Дар Кощея - Наталья Способина

После обеда Никита хитросплетением одинаковых коридоров вывел их из корпуса. Они оказались в уютном парке с фонтанчиком в виде золотой рыбки и беседкой, увитой виноградом. Цветочные клумбы пестрели тюльпанами всевозможных оттенков. За парком вновь начинались сосны.

– Тот корпус, где мы обедали, – исследовательский. Учебных корпусов три. Вон там, – Никита указал на видневшееся за соснами белое здание, – экологи и метеорологи.

– О, моя мама оканчивала этот факультет, – оживилась Ева. – Правда, она по профессии не стала работать. Разочаровалась в волшебстве.

– Бывает, – вздохнул Никита. – А там, куда мы идем, будешь учиться ты, если не передумаешь, – подмигнул он Еве, и она улыбнулась.

Было приятно, что он помнит о ее желании стать реставратором артефактов.

– Сама школа тоже большей частью обитает в корпусе артефактов, – продолжил меж тем Никита. – Некоторые уроки проводятся на других кафедрах, но это уже после десятого класса.

– А до города отсюда далеко? – спросил Жаров, убирая в карман смартфон, который и на улице ожидаемо не работал.

– Возле шлюзовой, из которой вы вышли, есть выход за территорию. Оттуда ходят автобусы и маршрутки до Петрозаводска. Ехать где-то час. Но вас все равно за территорию не выпустят.

– Да ладно? Ни одной дырки в заборе? – изумился Жаров.

– Это режимный объект. Отсюда даже комар не вылетит. Впрочем, и не залетит. Кстати, если не хочешь связываться с волшебством бытовым, можно заниматься охранными видами. В исследовательском корпусе целый этаж спецов, отвечающих за безопасность.

Жаров неопределенно хмыкнул, а Ева подумала, что доверять ему безопасность хоть чего-либо – дело гиблое. И спустя несколько секунд вопль Валеры это подтвердил. Стоило им пройти мимо фонтана, как незаметно отставший Жаров зачерпнул воды в ладони и вылил ее Валере за шиворот.

Тропинка, петлявшая между соснами, вывела их сперва к зданию корпуса экологов, потом вновь завела в лесок, и спустя пару минут Ева оказалась перед корпусом, в котором ей предстояло учиться. Все эти «если не передумаешь» она всерьез не рассматривала. Как она могла передумать, если шла к этому всю свою жизнь?

Перед корпусом Ева остановилась, потому что он был… деревянным, как постройки в Коломенском или Измайлово. Если бы он был меньше, его можно было бы назвать теремом, но в том, что бывают терема в четыре этажа, да еще с таким количеством пристроек, она не была уверена.

– Ух ты! – вырвалось у нее.

– Эффектно, да? – обернувшись, спросил Никита. Выглядел он при этом так, будто лично этот терем построил. – Здесь практически каждая вещь аутентичная. Не исходные артефакты, конечно, но с историей. Например, вот этот колокол, как говорят, с корабля Синдбада-морехода был подарен нашей академии сто сорок лет назад.

Никита указал на корабельный колокол, висевший на стене справа от крыльца, и добавил, повернувшись к Жарову:

– Позвонить не вздумай, а то такой переполох начнется.

Это он зря, конечно, сказал. Жаров же теперь из принципа позвонит.

– Ручка вот тоже из избы Бабы-яги, – прокомментировал Никита, поднявшись на крыльцо и потянув за большую кованую ручку. – Идемте.

Он вошел первым. Жаров с Голосовым вошли за ним. Заглядевшаяся на колокол Ева спохватилась и побежала следом, но дверь успела закрыться: Лика, стоявшая на верхней ступеньке, почему-то ее не придержала.

– Что случилось? – спросила Ева, заметив, что Лика застыла, вытянув руку перед собой, будто от кого-то защищаясь. Сразу почему-то вспомнился ее испуг в вагоне волшебной дороги.

– Ничего, – тряхнула челкой Лика и не двинулась с места.

– Мы идем? – на всякий случай спросила Ева, указывая на дверь.

– Идем, конечно, – огрызнулась Лика и вдруг жалким голосом попросила: – Открой дверь, пожалуйста.

Ожидая подвоха, Ева остановилась перед дверью и осторожно коснулась прохладного металла ручки. Стоявшая рядом Лика при этом смотрела на нее так, будто должно было случиться что-то плохое.

– Да что такое? – воскликнула Ева, разозлившись не только на Лику, но и на себя за то, что успела испугаться неизвестно чего.

– Ручка… волшебная, – наконец подала голос Лика.

– Ну да. Никита же сказал.

