Ельник - Ульяна Ма

всегда, хотя Маре было невыносимо жарко. Фитили затушены, остался лишь приглушенный прохладный звездный свет, сочащийся через приоткрытое окно.

– А сказку? – осторожно спросила Мара, видя, как Галая собирается уходить. Женщина развернулась, охнула, снова обтерла руки о передник. Ладони сухие, но она просто нервничала в присутствии стража.

– Большая уже, – наспех выдумала старушка и поспешила удалиться из спальни. Мара осталась один на один в темноте с нареченным Даудом.

Глаза, конечно, не смыкались. Мужчина стоял лицом к двери, заведя руки за спину – привычная поза. Интересно, а его глаза закрыты?

– А ты не спишь? Сон тоже не нужен, как и еда?

– Не нужен.

«Интересно, если я буду его засыпать вопросами, он будет раздражаться?». Такие мысли редко посещали Мару, потому что она знала: и Лада, и матушка, и Галая, и даже умиротворенный учитель Арай – все взрослые не любят, когда им задают много вопросов. Все эти вопросы слишком мелкие и глупые с высоты их почтенных возрастов. Но Мара так и не научилась отличать глупый вопрос от стоящего.

– Как можно жить без еды и сна? – она поинтересовалась осторожно и немного сощурила глаза, словно может рассмотреть те самые проскальзывающие нотки раздражения еще до того, как они повиснут в воздухе. Все ее тело напряглось. Маре очень не хотелось злить Дауда.

– Я могу.

Без тени злости и раздражения. Все тот же ровный бархатный голос. Не шелохнулись его плечи, руки, он не повел в сторону головой. Его ровная, черная, как стена, фигура осталась монументально неподвижной.

– Я вот так не могу. Я умру без еды. А без сна я… я… усну. Прямо упаду и усну.

Тишина. Тишина – тоже признак вот-вот разгоревшегося гнева. Еще один вопрос, еще одна капля в это море, и он точно сломается, махнет рукой, повысит голос или, что еще хуже, глянет на нее своими желтыми глазищами. Может быть, они даже светятся в темноте.

– А вы из какой крепости?

– Нам-Карк’хтагх.

– Что-что?

– Вы не сможете выговорить. Называйте ее Машинной. Или просто Крепость-из-машины.

Так вот, откуда был акцент Дауда. Столь едва различимый говор прекрасно чувствовал себя в этих странных словах. Бархатный голос словно запел, затанцевал, заволок гортань, разлегся ковром на языке и вылетел бабочкой – так звучали грубые слова этого чужого, сложного языка в речи Дауда.

– Скажи еще раз!

– Нам-Карк’хтагх, – терпеливо произнес Дауд, не выразив ни грамма раздражения. Мара чуть присела на кровати, опираясь спиной в атласную гусиную подушку.

– Это далеко?

– Крайний юг.

– Это очень далеко. Там очень жарко. Учитель рассказывал, что на камнях Крайнего юга можно пожарить яйца и они сгорят. Это правда?

– Не знаю.

– Ты не жарил яйца на камнях?

– Нет.

– Там много камней?

– Да.

– У нас вокруг совсем нет камней. У нас зеленая крепость, – Мара окончательно села на кровати и стала оглядывать темную комнату. Что бы такого интересного показать Дауду, чтобы ознакомить его с ее мирком? – Ты знаешь, что я умею выращивать деревья? То есть не как садовник, конечно. Я могу приложить руки к земле, и появится росток. Знаешь, знаешь?

– Знаю.

– У меня это от прабабушки. Мама думала, что дар достанется моей сестре, но появился у меня, – Мара снова подошла к книжной полке и выудила оттуда путеводитель по крепости. – Как думаешь, я смогу озеленить мировую пустыню? Смогу Крайний юг сделать густыми тропиками?

– Нет, не сможете.

– Мама так же говорит, – она подошла к Дауду, но он стоял так близко лицом к двери, что, казалось, кончик его носа касается ее лакированной поверхности. Мара попыталась его обойти, протиснуться к двери, чтобы всунуть в руки книгу, но Дауд оставался каменной стеной.

– Ты не мог бы развернуться?

К ее удивлению, Дауд даже не замялся, а тут же, приподнявшись на носках, совершил ровный поворот. Так разворачивался брат Мары – по-военному. Этот жест очень напомнил ей брата, и на мгновение она даже погрузилась в воспоминания о нем, но, увы, помнила слишком мало: уже семь лет как Сварг воюет в пустынных землях Крайнего юга.

Теперь Дауд смотрел в окно. Мара на всякий случай задернула легкие занавески, прибавила огня в лампаде и протянула книгу, распахнутую на нужной странице. Но, как и в прошлый раз, Дауд не взял ее в руки, а лишь бросил равнодушный взгляд на страницы.

– Смотри! – для убедительности Мара даже ткнула пальцем в нужную картинку.

Дауд опустил глаза, они забегали по строчкам. Неужели он и читать на их диалекте умеет? Да еще и в такой темноте? Мара учила много разных диалектов, даже южный диалект крепости Хрисош, но пока плохо его знала, да и учитель не настаивал на идеальном произношении и письме.

– Это наша крепость. Она окружена черным камнем, он очень прочный. А внутри – наш чернокаменный дворец, тоже огражденный. На территории, – она указала пальцем на рисунок хвойного леса, – растут елки. Их выращивали мои предки. За пределами крепости тоже елки, но их не много. Я тоже буду что-то выращивать для нашей крепости. У нас красиво. Тебе нравится?

– Мне безразлично.

– Как грубо, – Мара тут же захлопнула книжку и бросила ее на чайный столик. Она упала на редкость громко – видимо, из-за тишины, стоящей во всем дворце. – Тебя не учили быть более тактичным?

– Нет.

– Тогда я научу. Если ты видишь, что собеседник увлеченно о чем-то рассказывает, то прояви встречный интерес, задай вопрос или хотя бы не высказывай открытое недовольство. Понятно?

– Да, госпожа.

Мара хотела было что-то добавить, но вдруг Дауд проявил неожиданную инициативу и продолжил фразу:

– Но вы не правы.

– Это вежливость!

– Я не обязан интересоваться чем-либо только потому, что это интересует вас. Я здесь для вашей безопасности, не более того.

Сначала в горле перехватило дыхание, затем это дыхание вышло горячим потоком из раздувшихся ноздрей девочки. Да что он себе позволяет? И учитель, и мама, и няня в один голос твердят, что важно проявлять интерес к собеседнику, чтобы не показаться грубым.

– По-твоему, я не обязана, например, поддерживать беседу с сестрой о ее женихах, потому что мне это не интересно?

– Верно, вы не обязаны.

– Но я тогда буду грубой! – Мара тут же осеклась, поскольку сказала это слишком громко. Затем перешла на шепот, чтобы случайно не разбудить Галаю в соседней комнате. – Это может обидеть человека.

– Пусть обижает. У вас есть вы и ваша задача. Не распыляйтесь на то, что не входит в задачу.

Возмущение, нарастающее вулканом в груди, вдруг поутихло. Мара выглядела сосредоточенной: тонкие брови нахмурены, она усиленно кусала обветренные