Нечисть. Ведун - Tony Sart

небосклоне робко пробивалась луна. Пока бледная, застенчивая, она послушно ожидала, когда солнце наконец свалится за край далекого леса.

Изрядно уставший, я все же постарался ускорить шаг. До заветной чащи по ту сторону пашни было никак не меньше часа пути. И надо было успеть.

Поле, днем полное птичьим гомоном, людским шумом с покоса, смехом ребятни у развозных телег, сейчас наводило жуть. Недвижное, без малейшего ветерка, тихое. Душное.

В голове тревожно прозвучал голос наставника Баяна: «Ночью в поле остаться – хуже смерти. Не просто гибель водится там, а тот, кому лучшее лакомство – ведогонь, душа людская!»

Выругавшись на себя в очередной раз, я перешел на бег. Коробок с заметками больно застучал по ногам.

Надо было остаться на ночлег…

Телегу в низине я увидел сразу, как только преодолел верхушку подъема. Она стояла у самой дороги, немного накренившись вбок. Сердце радостно екнуло: неужто домчим с ветерком? Но я тут же одернул себя: любой селянин знает, что как только тень от косы длиннее роста стала, то срочно к дому собираться. А потому никто по доброй воле посреди поля вечером не встанет.

Закат все никак не сдавался подпирающим сумеркам, а потому там, внизу, можно было разглядеть некоторое шевеление. Чуть помедлив, я решительно двинулся вперед. Даже если это лихие люди, не так страшно, как то, что может застать меня ночью в поле. Уж лучше получить кистенем по темечку.

Чем ближе я подходил к телеге, тем отчетливее слышалось злобное ворчание. Прислушавшись, с облегчением понял, что угрозы ждать не стоит. Возле вывернутого колеса, треснутого и покореженного, возился немолодой уже дядька, поминутно сплевывая, ругаясь и пыхтя. Одет он был просто: широкие бесформенные штаны, рубаха, подпоясанная бечевкой, на которой висел кисет, да сбитые лапти. Встопорщенные и торчащие в разные стороны от ушей волосы лоснились от пота, а лысина томилась испариной. Скорее всего, селянин из ближайших постоев или же малый купчишко.

Занимался мужичок откровенно бесполезным делом: подступался к сломанному колесу то с одной, то с другой стороны в надежде, видимо, что сии действа каким-то чудом починят злосчастную телегу, вытащат ее на дорогу и домчат до дому.

Тяжело вздохнув, я остановился. Не везет тебе, ведун. Но делать нечего: никак нельзя было оставлять в беде непутевого мужика. Да и не поздороваться с встреченным – дурная примета.

Я кашлянул, окликнул дядьку:

– Здрав будь, друже. Что ж ты тут возишься? Негоже к ночи тут оставаться. Бросай скарб, уходить надо!

У меня не было времени на объяснения и задушевные беседы.

Мужичок вздрогнул. Увлеченный, он не услышал моего приближения, а потому резко развернулся с явным намерением обложить на чем свет стоит нежданного советчика, но вовремя осекся, приметив мое очелье. На лице его хороводом пронеслась череда самых противоречивых чувств. Он потупился, что-то промямлил и выдавил из себя, кивая на повозку:

– Лошадь, падлюка, понесла. Порвала поводу и ушла полем. Уйти, говоришь, ведун? А телега? Пожитки! Товар…

Я резко осек его:

– Еще полчаса, мужик, и от тебя рожки да ножки останутся. Сам знаешь, что в поле ночном приключиться может. Идем, живо!

С моей стороны было непочтительно так резко обрывать старшего, но носиться с несчастным купцом я никак не мог. Я очень надеялся, что авторитет очелья ведуна перевесит впечатление от моей безбородой молодости и мужичок не станет упираться.

И правда.

То ли купчишко и сам уже смирился с потерей имущества, то ли уважение к моему ремеслу, то ли просто страх сделали свое дело. А потому лишь поворчав больше для виду, он шустро перекинул через узкое плечо котомку, еще раз грустно поглядел на останки телеги и торопливо засеменил следом за мной.

А я уже спешно вышагивал по колее.

В давящей, звенящей тишине не было слышно ни обычной стрекотни сверчков, ни шелеста травы, ни суматошного порхания ночных тварей. Только глухой стук моего посоха об утоптанную землю и тяжелое сопение нового спутника.

– Меня это, Хватом кличут, – вдруг сказал мужик, чуть обгоняя и заглядывая мне в лицо.

– Неждан, – буркнул я, всматриваясь во все еще такой далекий частокол леса.

Купец меленько закивал, будто получив важный ответ, и продолжил семенить рядом.

Ночь упала на поле внезапно.

Буквально мгновение назад мы шли в сумерках, как вдруг все разом ухнуло в темноту. Луна, моментально набрав силу, залила мир серебряным светом. Все вокруг изменилось до неузнаваемости. Поле превратилось в черное озеро, уходящее вдаль, во тьму. Дорога напоминала теперь блеклые мостки, утопающие в омуте. Виделось все ненастоящим, выдуманным. Я взглянул на белый блин над нашими головами – маленькая, но радость: небо было почти чистым. В безлунную ночь в кромешной тьме выбраться с поля нам было бы невозможно.

– Быстро, – просипел я, непроизвольно переходя на шепот, – нам надо во что бы то ни стало добраться до леса. Делай, что я скажу, без колебаний!

Хват только молча сглотнул. В его припухших глазах плескался ужас. Даже встопорщенные редкие волосы как будто грустно опали.

И мы прибавили шагу.

До леса оставалось не больше трех сотен саженей, и я уже было подумал, что обошлось, когда за нашими спинами раздалось тихое:

– Хват.

Пара мгновений кошмарной тишины.

– Хва-а-ат!

И снова.

Вкрадчивый молодой женский голос, тоскливый, зовущий:

– Хва-а-атушка…

И почти сразу ему вторил детский голосок:

– Хват… Хва-а-а-ат!

Кровь моя застыла в жилах. Ужас ледяным комом подступил к горлу, сдавил нутро. Редко кто мог даже из Ведающих похвастать встречей с ыркой. По крайней мере, из тех, кто был в состоянии что-то рассказать. Уж очень не хотелось мне такой сомнительной чести. До последнего я отчаянно верил, что или мы с Хватом поспеем к лесу, или нечисть нас не учует. Наивны верующие. Страшный обитатель ночных полей нашел нас, и сейчас сквозь пелену страха пробивалась только одна мысль: «Успеть!»

Иначе конец!

Я резко повернулся к своему спутнику, стараясь схватить его за плечо и при этом не обернуться самому туда, откуда мы шли.

Нельзя было ни в коем случае дать Хвату глянуть назад.

Развернуть. Удержать!

И я успел.

Купец только начал поворот (благо он оказался тугодумом и не кинулся сразу вертеть головой по сторонам), а я уже крепко схватил его за плечи, притянул к себе чуть ли не вплотную, стараясь сузить обзор до границ моего лица. Зацепить его взгляд, приковать к себе.

– На меня! На меня смотри, дурень! – зашипел я ему прямо в лицо.

Купец растерянно, очумело глядел на меня. Чуть повел головой неуверенно.