– Тебе… нормально?

– В каком смысле? – не поняла Ева.

– Тебе нормально ее касаться? – сглотнув, спросила Лика, испуганно глядя на руку Евы, сжимавшую ручку.

– Да.

Дверь распахнулась так резко, что Ева едва успела разжать пальцы.

– Ну где вы там? – спросил Никита и, заметив выражение Ликиного лица, с беспокойством уточнил: – Все нормально?

Ева хотела было сказать, что все не очень нормально, но Лика сверкнула на нее злым взглядом.

– Отлично, – сказала она и протиснулась мимо Никиты в холл.

Здесь было темнее, чем в исследовательском корпусе, потому что окна были гораздо меньше. Никаких волшебных существ не наблюдалось, зато на стенах были развешаны волшебные предметы. Иногда целые, иногда лишь фрагменты.

Ева с интересом остановилась напротив двух костяных зубцов.

«Фрагмент волшебного гребня из Камня-на-Оби».

Ева знала, что если кинуть этот гребень оземь, то «встанет пред врагом войско невиданное».

– Интересно, его еще можно восстановить? – спросила она у Никиты, и тот, подойдя ближе, оказался у нее за плечом.

– Как видишь, в попытках восстановить его уничтожили, – в голосе Никиты прозвучала горечь. – Волшебство не прощает глупости.

«Волшебство не прощает глупости». Кажется, папа говорил так же.

– Да и зачем его восстанавливать? – подал голос Валера. – Что это войско невиданное сделает против современного оружия?

– Ну, воины же волшебные, – повернулась к нему Ева.

Валера засунул руки в карманы вязаной кофты.

– А смерти у них настоящие, – заметил он.

Ева нахмурилась и оглянулась на Никиту.

– Волшебное войско должно быть непобедимым, – упрямо сказала она, потому что так было в сказках, а еще потому, что ей хотелось верить в непобедимость волшебства.

– Да никому оно ничего не должно. Валера прав. Идемте, – с этими словами Никита двинулся в сторону бокового коридора.

Ева вновь повернулась к стене. Правее гребня под стеклом висел кусочек ткани.

«Фрагмент плаща-невидимки. Ирландия, XVII век».

Ева протянула руку к стеклу, будто желая коснуться обрывка, и вдруг вспомнила, что так же нерешительно застыла в воздухе Ликина рука перед ручкой из дома Бабы-яги.

– Идемте, – настойчиво позвал Никита, – а то у нас не так много времени. Наш распорядок строится в зависимости от светового дня.

Ева направилась было за мальчишками, успевшими пропасть из виду в коридоре, ведущем направо, но остановилась и обернулась. Лика не спешила их догонять. Она стояла по центру холла, засунув руки в карманы джинсов, и исподлобья смотрела на волшебные предметы.

Где-то вдалеке Жаров сказал:

– Так сейчас же лето.

– Здесь темнеет раньше, чем в округе, – ответил Никита.

– Идем за ними, а то потеряемся, – подала голос Ева, и Лика, будто очнувшись, уставилась на нее.

– Я такая дура. Зачем я только сюда поехала? – выдохнула она и поежилась.

Еве Лика не понравилась с первого взгляда. Она посчитала ее глупой и заносчивой. Но сейчас, стоило ей увидеть искренний испуг в глазах напротив, вся антипатия испарилась.

– Я могу тебе помочь? – спросила Ева.

– Девочки! – закричал Никита.

– Не уходи далеко, – жалобно попросила Лика. – И если можно, прикасайся к волшебным предметам вместо меня.

Глава 5. Найди в себе волшебника

Класс, в который привел их Никита, выглядел так, будто они вправду находятся в сказочной избушке: слева стоял деревянный буфет с расставленными на полках глиняными горшками, а по всей стене были развешаны обереги из бересты и дерева, плетеные узелки и пучки сухих трав. Над входом висела подкова, на крючке у двери – связка больших ключей. Справа из высоких окон лился яркий свет, падая на кафедру преподавателя. Здесь пахло деревом, медом и луговыми травами.

На стенах кое-где виднелись резные детали, будто к доскам приклеили изображения двухмерных животных. Еве удалось разглядеть большую лягушку, рыбу, а на потолке по центру – небольшую змейку.

Всего здесь было девять парт: по три в каждом ряду.

– Это группа из Москвы! – заявил с порога Никита, и сидевшие в классе ребята помахали им руками.

Ева вновь подумала о том, что из многомиллионной Москвы только они вчетвером решили пойти в школу при академии. Впрочем, в рамках целой России ситуация выглядела еще печальнее. Здесь было семеро человек: три девочки и четыре