Сказки о воображаемых чудесах - Кинг Стивен

— Это что, будет загадка о существе, которое ходит на четырех ногах утром, на двух ногах днем и на трех вечером? Если так, то…

— Конечно нет. Все, я придумала. Готова?

— Да, дорогая Сфинкс.

— Я скажу вам о том, кто молвой вознесен до небес,

Ну а я не согласна с молвой: он лукав, точно бес.

А потом — и о том, что рисует на окнах мороз,

Когда холодно так, что за дверь и не высунешь нос.

Но вот приходит Люси, чтоб город свой спасти,

И имя ей должна ты сейчас произнести.

Я на минутку задумалась.

— Ну что ж, — сказала я. — Молва возносит до небес героев. А я знаю, как вы ненавидите героев, потому что они вечно важничают, преувеличивая свои подвиги. И, раз уж мы заговорили об этом… Не рассказывала ли я вам, Сфинкс, что французского императора, Наполеона Бонапарта, считают образцовым героем? Поэтому мне кажется, что с вашей стороны немножко странно выполнять его поручения. Что же до второго… Зимой на окнах появляется иней. — Я начала плакать, никак не могла удержаться от слез. — И если сложить эти слова вместе, то получится «героиней». Я крайне польщена, что вы назвали меня так. И мне правда очень, очень жаль, что я вынуждаю вас броситься вниз и разбиться вдребезги.

Сфинкс улыбнулась:

— Умная девочка, — сказала она и лизнула меня острым розовым язычком. Наверное, сфинксы так целуются.

И затем она спрыгнула с парапета вниз… вниз на улицу Грейт-Титчфилд.

И — ох! — что за глупости рассказывают нам в мифе про Эдипа! У Великого Сфинкса есть орлиные крылья, и как же крылатое создание может упасть и разбиться?

Медленно взмахивая крыльями, она поднималась все выше и выше. Лондон под ней был сумрачен и хмур, похож на город могил и таинственных духов — это звучит довольно пугающе, знаю, но я была рада, ибо именно такой город пришелся бы ей по душе. Пролетев над серебряной лентой Темзы, она свернула на восток и скрылась вдали, направляясь в Грецию; и все рдяно-золотое великолепие заката отражалось на ней, на этой Обитательнице Высот.

________

Сюзанна Кларк живет в средневековой части Кембриджа (Англия). Она является автором произведения, получившего множество различных наград и пользующегося любовью публики, — романа об английской магии «Джонатан Стрейндж и мистер Норрелл» («Jonathan Strange & Mr Norrell»). Также она написала целый ряд рассказов о магии, где действие происходит в Англии XVII и начала XIX века. Большинство из них попали в сборник «„Дамы из Грейс-Адье“ и другие истории» («“The Ladies of Grace Adieu“ and Other Stories»).

«Обитатель Высот» — это рассказ о юной девушке, которая заводит необычного друга на чердаке школы-пансиона. Изначально история была написана для Би-би-си и до этого сборника нигде не публиковалась.

Исцеление Бенджамина

Деннис Дэнверс

В бескорыстной и самоотверженной любви зверя есть нечто покоряющее сердце всякого, кому не раз довелось изведать вероломную дружбу и обманчивую преданность, свойственные Человеку.

Эдгар Алан По, «Черный кот»

Я получил дар исцеления, когда мне было шестнадцать. Я стоял на коленях в спальне, склонившись над своим умирающим котом Бенджамином. Он пытался заползти под кровать и умереть там, но я ему не позволил: вытащил его наружу и крепко обнял, прижавшись лбом к его голове. Он был на год старше меня. Он был со мной всю жизнь. Я не представлял себе, как буду жить без него. Он перестал дышать, сердце его остановилось, и я стал молиться за него, хотя вообще я тогда редко молился, да и сейчас молюсь нечасто. Я сжимал его в объятиях, пытаясь сосредоточить на нем свою волю, представляя, как он восстанет из мертвых, живой и здоровый. Я не знал, что еще делать; я рыдал, и сердце мое разрывалось на части под мучительную песню Джоан Баэз «Старина Хмур».

