системе. Я предполагал, что она ещё раз встретится со мной перед отбытием, но с капэксианцами ни в чём нельзя быть уверенным. Я утешался тем знанием, что флед обещала навестить Стива и его семью, не говоря уже про Организацию Объединённых Наций (если получит приглашение). Представители государства тоже хотели бы её видеть, но это была их забота, не моя. И ещё она пока не предоставила образцы крови и мочи для анализа на предполагаемую беременность.