Спи, милый принц - Мэй

Последнее удивило даже Айдена. Школа зачарователей Эбингтона была крупнейшей в столице. В ней обучали магии простолюдинов со способностями к чарам, чтобы те не вспыхнули дикой магией. Большинство потом отправлялось на мануфактуры чаровников, часть не связывала жизнь с магией, и вот эти часто становились клиентами дознавателей. Потому Николаса и раздражало, что Школой теперь владеет лорд Капелл. Дознавателям приходится с ним общаться, а Николас этого совершенно не желал.

– Мы знали, что он не собирается обратно, – спокойно заметил Айден. – Это не новость. В Департаменте он хоть не пересекается с Лореной.

– Точно, – вздохнул Николас.

Они устроились среди вышитых подушек, а на столике из сагарского чёрного дерева стояли забытые кем-то бутылка абсента и сахар. Оглядываясь, Николас прикидывал, где взять чистые бокалы и как бы это сделать, не вставая с дивана:

– Мне не нравится этот хитрый жук. Вот попомни мои слова, я уверен, он и в Праздник смерти влезет.

Крупнейшее торжество империи официально называлось Ночью Безликого и знаменовало собой окончание сезона тёмных ночей и переход к весне. Довольно скоро. Николас попытался сосчитать, но понял, что не помнит, какое сегодня число. Символично, что убийства и запрещённая магия творятся в тёмные ночи.

От мысли Николас быстро отвлёкся, потому что подошёл Роуэн с пустыми бокалами:

– Наливай.

Разложив над стаканами специальные ложечки, Николас поместил туда кусочки сахара, налил абсент, щедро полив и сахар, прищёлкнул пальцами, чтобы вызвать искры. Кубики весело запылали, плавясь и капая в напиток.

Магия кольнула болью в голове, и Николас подумал, что на сегодня с него хватит чар. Как бы то ни было, Айден прав, на магию они потратили много сил, нет необходимости тратить ещё, пока не отдохнут.

– Вы поговорили с Чарли Стоуксом? – спросил Роуэн.

– Да. Выцепили какое-то здание… попробую отыскать, но шансов мало, ничего конкретного мы не успели увидеть.

– А что там?

– След от гнили ведёт туда, значит, там творили запретные ритуалы, после них наша чума и пошла.

– Надеюсь, ты не собираешься соваться туда один, – сухо сказал Айден.

– Иногда я творю глупости, но не до такой степени. Нет, возьму отряд полицейских, респираторы, предпримем все меры предосторожности.

– Я пойду с вами.

– Айдз…

– Ты же сам сказал, все меры предосторожности. Может, там связкой ещё что узнаем.

Опустив ложки с остатками сахара в абсент, Николас щедро размешал и предложил стакан сначала Роуэну, потом Айдену.

– Хорошо, – согласился он. – Тогда завтра ты тоже пойдёшь с отрядом охраны и со мной.

– Куда пойду?

Коротко Николас рассказал о приглашении, переданном через Фелицию. Удивило оно и Роуэна, и Айдена, а последний заметил:

– Охрану я возьму, а вот тебя нет.

– Чего это?

– Майлз сегодня отсыпался весь день. Завтра тебе надо отвезти его домой.

– Почему завтра? Ну послезавтра.

– Потому что мальчику и так сложно. Ты собираешься стать его опекуном, так покажи, что у него есть дом.

Айден был прав, но Николас всё равно надулся и пихнул локтём Роуэна:

– Тебя он тоже никуда с собой не берёт, да?

– Меня никто с собой не берёт, вдруг что выкину.

По связи мазнуло удивлением Айдена, но, посмотрев на расслабленное лицо Роуэна, Николас хмыкнул:

– Да ты пьян! Больше я тебе не налью.

Скрыв зевок в кулаке, Роуэн пожал плечами:

– Это всё равно правда.

Имея в виду то, что он сказал. И Николас мог понять, почему Роуэна не берут. Для его же блага, конечно, но наверняка принца положение расстраивало.

– А зачем тебе куда-то идти? – спросил Николас. – Пусть приходят к тебе. Устрой свой салон.

Аж протрезвев, Роуэн распахнул глаза и уставился на Николаса. Тот пожал плечами:

– Ты всех знаешь, а они сочтут за честь. Салон самого принца Роуэна! Организуй в этом вашем саду с кровавыми деревьями. Месяц буду судачить, и все с восторгом.

Судя по лицу Роуэна, ему эта идея в голову не приходила. Но через пару мгновений он мечтательно улыбнулся, и Николас был готов поспорить, что младший принц уже продумывает закуски. По связи забурлила благодарность Айдена, было приятно, хотя Николас и не совсем понимал, за что именно благодарит друг. Странно, что идея салона ещё никому из них не приходила в голову, она же прям напрашивалась.

Они попивали абсент, когда Николас услышал звук: кто-то из благородных джентльменов притащил трость и теперь постукивал ею по полу. Ничего особенного, но то ли звук слишком походил, то ли от усталости после магии и разговоров с Фелицией… но Николаса окатило внезапным ужасом, звук напомнил ему трость отца.

– Что такое? – встрепенулся Айден.

Но Николас уже понял, что это его воображение, и беспокойно усмехнулся:

– Показалось.

Постукивание было неприятным, но Николас взял себя в руки. После сильных чар тело стало тяжёлым и неповоротливым, и Николас отставил недопитый абсент на стол, ладони вспотели. Ему не нравилось чувство беспомощности. Он ненавидел ситуации, которые не контролировал – в основном поэтому и предпочитал мало пить. Чтобы не терять контроль.

Бездумно поворачивая кинжальный браслет на руке, Николас попытался отвлечься от навязчивой трости. Тем более услышал высокий голос Квентина Розмонда, сына лорда Розмонда, владевшего Табачной компанией Розмонда. Но если отец работал и сделал сигареты модными, то его сын считал себя поэтом и открыто выказывал неприязнь к Николасу.

Похоже, сейчас он читал свой очередной шедевр.

– Айдз, – негромко сказал Николас, – ты же знаешь, что говорят… я втёрся в доверие из-за твоего высокого положения. А ты сам так не думал? Ну хоть раз. Мимолётно.

Николаса обожгло негодованием Айдена, и он с облегчением понял, что нет, у друга подобной мысли не мелькнуло.

Он мог бы не отвечать, но Айден сказал:

– Мы с тобой вместе колдуем. Я знаю тебя лучше, чем ты сам себя знаешь.

Не то чтобы это было сложно, Николасу порой казалось, что он вообще себя не знает, но вслух говорить не стал, тем более Айден отвлёкся на стихи, и Николас тоже прислушался.

Некоторые принцы не становятся королями, вещал Квентин. Не достигают величия, но сохраняют имена в балладах. Их отцы правят, а им достаются поцелуи прекрасных дев и перетёртые кости воображаемых монстров, что складываются в их собственные саркофаги.

И если ещё можно было подумать, что строки о каких-то случайных принцах, то Квентин ввернул и надпись на склепе Равенскортов: «Помни о том, что мы жили».

Может, таким образом Квентин хотел поддеть Айдена. Или был непроходимо глуп и не подумал, что и при ком читает. Но Айден вспомнил Конрада, принца, что должен был стать однажды императором, но никогда