…Умер мой Хмур, хоть не мог никак умереть: Даже земля затряслась у меня во дворе. Вырыл могилу лопатою из серебра, Опустил на цепях его тело: настала пора. И с каждым звеном я по имени звал его: Старый мой Хмур, ничего, старина, ничего. Верный мой пес, скоро снова я встречу его!

Бенджамин шевельнулся под моей рукой, и я ладонью ощутил, как тяжело и уверенно забилось его сердце. Я отпустил кота: он встал и пошел к двери, задрав хвост трубой. Он хотел наружу. Через час он проголодался и запросился обратно. Выглядел он хорошо. Отлично выглядел.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

После этого исцеления я отвел его к ветеринару на осмотр. Но не к тому, к которому мы носили его еще котенком, не к мистеру Дидерада. Я подумал, что он нипочем не поверит, что это тот же самый полуслепой, кастрированный старый кот на негнущихся лапах, который дышал на ладан и был так слаб, что врач буквально отказался его лечить всего неделю назад. Новому ветеринару я сказал, что Бен был бродячим, и я собирался взять его к себе. Доктор определил, что коту около четырех лет, и уверил меня, что животное абсолютно здорово. И за все эти годы все ветеринары говорили, что Бену около четырех и что он находится в прекрасном здравии. По кошачьему летоисчислению это около двадцати восьми; отличный возраст, как мне кажется. Видимо, Бенджамин выбрал наиболее подходящий и решил остаться в нем. А я тем временем взрослел. Вот уже много лет, как я перестал водить его к ветеринару: поблизости просто не осталось тех, которые не были с ним знакомы. Бену доктор был не нужен, и мне казалось бессмысленным раз в полгода тратить деньги на то, чтобы меня снова уверили в бессмертии моего кота. У него даже клещи в ушах не заводились, блох тоже не было, словно даже в мире насекомых было известно, что о нем заботится само Провидение.

И вот тридцать лет спустя, когда мне было 46, Бенджамин все еще жил у меня. Давайте я посчитаю за вас: ему было 47. По-кошачьи это 329. Даже если принять на веру теорию о девяти жизнях, получалось, что в каждой из них он прожил больше, чем 36 лет. Нет. Бенджамин не был обычным котом.

Когда ему было 17, родители поверили, что доктор Дидерада воскресил его при помощи каких-то волшебных витаминов. Они охотно верили в разную чушь, но даже для них сорокасемилетний кот был бы чересчур. После того как я съехал из родительского дома, мы виделись нечасто, но я каждый раз врал им, что Бен — это новый кот. Им казалось странным, что я всех новых питомцев называю одним и тем же именем, но они и так знали, что я странный, я же был их сыном. Хорошо, что Бен был довольно обычного окраса — серый, полосатый, с белыми носочками — и с совершенно стандартным мяуканьем. Моя бывшая жена Пенни знала Бена семь лет, жила с ним в одном доме пять лет, но так ни разу и не заметила, что он не стареет. Она не была кошатницей. И вообще, насколько я знаю, никаких животных особо не жаловала. Ей нравилось наблюдать за обезьянами в вольере, но ведь это не считается? Знаю, звучит странно, но это одна из причин, по которым мы расстались. Я не мог жить с человеком, который равнодушен к животным. И в этом есть смысл: люди ведь тоже животные, умные и беспокойные, но все же.

Так или иначе, она мирно сосуществовала с Беном, и он никогда не нарывался на неприятности. Больше года я ни с кем не встречался, и никто из моих подруг не проводил с Беном много времени. А потом, когда мне было 46, я познакомился с Шэннон. Но на свидания мы ходили недолго: наш третий совместный выход в свет начался в пятницу в четыре — она закончила работу на час раньше — и закончился во вторник днем. Я сказал Бенджамину, что никогда в жизни еще не испытывал ничего, что сильнее напоминало бы мне воскрешение, и, может, теперь я начну понимать его лучше. А он отметил, что для того, чтобы воскреснуть, обязательно нужно сначала умереть. Он притворился мертвым и затем резко подскочил, виляя хвостом: это был его любимый трюк. Хитрый мерзавец! Я всегда разговаривал с Беном. Но отвечал он не всегда.